Христианство — это не просто теоретическое учение одного из религиозных лидеров человечества. Это жизнь в Церкви, это жизнь во Христе. А коммунизм начинается с атеизма. Казалось бы — ничего общего. Но, несмотря на всю абсурдность, находятся люди, верящие в «христианский коммунизм».
Коммунизм — это псевдорелигия
Мысль о том, что коммунизм это квазирелигиозная или псевдорелигиозная система, - не нова. Многие элементы, которые есть в развитых религиозных системах, мы можем наблюдать в том, что можно условно назвать «коммунистическая церковь», а лучше «коммунистическая лжецерковь».
Разумеется, что коммунисты вовсе не стремились создать церковь, более того, будучи атеистами, они заявляли, что они хотят убить религию, уничтожить у людей представление о том, «чего нет», — о Боге. Но, борясь с религией, они стали бороться с ее носителями - с истинной Церковью. На этом пути они совершили много злодеяний и кровавых преступлений. Борьба с идеей выродилась в вооруженную борьбу с Церковью путем насилия, зверств и убийств.
«Хомо советикус» — квазирелигиозный урод
Убить религиозное начало в человеке, полностью изменить сознание человека коммунисты не смогли, однако изуродовали они его очень сильно.
Для этого много делалось при Ленине и Сталине. По существу они создали нового человека - «хомо советикуса». Этот урод может считаться одним из позорнейших достижений советских коммунистов.
Коммунистическая религиозность
Процесс формирования коммунистической религиозности не был линейным: в 1920-е годы акцентировалось внимание на одном, в 1930-е — на другом, в 1960-е — на третьем. Главное оставалось неизменным — заставить человека поверить в то, что марксизм-ленинизм провозглашал истину, поверить в возможность построения коммунизма, в то, что это построение «научно» доказуемо.
Стремясь к этим целям, коммунисты содействовали созданию особого вида религиозности, той которую я называю «коммунистической религиозностью».
Ранний коммунизм
Коммунистическая религиозность состоит из таких элементов, как создание пантеона коммунистических «праведников», «мучеников», создание «сакральных» мест, содержит попытки изменить календарь и желание догматизировать марксистско-ленинско-сталинское учение.
Все это выродилось в стремление навязать человеку веру в государство как некую сакральную сущность. Чем больше времени проходило, тем меньше коммунистические идеологи требовали от советских людей веры в то, во что они все меньше верили сами: в победу коммунизма во всем мире. Но для советских людей было обязательным требованием демонстрировать эту веру.
Как в древнем Риме было необходимо, показывая свою лояльность государственной власти, преклонить колена перед статуей императора или бросить ладан на алтарь перед статуей беса — идолом, так и в коммунистической империи надо было преклонить колена перед «советским, самым лучшим, самым справедливым, самым гуманным государством», а то и прямо поклониться мертвому В. Ленину. О внутреннем состоянии человека беспокоились мало. Веру никто не проверял.
Это относится к позднему периоду развитого социализма, входившего в стадию упадка. В 1920-30-е годы только создавалась система, делались кирпичи, из которых строилась пирамида советской псевдорелигии. Процессы гонения на Христову Церковь, уничтожения ее обрядов, замещения их коммунистическими обрядами и процесс создания коммунистической религии проходили одновременно, так что правильно говорить об одном процессе.
Одновременно с убийствами духовенства, расстрелами крестных ходов, кощунственным процессом «освидетельствования мощей», коммунисты собирали митинги, мумифицировали мертвое тело Ленина. Известны примеры проведения красных «пасх» и «рождеств». Красный угол с иконами в доме заменили на «красный уголок» с портретами советских вождей.
Известно, что раскулачивание в деревнях всегда начинали с осквернения храма. Одновременно с разрушением храмов в стране строили клубы, а потом «дворцы», целью которых было заменить храмы.
Из коммунистов, убитых во время сопротивления народа распространению советской власти, постепенно формировался институт коммунистических «мучеников» и «праведников», как «вселенских» (Роза Люксембург, 26 бакинских коммисаров), так и «местно чтимых», (как И. Бабушкин).
Создавались сакральные места, будь то в Петрограде или в Москве. Главной «святыней» коммунистов был мавзолей Ленина в Москве, построенный в виде вавилонского зиккурата.
Ленин - идол коммунизма
Тема Ленина стоит особняком в создании коммунистического мифа. Ленин был коммунистическим «богом-сыном», заменяя собой Христа. Таким образом, он стал идолом в классическом понимании этого слова - существо, претендующее на роль бога.
Если Ленина не называли богом открыто, то формально наделили божественными функциями: бессмертием (вспомните лозунг «Ленин живее всех живых»), всемогуществом, вездесущием, необходимостью поклонения и т.д.
Ленин заменял Христа
О том, что Ленин заменял для коммунистов Иисуса Христа, мы можем сказать, имея в виду, что Маркс и Энгельс воспринимались как некий коллективный «бог-отец» коммунизма. Соответственно, кощунственная замена Святого Духа идеей коммунизма завершала строительство этой богомерзкой религии.
Маркс и Энгельс были своего рода представителями «ветхозаветной», «докоммунистической религиозности», а Ленин был провозвестником «нового завета» коммунизма.
И. Сталин интересен для нас тем, что он был живым Лениным: «Сталин - Ленин сегодня», — вещал лозунг 1930-х годов. Получалось, что Ленин не умирал, а «продолжался» в Сталине. Дальнейшие коммунистические вожди уже не могли претендовать на роль Ленина. Но долгие годы, до смерти Сталина, система действовала именно так, как мы ее описали.
Съезды партии были пародией на церковные соборы, коммунистические чиновники — члены ЦК, были пародией на епископат. Курс истории ВКПБ был «катехизисом», которым можно было проверять «правоверие» коммунистических коллег.
Существовали и подмены христианских таинств. Можно вспомнить мистерию наречения коммунистических имен, т.н. «звездин». Прием в пионерскую, комсомольскую организацию — это примеры социальной инициации, псевдорелигиозные в своей основе.
Церковные формы коммунисты брали для того, чтобы построить свои антицерковные, антирелигиозные формы. Вспомним, что даже историю падшего ангела — сатаны — коммунисты включили в свою схему. «Дьяволом» революции стал Троцкий — символ зла, деперсонифицированный персонаж. Удивительно, но в советских энциклопедиях не было статей о Троцком, были статьи только о троцкизме.
Мы можем рассматривать могильщика Сталина Хрущева - «коммунистическим Лютером», попытавшимся очистить «правильный» ленинизм от «неправильных наслоений». Восстанавливая первокоммунистическую чистоту, Хрущев нанес смертельный удар этой религии.
При Хрущеве возникли дворцы бракосочетания (в 1959 г.) и дворцы малютки. Смысл их создания очевиден - вытеснить таинство венчания на периферию жизни человека, заместить христианское действие своим, коммунистическим. Эта пародия на таинство весьма характерна. В дворцах малютки детям давали имена, часто не христианские, а придуманные «Владлен», «Октябрина», чтобы и с помощью такого приема оторвать людей от христианской Церкви.
Попытки изменить строй жизни лежали в основе коммунистического отношения к похоронам. В 1920-х годах не кто иной, как Троцкий, популяризировал идею строительства крематориев. Смысл сжигания трупов был в том, чтобы дискредитировать христианские традиции похорон, хотя объяснялось это «гигиеной» и «экономией».
Коммунисты пытались эксплуатировать вечные принципы, изложенные в Святом писании. В 3-й редакции программы КПСС содержался «моральный кодекс строителя коммунизма». Некоторые фразы кодекса напоминают цитаты из Писания, и это не случайно. Из Евангелия нам известно, что сам дьявол пользовался цитатами из Ветхого Завета с пользой для себя. Только цель его, конечно, не в том, чтобы привести людей к Богу, а в том, чтобы на место Бога поставить себя.
Сама вера в коммунизм носила яркий религиозный характер, а проявления ее в виде классового фанатизма сродни религиозному фанатизму.
По-своему интересно наблюдать за разложением этой лжедуховности. Если до Второй Мировой войны можно было говорить о подобии веры в светлое будущее, то в 1960-х годах наступает период «веры без веры», когда от адептов коммунистической религии не требовалось ничего, кроме молчаливого согласия с провозглашенными принципами.
Советский союз — царство антихриста
В итоге получилась страшная картина, напоминающая царство антихриста, описанное в апокалипсисе. Такая система должна была, и была враждебно настроена к Церкви. Истинная религия и Церковь самим фактом своего существования демонстрировали ложность и абсурдность коммунистической идеи. Христиане были идейными врагами коммунистической религии, их жизнь доказывала бессмысленность того строительства нового человека, которое было затеяно коммунистами.
Основа коммунизма - поклонение государству
Когда я задумываюсь над вопросом, что же лежало в основе этой религиозности, какая главная идея имела место быть, то прихожу к мысли, что в основе было поклонение государству, идолопоклонство перед социалистической державой.
Внешнее подменяло внутреннее, вера в государство, как в некую метафизическую ценность, должна была утверждаться всеми способами. Сама постановка вопроса свидетельствовала о ложности принципов, которыми руководствовались коммунисты, ибо государство, безусловно, есть временный институт, который не может претендовать на истину или на вечное существование.
Коммунизм - трагедия России
Трагедия коммунистической религии заключалась в том, что естественное стремление людей к хорошей жизни на земле было использовано для того, чтобы их обмануть и уничтожить веру людей в Бога, в христианские идеалы, в Божественную справедливость, то есть в то, что делает человека существом не душевным, но духовным.
Это страшная подмена, которая стоила многим миллионам людей моральных мук, а также и мук в буквальном смысле - миллионы людей были зверски замучены в коммунистических концлагерях, — приводила к нравственным искажениям, извращению понятий о добре и зле.
Строительство коммунистической религиозности было тем опаснее, что шло оно по лекалу христианской Церкви.
Коммунизм сегодня
Сегодня соблазн коммунизма во многом связан с тем, что люди не всегда могут отделить красивые декларации от мотиваций коммунистических лидеров, вызвавших эти декларации к жизни.
Хотя некоторые западные писатели видели в использовании коммунистами христианских символов возврат к христианству, это не было возвращением ко Христу. Это было стремлением заместить Христа. Уничтожить основные положения христианства коммунистам было не под силу, а приватизировать или, лучше, уворовать, их, безусловно, было их целью.
Воспринимать коммунистические призывы нового, «хорошего» человека как призывы христианские - в корне не верно! Ибо дело не в воспитании хорошего человека, а в создании эффективного орудия социального строительства, существа, верного идеям, убежденного в своей правоте вплоть до фанатизма.
В основе этих идей, как уже было сказано, лежало поклонение «самому справедливому государству», «государствобесие», если угодно, такое настроение, когда Бог подменялся идолом. Не замечать этого — значит не замечать одной из главных трагедий русского духа в ХХ веке.
Неумение отделить цели от средств, которыми пользовалась коммунистическая религия, значит допустить оправдание существование советского государства как некоего идеала, значит встать на путь, ведущий к созданию новых культов, в основе которых поклонение силе, а не истинному Богу Иисусу Христу.
Это значит оправдание лозунга «цель оправдывает средства», когда ради идеи «справедливого» государства можно убивать людей, не желающих идти в новый земной «рай». Это значит внутренне согласиться с преступлениями советского режима против человечества.
Положительное отношение к коммунизму сегодня таит в себе опасность возвращения его в будущем. Повторения ужасов советской власти Россия уже не выдержит.
В какой-то степени следствием поклонения государству можно считать возникновение в маргинальной церковной среде поклонение псевдосвятым: тирану Ивану Грозному, «мученику» Г. Распутину, и даже И. Сталину, и так далее.
Такие исторические деятели привлекают малоцерковных людей тем, что они олицетворяют образ государственника, а вовсе не тем, что они исполняли евангельские заповеди милосердия и любви, которые они отвергли. Вокруг этих главных лжесвятых мы видим целый сонм активно почитаемых в маргинальной среде лжеподвижников, будь то музыкант И. Тальков, маршал Г. Жуков и т.д. То есть почитание лжесвятых государственников имеет под собой не христианскую, а коммунистическую религиозность.
Таким образом, коммунистическая религия дает метастазы в современную жизнь русского общества, не позволяет трезво отделить собственно религиозность от нерелигиозного, имманентное от трансцендентного, Идеал от идеалов, Царство Небесное от царств земных.
Проблема сакрализации государства является наследством коммунистической лжерелигиозности, которая сегодня внешне разбита и в прежних формах не существует, но не до конца умерла, а продолжает отравлять жизнь современным людям, пытающимся соединить веру в честное государство и веру в Бога.
Вопрос о соотношении Православия и Коммунизма не лежит на поверхности. Он не присутствует в общественном сознании как жгучая политическая проблема, не интересует церковь как важная богословская задача, не волнует коммунистов, как проблема научной теории. И по мере отдаления от Советской эпохи, по мере погружения России в иные исторические реалии этот вопрос кажется все менее актуальным. Коммунизм в прошлом, Православие, наоборот, возрождается – зачем сопоставлять расходящиеся идеологии, которые и в период «мирного» сосуществования не могли найти общего языка. Не лучше ли искать опору в настоящем, поддерживать патриотические начинания власти и укреплять общественную жизнь на ниве прагматических, а не идеологических подходов. Так думает нормальное обыденное сознание, всецело вписанное в эмпирическую реальность, и не страдающее излишней философской рефлексией. Что само по себе понятно: уровень реальной жизни определяет конкретика повседневных действий, а не отвлеченные идеологические изыскания. Поэтому вопрос о соотношении Православия и Коммунизма сегодня мало кого интересует, как не имеющий прямого отношения к реальности.
Однако помимо эмпирической реальности существуют и иные измерения социального бытия – метафизическая реальность национального духа, область национального самосознания, историческое пространство будущего. И в этих измерениях вопрос о соотношении Православия и Коммунизма приобретает значительно более существенное значение. Православие и Коммунизм фигурируют здесь как два мощнейших идеологических полюса, которые до недавнего времени задавали направленность русской истории, причем направленность на первый взгляд противоположную. Так по крайне мере считает традиционное церковное сознание, когда говорит, что коммунисты хотели построить «рай на земле», в то время как православие стремится к «раю небесному». Это противоречие остается серьезнейшей загадкой русской истории, до сих пор внятно не осмысленной, ибо простой сброс коммунизма «на свалку истории», по умолчанию осуществляемый сегодня в общественном сознании, ничего не объясняет. Неужели советский коммунизм был ошибкой русской истории, ее злополучным «мессианским соблазном», ложным направлением развития? Многие факты, и в первую очередь само исключительное величие Советской России в XX веке, заставляют в этом усомниться.
Поэтому вопрос о соотношении Православия и Коммунизма никак не может быть отброшен как не существенный, и нам придется вновь и вновь к нему обращаться, если мы хотим до конца осознать логику русской истории и определиться с ее дальнейшим развитием. Более того, учитывая значимость данного вопроса для русской истории, можно говорить о том, что оставаясь по существу неразрешенной проблемой прошлого, этот вопрос становиться основной проблемой Будущего. Его условная второстепенность объясняется лишь временным снятием в общественном сознании проблемы Будущего: для тех, кого так или иначе устраивает нынешнее настоящее – этого вопроса нет. Для тех же, кто ищет выхода из исторического тупика и озабочен возрождением национального духа в Большой истории этот вопрос остается тем «камнем преткновения», который невозможно обойти стороной.
Это означает, что вопрос о соотношении Православия и Коммунизма – это историософский вопрос, т.е. вопрос, требующий решения в контексте истории, а не просто на уровне условной философской проблемы. Он уже был поставлен историей в рамках жесткого православно-коммунистического противостояния в XX веке, но так и не нашел вразумительного ответа, оставив Россию в состоянии глубокого идеологического «недоразумения». Сегодня же от исторического противостояния надо перейти к мировоззренческому диалогу, чтобы восстановить единое понимание русской истории. Лишь воссоединив разорванную идеологическую ткань прошлого, мы сможем ясно сформулировать национальную идею Будущего.
Именно сегодня пришло время этого вопроса. Именно сегодня он по-настоящему актуален как принципиальная историософская задача, ибо до нашего времени он никогда не стоял и не мог быть поставлен как проблема Будущего. Не являл себя как завораживающая философская, богословская и идеологическая тайна, скрывающая огромный мировоззренческий потенциал, способный вновь преобразить историю. Потому что вплоть до нашего времени в процессе истории этот вопрос был диалектически разделен – как тезис и антитезис. И только сегодня, когда инерция диалектического противостояния полностью исчерпана, мы можем говорить о синтезе. Должна была быть до конца исчерпана материалистическая версия коммунизма, прежде чем мог быть поставлен вопрос о его каком-то ином (духовно-религиозном) измерении. И должно было вновь развернуться двадцатилетнее «православное возрождение», чтобы стала понятна его практически-социальная историческая бесперспективность. Православие и Коммунизм сегодня встречаются на равных, перед лицом безнадежного исторического тупика им остается только диалог.
Специфика исторического расклада в данном вопросе состоит в том, что объективные мировоззренческие тенденции прошлого однозначно разводили Православие и Коммунизм (как веру и разум, идеализм и материализм, науку и религию) по разным мировоззренческим полюсам. Реализоваться в истории XX века мог только материалистический коммунизм Маркса, всецело выпестованный позитивизмом эпохи Просвещения. И это тоже диалектически закономерно: оттолкнувшись от несостоявшихся теократий средневековья, эпоха Просвещения выдвинула свой гуманистический проект – рационально организованное справедливое общество социализма. Причем, исходящий в своем этическом пафосе из глубоких христианских побуждений: первые наброски нового справедливого общественного устройства были сделаны именно в христианском мировоззренческом контексте (Т.Мор, Т.Мюнцер, Т.Кампанелла и др.). Важно обозначить эту незаметную диалектическую ступень, чтобы потом вновь суметь на нее вернуться: религиозный поиск социальной справедливости, почувствовав свою политическую неполноценность, обратился к рациональному пути решения этого вопроса, обернувшись в итоге в атеистическую модель коммунизма.
Поэтому можно сформулировать принципиальный тезис: в конечном варианте христианство и коммунизм кажутся антиподами, но в диалектическом мировоззренческом процессе истории они едины – идеологически начиналось все как христианство, а закончилось как коммунизм. И сегодня надо понять это спокойно без всяких ярлыков, обвинений и проклятий – такова объективная правда истории, к которой все напрямую причастны, и христиане и коммунисты, как бы они при этом не отрицали, не отталкивались, и не отрекались друг от друга. По масштабу духовно-исторических процессов это сравнимо с библейской историей: начиналось все как иудаизм, а закончилось – как христианство. Та же неисповедимость путей Господних. С той лишь разницей, что диалектическое становление идеи коммунизма еще не завершено, и именно глубинная Истина христианства должна стать центральной Истиной коммунизма. Тогда все замкнется, сцентрируется, форма узнает свое исходное содержание, и История вновь продолжит свое величественное Божественное движение.
Этот вопрос нужно увидеть в диалектической логике истории, а не в статике доктринального антагонизма. Именно тогда открывается новая историческая перспектива, замыкающая идеологические эпохи в импульсе нового мировоззренческого синтеза, – в соединении духовной устремленности христианства с рациональной социально-экономической правдой Коммунизма. Как дальнейшее продолжение и воплощение Истины христианства в земной истории, как ее выход на уровень новой общественно-социальной актуальности. Так рождается новая цивилизационная парадигма, и открывается светоносный горизонт Будущего, возможность продвижения к которому открыта только в России. И думается, не надо объяснять почему. Масштаб вопроса именно таков. В наше предгрозовое время православная перспектива Будущего выглядит как радикально противоречивая: или действительно «последние времена», или Новая история! Или в преддверии апокалипсиса православный проект сворачивается до малого остатка «избранных» и уходит в духовные катакомбы; или, наоборот, раскрывается в новом социально-политическом качестве, как христианская альтернатива «концу истории». Третьего не дано, т.к. наличная реальность с духовной, социально-экономической, культурной, демографической и экологической точек зрения не оставляет никаких других позитивно-христианских шансов на будущее. Ведь не считать же таковым экуменическую перспективу мирного встраивания Православия в социально-политические, культурные и религиозные реалии современного глобализма? Поэтому исторический выход в Будущее для России только один – новая мировоззренческая и социально-политическая парадигма.
Эта православно-коммунистическая перспектива остается единственной еще и потому, что сами по себе ни Православие, ни Коммунизм не могут уже предложить для истории ничего нового. Коммунизм идеологически и политически выдохся, а Православие, как оказалось, не смогло принести ожидаемый «плод» возрождения России, несмотря на повсеместное восстановление храмов и помпезные трансляции богослужений в Храме Христа Спасителя. Популярный в недавние годы тезис о том, что «возрождение Православия это и есть возрождение России» не оправдался. И это тоже надо признать со всей ответственностью, а не продолжать тешить себя иллюзиями о «грядущем православном царстве» в стиле новой средневековой теократии.
Исторический кризис России в том и состоит, что традиционных идеологических резервов развития у нее на сегодняшний день не осталось, исторически они исчерпаны, а новые поиски «национальной идеи», периодически инициируемые властью, носят явно искусственный популистский характер. Глубокий идеологический разрыв между православием и коммунизмом олицетворяет тупик русской истории, в котором собственно русская история остановилась, а ее «свято место» занял симулякр западного либерально-капиталистического проекта. Рыночно-капиталистические реалии, пришедшие на смену социально-экономической практике социализма, идеологически никак не стыкуется с Православием, более того, этически ему противоположны. Это задает перманентный «шизофренический эффект» между христианским архетипом национального самосознания и антихристианской практикой общественных отношений. У общества с таким раздвоением бытия и сознания никаких исторических перспектив быть не может.
Ситуация осложняется тем, что в состоянии идеологического «тупика» российское общество поддерживается искусственно. Православие и Коммунизм, как два лика единой русской истории, планомерно разводятся по противоположным идеологическим полюсам без какой-либо возможности диалога. С одной стороны методично и последовательно в обществе культивируется антисоветизм, очерняется насколько возможно все, что связано с историей коммунизма в XX веке. С другой, всячески подчеркивается «возрождение Православия», создается иллюзия идеологического реванша Православия на государственном уровне как бы в качестве замены ложной коммунистической идеологии. На самом деле общественно-государственной идеологией Православие не становиться (оно и не может быть таковым в его современном состоянии), а просто служит декоративным идеологическим прикрытием власти, методично исповедующей всей своей политикой западно-ориентированный либерализм.
Если принять во внимание традиционно культивируемый в церковной среде внутренний антикоммунизм, как болезненную память о перенесенных гонениях, то говорить об особом положительном внимании православных к идеологии коммунизма не приходиться. При том что многие православные с ностальгией вспоминают позднесоветское время, с удовольствием смотрят советские фильмы, гордятся Великой Победой, и на выборах голосуют за коммунистов. Только на этом последнем уровне позитивной психологической памяти о советском прошлом могла бы выстроиться новая идеологическая православно-коммунистическая альтернатива, но должной духовной и интеллектуальной рефлексии по данному поводу в церковной среде, к сожалению, не происходит. Все положительное, связанное с советским прошлым, пролетает на уровне сиюминутных преходящих психологических импульсов, не имеющих каких-либо серьезных мировоззренческих последствий. А антисоветская пропаганда в СМИ профилактически стирает всякие следы этих импульсов из памяти. Тем не менее, идея близости и взаимосвязи православия и коммунизма все тверже прокладывает себе дорогу в общественном сознании, и нет сомнения, что этот процесс будет продолжаться. В состоянии кризиса, в условиях тотального антагонизма с нынешней либерально-капиталистической реальностью, православное сознание не имеет иного более близкого социального опыта, кроме опыта социализма, зримо и парадоксально воплотившего в России принципы христианской справедливости, нравственности и культуры. Православная ностальгия о советском прошлом не случайна, это свидетельство внутреннего родства того и другого, трагическим образом не осознанного в самой истории.
Сегодняшняя задача – углубить данное понимание насколько возможно. Перевести положительные православно-коммунистические ассоциации на твердый теоретический фундамент, выразить сокровенную логику русской истории в категориях новой политической теории. За историческим противостоянием Православия и Коммунизма скрывается огромный мировоззренческий потенциал, способный преобразить историю. Надо раскрыть этот ларец русской истории с точки зрения богословия, философии и политики.
Несколько лет назад подобную духовно-интеллектуальную работу – от мимолетного позитивного импульса до философской рефлексии – проделал и автор этих строк, в результате чего появилась книга «Миссия России. Православие и социализм в XXI веке». Сейчас готовиться к изданию книга Н.Сомина «Православный социализм как русская идея» (не пропустите), всесторонне раскрывающая положительно-богословскую сторону вопроса. Есть еще ряд авторов переступивших «черту отчуждения» между христианством и коммунизмом. Но в целом эта область остается открытой для духовно-интеллектуального осмысления, и полноценное общественно-идеологическое понимание данного вопроса еще впереди. Основная проблема – барьер недоверия к самой постановке вопроса. Надо смелее переходить этот барьер: чем быстрее мы это сделаем, тем скорее увидим возможность Будущего.
Как же выйти на новые рубежи? Как реализовать огромный духовный потенциал Православия и цивилизационный потенциал Коммунизма в политическом пространстве новой истории? Есть ли для этого объективные предпосылки? Могут ли совпадать исторические цели Православия и Коммунизма? И может ли Коммунизм вообще претендовать на возвращение в реальную историю?
Во-первых, для начала твердо сформулируем одну мысль: то, что сегодня в России ослабла Коммунистическая партия, не значит, что ослабла, или тем более умерла, Коммунистическая идея. Идеи не умирают. Однажды проявившись в человеческом сознании, в человеческой истории, они уже не исчезают, но становятся новым словом человеческого самопознания, ступенью становления человеческой цивилизации. И дальше они могут лишь развиваться и трансформироваться – от первоначальной формы до следующей, более адекватной историческому процессу. Жизнь идеи в истории это и есть ее непрерывная трансформация, ибо сама идея – творит историю, а история, как опыт, раскрывает идею. (Для примера можно рассмотреть идею личности человека, христианскую идею, идеи нации, государства, коммунизма и т.д.)
Проблема современных коммунистов в том и состоит, что коммунистическая идея в их интерпретации жестко догматизирована в рамках классического марксизма-ленинизма, в то время как история настоятельно требует ее нового прочтения. Сугубо материалистический этап построения Коммунизма, вполне органичный эпохе научного позитивизма XX века, историей окончательно отработан. Наука уже ничего не может прибавить к пониманию коммунизма в плане его дальнейшего развития, поэтому он как политическая теория и остановился на полпути. Дальнейшее продвижение идеи Коммунизма в истории подразумевает ее новое, более универсальное научно-религиозное понимание: более емкое, и в то же время более фундаментальное – углубляющее ее теоретические основания до уровня религиозной онтологии, христианской антропологии и духовности. Это тот мировоззренческий резерв, который способен вновь поднять идею Коммунизма на стратегический уровень актуальной истории, задать ей новое цивилизационное измерение, тем самым сделать идеологическим знаменем Будущего
Теоретическое расширение классической научной теории Коммунизма новой религиозно-христианской онтологией не имеет под собой принципиального противоречия. Одно другому не мешает, а наоборот, дополняет. По существу это всего лишь полная реализация одной из известных «заповедей» Ленина о том, что настоящим коммунистом можно стать лишь при условии «освоения всех тех богатств, которое выработало человечество». Очевидно, что если быть интеллектуально честным и до конца последовательным, то в число «богатств человечества» без сомнения должно быть включено и религиозное мировоззрение, фактически тысячелетия определявшее культурное развитие человеческой цивилизации, – а не только рациональное знание научного позитивизма, заявившего себя в качестве единственно верного лишь в последние два столетия.
По своему существу это качественно разные, но взаимодополняющие сферы человеческого мышления, миропонимания и самопознания, не способные в одиночку обеспечить адекватную ориентацию и деятельность человека в реальном мире. Человек духовное и рациональное существо одновременно. Только правильный баланс духовного и рационального определяет гармонию, целостность и глубину человеческой жизни. Всякое уклонение в ту или иную сторону чревато «ломкой дров», причем, как в личной, так и в общественной жизни (примеров в истории предостаточно). Это связано с самим принципом мироустройства, где духовное и материальное глубоко и парадоксально связано; поэтому полноценное постижение этого мироустройства требует полного набора гносеологического инструментария. Гносеологические достоинства духовного и рационального мировоззрения методологически противоположны, но именно поэтому только их совместное сочетание создает объемный эффект гармоничного и исчерпывающего миропонимания:
Рациональное – линейно и дискретно; духовное – объемно и целостно.
Рациональное – нейтрально и приземлено; духовное – эмоционально и возвышенно.
Рациональное – предметно и прагматично; духовное – отвлеченно и идеологично.
Рациональное – научно; духовное – религиозно.
Человеческое самопознание, миропонимание, и в конечном итоге развитие человеческой цивилизации, невозможно без гармоничного баланса этих двух фундаментальных антропологических свойств человеческого мышления, отражающих само его духовно-телесное существо как «образ и подобие Божие». Поэтому утрата великих духовных ценностей, выработанных именно в формате религиозного знания (чем явно страдает современное человечество), чревата катастрофическими последствиями.
Коммунизм, как он формировался и развивался до настоящего времени, был по своей методологии именно рациональным проектом, всецело вышедшим из эпохи Просвещения, несмотря на то, что в его идеологической основе лежала, принятая как эстафета, духовная идея братства и справедливости, выпестованная христианством . Эта идея не выводится в марксизме тем или иным рациональным способом (это по существу невозможно), а просто принимается как исходная духовно-социальная аксиома, на которой строится рациональное здание коммунизма. Для начала этого было достаточно, но для окончания оказалось катастрофически мало. Пока идея социальной справедливости, по словам Н.Бердяева поддерживалась христианским духом, самоотверженное служение идее коммунизма было возможным, но как только силы христианского духа в душах русских людей иссякли «осуществление коммунизма сделалось невозможным». Духовное содержание идеи человеческого братства, и вытекающей из нее идеи социальной справедливости, готовность идти на самоотверженные жертвы ради этих идей, в силу атеистической политики советского коммунизма оказалось полностью утраченным, и рациональное научное знание здесь уже ничем не могло помочь. Окончательно победил «тип шкурника, думающего только о своих интересах». Сегодня мы стоим перед обратной задачей – вновь вернуть идее социальной справедливости высокий духовный смысл, поднять ее значение до уровня христианского императива, и тем самым отмобилизовать два важнейших идеологических процесса: социальную актуализацию Православия и духовное обновление Коммунизма.
Духовное не антагонистично рациональному, а взаимно-дополняемо. Поэтому в процессе «христианизации коммунизма» базовые рационально обоснованные наработки теории и практики Коммунизма не отменяются, но лишь наполняются обновленным духовным содержанием, задающим самой теории Коммунизма более фундаментальную мировоззренческую перспективу и устойчивость. Христианство преисполнено духовным содержанием, и надо лишь открыть шлюзы духовных смыслов в сторону христианского оправдания коммунизма, чтобы восстановить баланс духовного и рационального в коммунистической идее
На этом эвристическом духовно-социальном переходе для христианской мысли очень много работы. Все основные классические категории «научного коммунизма» (такие как труд, прибыль, капитализм, эксплуатация, социализм и т.д.) должны быть переосмыслены с позиций христианской антропологии, сотериологии и историософии. А сама коммунистическая идея, в ее исходном евангельском смысле, должна быть оправдана в качестве христианского социального идеала Будущего. Так, чтобы идея Коммунизма была поставлена и понята как христианская задача, как потребность религиозного духа.
Если посмотреть на подобную перспективу с отвлеченной культурологической точки зрения, то данный радикальный переход религиозного духа в пространство социально-политической реальности может трактоваться как явление «религиозной Реформации», переводящей энергию религиозного пафоса в новые формы социально-экономического устройства общества. Подобное самовыражение религиозного духа во внешнем относительно Церкви социальном пространстве уже произошло когда-то в Западном христианстве, путем протестантской Реформации предопределившее становление европейского буржуазного общества. Подобный же качественный переход религиозного в социальное должен произойти и в русле Православной традиции, если она претендует на собственное слово в современной истории. И именно коммунистическая модель этого перехода должна еще раз выразить глубокое духовно-мировоззренческое отличие русской цивилизации от западной
В такой «религиозно-реформаторской» социальной перспективе нет ничего фантастического. Мы приняли христианство на тысячу лет позднее Запада, и все религиозно-культурологические процессы идут у нас с запозданием и по своим собственным ритмам. Тысячелетнее историческое смещение в становлении русской православной цивилизации говорит в первую очередь о ее молодости, об особом историческом статусе – «последние станут первыми»; т.е. о способности открыть новую страницу в христианской истории. Поэтому нет ничего странного в том, что религиозно-социальная Реформация должна произойти в России в XXI веке. Наоборот, это открывает для нас несоизмеримо более широкие цивилизационные горизонты, так как происходит она на совершенно ином мировоззренческом, социальном и историческом фоне. И именно поэтому она способна предложить застоявшейся мировой истории совершенно новую цивилизационную парадигму и открыть в ней Новую эпоху!
Словосочетание «религиозная Реформация» для православного читателя может показаться подозрительным, т.к. само понятие «реформация» в церковном сознании носит скорее негативный характер, подразумевающий в первую очередь радикальные церковные реформы, как это было в случае с протестантизмом средневековья. Здесь надо сразу оговориться и подчеркнуть, что в нашем случае понятие «религиозная Реформация» (как модель религиозно-социальной трансформации) подразумевает совсем иное, и отражает исключительно культурологический аспект Реформации в ее социально-идеологическом проявлении, не затрагивающем ни в малой степени канонический строй Православной церкви. В последнем нет никакой необходимости. Наоборот, чем тверже Православная церковь будет стоять на фундаменте святоотеческой традиции, тем более твердо и убедительно будет звучать для общества ее социальное слово. Реформаторство в традиционно протестантском стиле грозит Церкви совсем с другой стороны – в следовании за духом «мира сего», в обслуживании его либеральных потребностей, в принятии по существу «протестантского» современного социально-экономического устройства.
Ко всему вышесказанному остается только добавить, что первый этап перехода в Новое историческое пространство в России уже состоялся – и назад пути нет. Фактически русская «религиозная Реформация» уже произошла в начале XX века под видом Октябрьской социалистической Революции – но она не осознала себя как таковая! В этом наша проблема. В условиях инерции Модерна с его культом прогресса, господством материализма и научного позитивизма, «русская Реформация» просто оторвалась от христианства в самой радикальной форме, потеряв свое сокровенное содержание и смысл. Необходимо восстановить духовно-историческую справедливость и завершить логику Великого эволюционного перехода: дополнить существо Коммунистической революции смыслами Христианской реформации. Только так мы восстановим стратегическое направление русской истории!
Принципиальная и ведущая роль в этом переходе принадлежит христианской мысли. Именно здесь должна произойти настоящая «духовная революция». Современное возрождение Православия на основе «репринтного переиздания» дореволюционной позиции Церкви по социальному вопросу не может быть признано исторически адекватным. Отсюда эфемерность присутствия Церкви в сегодняшней жизни, беспомощность ее духовной миссии, не подлинность ее отношений с властью и обществом.
Христианская идея, как «Путь, Истина и Жизнь», сегодня практически не стыкуется с социальной реальностью, не входит в зацепление с механизмом истории – уводит из истории, а не формирует ее. Мир капитализма неумолимо поглощает христианскую идею, вытесняет ее на периферию общественной жизни, в катакомбы духовного молчания. В мире правит мамона, а христианство не может и даже не пытается ничего этому противопоставить, словно между миром и христианством есть некий «мирный договор» о невмешательстве во внутренние дела друг друга. Но это в корне неверно. Мир ждет христианского преображения, и христианство должно прийти в мир как преображающая социально-мировоззренческая Истина – «Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был через Него» (Ин.3-17). Как это может произойти, если христианство теряет контакт с реальностью и плетется в хвосте истории?
Поэтому главная проблема и задача для Православия на сегодня – это возвращение в «плотные слои» исторической реальности, попадание в ее актуальное социальное пространство, в его культуру, идеологию и политику. Выбор для Православия невелик: либо и дальше довольствоваться сомнительным комфортом добровольной «духовной резервации»; либо решительно вмешаться в мировоззренческие битвы современности на уровне актуальной философии, социологии и политологии. Либо и дальше оставаться декоративным прикрытием исторически ложной кремлевской власти, – либо заявить свой христианский проект выхода из российского кризиса. В последнем случае Православию придется более четко определиться в современном политическом и идеологическом пространстве.
И можно не сомневаться, как только христианская мысль всерьез поставит для себя современные социальные, политические и идеологические вопросы, принципы коммунистической идеи, опыт и формы советского социализма станут той базовой социально-политической матрицей, на которой активное христианское сознание начнет свое новое общественно-историческое становление. Ибо любые попытки христианской ориентации на социально-экономические формы капитализма (в его российском и глобальном масштабе) обречены на провал. Лишь искусственное дистанцирование христианской мысли от современной капиталистической социально-экономической действительности, прикрытое на «высшем политическом уровне» благодушной церковно-государственной «симфонией», сдерживают разоблачение современного капитализма как воплощенного антихристианства.
Понятно, что инерция сегодняшнего состояния церковного сознания велика, и вряд ли решительный положительный разворот христианской мысли в сторону Коммунистической идеи произойдет быстро. Но время работает именно в эту сторону, и поэтому в будущее можно смотреть со сдержанным оптимизмом.
Каждый человек когда-то сталкивается с необходимостью во что верить. Пока круг знаний не велик, каждое утверждение можно проверить, например, мы легко можем доказать сами теорему Пифагора. Если знаний побольше, то сможем проверить и теорему Умова-Пойтинга или еще что-нибудь покруче. Но человеку невозможно проверить все. И ему приходится верить. БЕЗ ВЕРЫ ЧЕЛОВЕК ПРОЖИТЬ НЕ МОЖЕТ. А вот от того, во что он верит, жизнь человека зависит сильно.
Наш мир устроен по определенным законам, и они едины для всех . Познать все законы невозможно, приходится верить. Сначала верили, что Солнце вращается вокруг Земли, и этого было достаточно, но на определенном этапе эта вера стала тормозить прогресс. Правда, 32%!!! россиян до сих пор уверены, что Солнце вращается вокруг Земли (по опросам ВЦИОМ, февраль 2011 г!!!).
Но вера это не только один из способов получения знаний. ВЕРА это еще и СИЛА , способная изменять материальные объекты. Конечно, Солнце не станет вращаться вокруг Земли, даже если все население земли в это поверит. Но, вера способна изменить верящего (или, если угодно,верующего ). И не только духовно, но и физически.
Но верить надо в те законы природы, которые существуют, а не в выдуманные человеком. К настоящему времени накоплены достаточные статистические данные , чтобы однозначно утверждать:причины отсталости и процветания стран кроются в культурных различиях общества, в той религии (вере), которую исповедует большинство жителей страны.
ВВП, количество Нобелевских премий на душу населения, продолжительность жизни значительно выше, а уровень коррупции ниже в странах, где большинство населения исповедуют протестантизм или иудаизм, по сравнению со странами, где преобладают православие или ислам.Протестанты и иудеи добиваются гораздо более высоких результатов в экономике и науке, чем православные и мусульмане . Уточню: на этом свете, данных с того света пока нет, вполне возможно на том свете результат противоположный. В настоящее время протестантизм является преобладающим вероисповеданием в скандинавских странах, США, Великобритании, Австралии, Новой Зеландии. В Германии, Нидерландах, Канаде, Швейцарии протестантизм является одним из двух преобладающих вероисповеданий (наряду с католицизмом ).
Что же отличает иудеев и протестантов от католиков и православных? У иудеев основой веры является Ветхий Завет . У протестантов вера тоже, в большей мере, основана на Ветхом Завете , хотя протестанты разделяют общехристианские представления о бытии Б-га, Его триединстве, о бессмертии души. У протестантов, также как у иудеев , отвергается поклонение святым и праздники в честь святых, почитание мощей и икон. Молитвенные дома свободны от пышного убранства, алтарей, икон, статуй. Жестко соблюдается правило «Не сотвори себе кумира». Молитвенным домом может служить любое строение. Молитвенные дома независимы, любая группа верующих может организовать свой молельный дом. Служитель культа подотчетен протестантской общине. Отсутствует церковная иерархия .
Католичество и православие основаны на Новом Завете и в отличие от протестантизма,имеют жесткую церковную иерархию , признают поклонение не только Б-гу, но и святым, великомученикам, мощам и иконам, почитание священнослужителей .
Каковы же основные отличия Нового и Ветхого Завета . Известно краткое изложение Ветхого Завета: «Что неприятно тебе, не делай и ближнему своему , это – вся Тора, а остальное – комментарии». Эта заповедь, названная в дальнейшем «золотым правилом нравственности» есть и в Новом Завете: «И как хотите, чтобы с Вами поступали люди, так и Вы поступайте с ними ». Хотелось бы обратить внимание на то, что за кажущейся схожестью приведенных выше формулировок золотого правила, у них обнаруживается два разных смысла. Первая формулировка –не делай другому плохо, вторая – делай другому хорошо. Легко заметить, что вторая формулировка носит несколько агрессивный характер. Не делая другим того, что мы считаем плохим, мы никому не навредим. Но, делая другому то, что нам кажется хорошо, не зная предпочтений этого человека, мы можем и навредить. Например, язвенник накормит диабетика сладким, а диабетик язвенника - острым.
Заповедь Ветхого Завета «возлюби ближнего своего» в Новом Завете трансформируется в заповедь «возлюби врага своего», т.е. с еще большей силой декларирует заботу о других людях и полный отказ от всяческого эгоизма . Таким образом, основное отличие Нового Завета от Ветхого, в полном отказе от эгоизма, в большем подчинении личности человека интересам других, интересам общества. К сожалению, интересы общества трансформируются в интересы власти.
Но человек по природе своей ЭГОИСТ , Любовь к себе и потомству заложена в нем изначально, от природы, от Б-га . В процессе развития (эволюции) эгоизм человека породил и закрепил высоконравственные инстинкты и эмоции: альтруизм, любовь к родным, заботу о ближних и т.п. Группы людей, обладающие этими качествами, оказались более жизнеспособными и передали эти качества потомкам.
Очень точно закон взаимоотношений между людьми сформулировал Альберт Эйнштейн : «Мы живем для других людей — и более всего для тех, от чьих улыбок и благополучия зависит наше собственное счастье». Этот закон можно назватьЭгоистическим альтруизмом . Человеку необходимо, чтобы он сам и его близкие были счастливы. Поэтому в первую очередь он должен любить своих родных, затем соседей, коллег, сограждан. А когда все ближние будут счастливы, можно позаботиться и о врагах, чтобы жить в окружении не врагов, а друзей.
Поэтому легко проповедовать любовь к ближним, ведь от их благополучия зависит и наше собственное счастье. Гораздо труднее убедить человека любить своего врага. Может быть, поэтому священнослужителям Нового Завета кроме слов, приходится прибегать к дополнительным средствам: пышное убранство, иконы, мощи, святых.
На фото слева направо руководители иудейской и протестантской общин, главы католической и православной церквей. Заметна разница не только в их нарядах.
Пренебрежение законами природы (эгоистической природой человека ), декларации нереальных целей (возлюби врага своего) приводят к противоположным результатам . Как люди готовы возлюбить врага, подставить вторую щеку, после удара по правой, можно судить по уровню межличностного доверия. Общественная Палата РФ в своем докладе «О состоянии гражданского общества в Российской Федерации за 2010 год» http://www.oprf.ru/files/Doklad-OPRF-2010.pdf пишет: «Сегодня три четверти россиян (76% ) выражают уверенность, что в отношениях с людьми следует быть осторожными , и лишь 18% – что большинству людей можно доверять ». Это в обществе, где 75% населения считают себя православными . При этом среднеевропейский уровень доверия 80–85%! Получается, что проповедуем любовь к врагам, а при этом не доверяем даже ближним . А следуют ли своим проповедям сами священнослужители? Мы все свидетели как отреагировали иерархи РПЦ на пощечину от Pussy Riot. Подставили они смиренно вторую щеку? Нет, они травят их всеми доступными средствами.
Очень показательно, что лидер КПРФ Геннадий Зюганов неожиданно выступил в защиту Русской православной церкви. «Христос был первым коммунистом. Коммунизм не противоречит христианской вере . Если вы возьмете моральный кодекс строителя коммунизма и нагорную проповедь Иисуса Христа и положите рядом, то вы ахнете: они совпадают полностью по тексту. Если вы откроете послание апостола Павла Фессалоникийцам, то прочитаете главный лозунг коммунизма: "Кто не работает - тот и не ешь ", - отметил Зюганов.
Перепутал Геннадий Андреевич! Главный лозунг коммунизма сформулировал еще К.Маркс: «О бщество сможет написать на своем знамени: «Каждый по способностям, каждому — по потребностям » (Маркс К. Критика Готской программы). А лозунг "Кто не работает - тот не ест " больше подходит для рабовладельческого строя: поработал – получи пайку, если старый, больной, не можешь работать – подыхай с голоду. Коммунисты использовали этот лозунг, чтобы принудить работать во имя светлого будущего. Недаром он был записан в Сталинской конституции гулаговского СССР и потом в «Моральный кодекс строителя коммунизма». Ведь наш развитой социализм по факту был рабовладельческим строем.
Декларируя нереальные цели (каждому по потребностям), коммунисты фактически воспитывали рабов (кто не работает – тот не ест), сводя к минимуму ценность человеческой личности по сравнению с общественными интересами. А за общественные интересы выдавались интересы слуг народа – членов Политбюро. Также и РПЦ воспитывало всегда почитание любой власти, пренебрежение личными интересами во имя «Веры (читай Церкви), Царя и Отечества». В деле воспитания рабского духа в народе, коммунисты достойные продолжатели и соратники РПЦ.
А вот популярная в Интернете картинка, как слуги народа едут на работу.
Для справки:
Великобритания: Христиан — 71,6 %, из них 68% - протестанты, 21% - католики. Мэр столицы Борис Джонсон описал себя как "человек плавильного котла" – с комбинацией мусульман, евреев и христиан, журналист.
США: Христиан - 78,5 %, из них 67,5 -протестанты, 30,4 – католики. Мэр крупнейшего города Майкл Блумберг, еврей, миллиардер.
Россия: Христиан - 77 %, из них 97,5% - православные, 1% - католики, 1% - протестанты. Мэр Сергей Собянин, русский, православный, член бюро Высшего совета партии «Единая Россия» .
Как говорится, почувствуйте разницу!
Сергей Фирсов
Мысль о том, что коммунизм это квазирелигиозная или псевдорелигиозная система, – не нова. Многие элементы, которые есть в развитых религиозных системах, мы можем наблюдать в том, что можно условно назвать «коммунистическая церковь», а лучше «коммунистическая лжецерковь».
Разумеется, что коммунисты вовсе не стремились создать церковь, более того, будучи атеистами, они заявляли, что они хотят убить религию, уничтожить у людей представление о том, «чего нет», – о Боге. Но, борясь с религией, они стали бороться с ее носителями – с истинной Церковью. На этом пути они совершили много злодеяний и кровавых преступлений. Борьба с идеей выродилась в вооруженную борьбу с Церковью путем насилия, зверств и убийств.
Убить религиозное начало в человеке, полностью изменить сознание человека коммунисты не смогли, однако изуродовали они его очень сильно.
Для этого много делалось при и . По существу они создали нового человека – «хомо советикуса». Этот урод может считаться одним из позорнейших достижений советских коммунистов.
Коммунистическая религиозность
Процесс формирования коммунистической религиозности не был линейным: в 1920-е годы акцентировалось внимание на одном, в 1930-е – на другом, в 1960-е – на третьем. Главное оставалось неизменным – заставить человека поверить в то, что марксизм-ленинизм провозглашал истину, поверить в возможность построения коммунизма, в то, что это построение «научно» доказуемо.
Стремясь к этим целям, коммунисты содействовали созданию особого вида религиозности, той которую я называю «коммунистической религиозностью».
Ранний коммунизм
Коммунистическая религиозность состоит из таких элементов, как создание пантеона коммунистических «праведников», «мучеников», создание «сакральных» мест, содержит попытки изменить календарь и желание догматизировать марксистско-ленинско-сталинское учение.
Все это выродилось в стремление навязать человеку веру в государство как некую сакральную сущность. Чем больше времени проходило, тем меньше коммунистические идеологи требовали от советских людей веры в то, во что они все меньше верили сами: в победу коммунизма во всем мире. Но для советских людей было обязательным требованием демонстрировать эту веру.
Как в древнем Риме было необходимо, показывая свою лояльность государственной власти, преклонить колена перед статуей императора или бросить ладан на алтарь перед статуей беса – идолом, так и в коммунистической империи надо было преклонить колена перед «советским, самым лучшим, самым справедливым, самым гуманным государством», а то и прямо поклониться мертвому В. Ленину. О внутреннем состоянии человека беспокоились мало. Веру никто не проверял.
Это относится к позднему периоду развитого социализма, входившего в стадию упадка. В 1920–30-е годы только создавалась система, делались кирпичи, из которых строилась пирамида советской псевдорелигии. Процессы на Христову Церковь, уничтожения ее обрядов, замещения их коммунистическими обрядами и процесс создания коммунистической религии проходили одновременно, так что правильно говорить об одном процессе.
Одновременно с убийствами духовенства, расстрелами крестных ходов, кощунственным процессом «освидетельствования мощей», коммунисты собирали митинги, мумифицировали мертвое тело Ленина. Известны примеры проведения красных «пасх» и «рождеств». Красный угол с иконами в доме заменили на «красный уголок» с портретами советских вождей.
Известно, что раскулачивание в деревнях всегда начинали с осквернения храма. Одновременно с разрушением храмов в стране строили клубы, а потом «дворцы», целью которых было заменить храмы.
Из коммунистов, убитых во время сопротивления народа распространению советской власти, постепенно формировался институт коммунистических «мучеников» и «праведников», как «вселенских» (Роза Люксембург, 26 бакинских коммисаров), так и «местно чтимых», (как И. Бабушкин).
Создавались сакральные места, будь то в Петрограде или в Москве. Главной «святыней» коммунистов был мавзолей Ленина в Москве, построенный в виде вавилонского зиккурата.
Ленин – идол коммунизма
Тема Ленина стоит особняком в создании коммунистического мифа. Ленин был коммунистическим «богом-сыном», заменяя собой Христа. Таким образом, он стал идолом в классическом понимании этого слова – существо, претендующее на роль бога.
Если Ленина не называли богом открыто, то формально наделили божественными функциями: бессмертием (вспомните лозунг «Ленин живее всех живых»), всемогуществом, вездесущием, необходимостью поклонения и т.д.
Ленин заменял Христа
О том, что Ленин заменял для коммунистов Иисуса Христа, мы можем сказать, имея в виду, что Маркс и Энгельс воспринимались как некий коллективный «бог-отец» коммунизма. Соответственно, кощунственная замена Святого Духа идеей коммунизма завершала строительство этой богомерзкой религии.
Маркс и Энгельс были своего рода представителями “ветхозаветной”, «докоммунистической религиозности», а Ленин был провозвестником «нового завета» коммунизма.
И. Сталин интересен для нас тем, что он был живым Лениным: «Сталин – Ленин сегодня», – вещал лозунг 1930-х годов. Получалось, что Ленин не умирал, а «продолжался» в Сталине. Дальнейшие коммунистические вожди уже не могли претендовать на роль Ленина. Но долгие годы, до смерти Сталина, система действовала именно так, как мы ее описали.
Съезды партии были пародией на церковные соборы, коммунистические чиновники – члены ЦК, были пародией на епископат. Курс истории ВКПБ был «катехизисом», которым можно было проверять «правоверие» коммунистических коллег.
Существовали и подмены христианских таинств. Можно вспомнить мистерию наречения коммунистических имен, т.н. «звездин». Прием в пионерскую, комсомольскую организацию – это примеры социальной инициации, псевдорелигиозные в своей основе.
Церковные формы коммунисты брали для того, чтобы построить свои антицерковные, антирелигиозные формы. Вспомним, что даже историю падшего ангела – сатаны – коммунисты включили в свою схему. «Дьяволом» революции стал Троцкий – символ зла, деперсонифицированный персонаж. Удивительно, но в советских энциклопедиях не было статей о Троцком, были статьи только о троцкизме.
Мы можем рассматривать могильщика Сталина Хрущева – «коммунистическим Лютером», попытавшимся очистить «правильный» ленинизм от «неправильных наслоений». Восстанавливая первокоммунистическую чистоту, Хрущев нанес смертельный удар этой религии.
При Хрущеве возникли дворцы бракосочетания (в 1959 г.) и дворцы малютки. Смысл их создания очевиден – вытеснить таинство венчания на периферию жизни человека, заместить христианское действие своим, коммунистическим. Эта пародия на таинство весьма характерна. В дворцах малютки детям давали имена, часто не христианские, а придуманные «Владлен», «Октябрина», чтобы и с помощью такого приема оторвать людей от христианской Церкви.
Попытки изменить строй жизни лежали в основе коммунистического отношения к похоронам. В 1920-х годах никто иной, как Троцкий, популяризировал идею строительства крематориев. Смысл сжигания трупов был в том, чтобы дискредитировать христианские традиции похорон, хотя объяснялось это «гигиеной» и «экономией».
Коммунисты пытались эксплуатировать вечные принципы, изложенные в Святом писании. В 3-й редакции программы КПСС содержался «моральный кодекс строителя коммунизма». Некоторые фразы кодекса напоминают цитаты из Писания, и это не случайно. Из Евангелия нам известно, что сам дьявол пользовался цитатами из Ветхого Завета с пользой для себя. Только цель его, конечно, не в том, чтобы привести людей к Богу, а в том, чтобы на место Бога поставить себя.
Сама вера в коммунизм носила яркий религиозный характер, а проявления ее в виде классового фанатизма сродни религиозному фанатизму.
По-своему интересно наблюдать за разложением этой лжедуховности. Если до можно было говорить о подобии веры в светлое будущее, то в 1960–х годах наступает период «веры без веры», когда от адептов коммунистической религии не требовалось ничего, кроме молчаливого согласия с провозглашенными принципами.
В итоге получилась страшная картина, напоминающая царство антихриста, описанное в апокалипсисе. Такая система должна была быть, и была враждебно настроена к Церкви. Истинная религия и Церковь самим фактом своего существования демонстрировали ложность и абсурдность коммунистической идеи. Христиане были идейными врагами коммунистической религии, их жизнь доказывала бессмысленность того строительства нового человека, которое было затеяно коммунистами.
Основа коммунизма – поклонение государству
Когда я задумываюсь над вопросом, что же лежало в основе этой религиозности, какая главная идея имела место быть, то прихожу к мысли, что в основе было поклонение государству, идолопоклонство перед социалистической державой.
Внешнее подменяло внутреннее, вера в государство, как в некую метафизическую ценность, должна была утверждаться всеми способами. Сама постановка вопроса свидетельствовала о ложности принципов, которыми руководствовались коммунисты, ибо государство, безусловно, есть временный институт, который не может претендовать на истину или на вечное существование.
Коммунизм – трагедия России
Трагедия коммунистической религии заключалась в том, что естественное стремление людей к хорошей жизни на земле было использовано для того, чтобы их обмануть и уничтожить веру людей в Бога, в христианские идеалы, в Божественную справедливость, то есть в то, что делает человека существом не душевным, но духовным.
Это страшная подмена, которая стоила многим миллионам людей моральных мук, а также и мук в буквальном смысле – миллионы людей были зверски замучены в коммунистических концлагерях, – приводила к нравственным искажениям, извращению понятий о добре и зле.
Строительство коммунистической религиозности было тем опаснее, что шло оно по лекалу христианской Церкви.
Коммунизм сегодня
Сегодня соблазн коммунизма во многом связан с тем, что люди не всегда могут отделить красивые декларации от мотиваций коммунистических лидеров, вызвавших эти декларации к жизни.
Хотя некоторые западные писатели видели в использовании коммунистами христианских символов возврат к христианству, это не было возвращением ко Христу. Это было стремлением заместить Христа. Уничтожить основные положения христианства коммунистам было не под силу, а приватизировать или, лучше, уворовать, их, безусловно, было их целью.
Воспринимать коммунистические призывы нового, «хорошего» человека как призывы христианские – в корне не верно! Ибо дело не в воспитании хорошего человека, а в создании эффективного орудия социального строительства, существа, верного идеям, убежденного в своей правоте вплоть до фанатизма.
В основе этих идей, как уже было сказано, лежало поклонение «самому справедливому государству», «государствобесие», если угодно, такое настроение, когда Бог подменялся идолом. Не замечать этого – значит не замечать одной из главных трагедий русского духа в ХХ веке.
Неумение отделить цели от средств, которыми пользовалась коммунистическая религия, значит допустить оправдание существование советского государства как некоего идеала, значит встать на путь, ведущий к созданию новых культов, в основе которых поклонение силе, а не истинному Богу Иисусу Христу.
Это значит оправдание лозунга «цель оправдывает средства», когда ради идеи «справедливого» государства можно убивать людей, не желающих идти в новый земной «рай». Это значит внутренне согласиться с преступлениями советского режима против человечества.
Положительное отношение к коммунизму сегодня таит в себе опасность возвращения его в будущем. Повторения ужасов советской власти Россия уже не выдержит.
В какой-то степени следствием поклонения государству можно считать возникновение в маргинальной церковной среде поклонение псевдосвятым: тирану , «мученику» Г. Распутину, и даже И. Сталину, и так далее.
Такие исторические деятели привлекают малоцерковных людей тем, что они олицетворяют образ государственника, а вовсе не тем, что они исполняли евангельские заповеди милосердия и любви, которые они отвергли. Вокруг этих главных лжесвятых мы видим целый сонм активно почитаемых в маргинальной среде лжеподвижников, будь то музыкант , маршал Г. Жуков и т.д. То есть почитание лжесвятых государственников имеет под собой не христианскую, а коммунистическую религиозность.
Таким образом, коммунистическая религия дает метастазы в современную жизнь русского общества, не позволяет трезво отделить собственно религиозность от нерелигиозного, имманентное от трансцендентного, Идеал от идеалов, Царство Небесное от царств земных.
Проблема сакрализации государства является наследством коммунистической лжерелигиозности, которая сегодня внешне разбита и в прежних формах не существует, но не до конца умерла, а продолжает отравлять жизнь современным людям, пытающимся соединить веру в честное государство и веру в Бога.
В последнее время в лагере, условно называемом его политическими противниками «ватным» или «русофильским», стало модно соединять коммунистические идеи возрождения Советского Союза с ценностями православия. Некоторыми это трактуется как одна из форм примиренчества, другие видят в этом откровенное издевательство над историей и религиозными вопросами. Ваш покорный слуга решил проанализировать сущность этого странного на первый взгляд тандема, чтобы понять, как прежние идеологические противники смогли найти точки соприкосновения.
Нужно отметить, что многие странные на первый взгляд явления в современной России объясняются отсутствием у народа единого взгляда на события XX столетия. Прежде всего это относится к советской истории, у которой есть как поклонники, так и противники. И если по целому ряду вопросов русский народ смог объединиться, то деление на «белых» и «красных» по-прежнему разводит русских людей по разные стороны баррикад.
Православию в этом смысле повезло и не повезло одновременно.
Если мы возьмем классические каноны православной и коммунистической идеологии, то они в корне противоречат другу другу. В основе православия лежит вера в Бога и жизнь после смерти. Что касается коммунистов, то они заимствовали свою материалистическую доктрину у Маркса и до последнего времени были сторонниками полного уничтожения религии.
До определенного момента каждый из идеологических противников прекрасно понимал чуждость и опасность своего врага и боролся с ним всеми возможными способами. Все это продолжалось ровно до тех пор, пока сторона, оказавшаяся в заведомо проигрышном положении, не сдалась и не стала частью системы.
Коммунисты начали борьбу с церковью с первых же лет своего правления. В 1918 году они приняли декрет об отделении церкви от государства. Образование стало не просто светским, но и атеистическим. Тысячи священников были лишены своих приходов, а многие арестованы или вовсе уничтожены.
Следующим шагом стало лишение церкви ее имущества, которое на 1917 год состояло преимущественно из ценностей, служивших для проведения обряда. Ну а с 30-х годов началось уже тотальное уничтожение храмов и священников. В каждой церкви среди прихожан и священников появились агенты НКВД, которые доносили о каждом неосторожном слове, произнесенном в адрес советской власти. В результате все политические противники СССР в среде духовенства и мирян были ликвидированы уже к концу 30-х.
В последующие годы православная церковь влачила жалкое существование вплоть до распада Советского Союза. При этом она полностью маргинализировалась. Туда был закрыт доступ образованным слоям общества, основными прихожанами стали пожилые люди, которые хотели, чтобы их просто оставили в покое. Вследствие этой катастрофы православная церковь не могла не деградировать, приняв в целом тот облик, который она имеет сейчас.
Перестройка и последующие либеральные реформы на время вывели православную церковь из летаргического сна. Многие антисоветски настроенные интеллектуалы новой России попытались вернуть церковь к ценностям дореволюционного прошлого.
Однако было слишком поздно. Громимое чуть ли не целое столетие, православие оказалось не в состоянии быстро воскреснуть, чтобы опять стать стержнем общества.
В свете этого в церкви нашли прибежище националисты и мракобесы всех мастей.
Понятно, что эти люди интересовались не византийским и славянским духовным наследием, а искали способы приспособить православие под свои идеалы. Их совершенно не заботил имидж церкви и ее последующее выживание.
И вот мы уже в шаге от «православного коммунизма».
Коммунисты за годы вынужденного отрешения от власти также не сидели сложа руки. Они быстро поняли, что могут использовать религию в своих целях. Изменив стратегию, они начали объяснять прежние гонения на церковь ошибками и перегибами, которые вполне можно исправить. Ища покровителей, православные иерархи охотно поверили в мнимое раскаяние своих прежних врагов.
Вполне при этом логично, что, пойдя на соглашательство с коммунистами, православие оторвалось от своих корней и во-многом приняло на себя несвойственную ему роль.
На рубеже 2014 года в обществе началось противостояние на всех фронтах. Поскольку православие всегда считалось общерусской конфессией, то оно не могло не быть гонимо там, где побеждали русофобы. В данной ситуации приверженцы советского прошлого оказались с православными по одну сторону баррикад. Так образовался причудливый лагерь, в котором прежние противники встретились за одним столом.
Но раз есть общий лагерь, то необходимы и общие ценности. И здесь коммунисты и православные, долгое время жившие в одном государстве, нашли на что опереться. Они начали борьбу со всем, что олицетворяло в России прогресс и Европу. Вопреки здравому смыслу, они начали тянуть страну в отсталость и закрытость.
И вот уже православные и коммунисты единым фронтом выступают против выставок и атеистических книг, заявляют об оскорблениях чувств верующих, рассказывают о тысячелетней православной традиции русского народа.
Понятно, что, будучи чужды по своей сути, коммунисты и православные рано или поздно разойдутся в разные стороны. Вопрос лишь в том, как долго будет существовать их мнимое содружество и какие беды оно принесет православию.
Православие – часть русской культуры и истории. Нет числа литературным, музыкальным или живописным произведениям, созданным по мотивам его канонов. Даже сейчас в его среде встречаются величайшие умы России вроде Андрея Кураева. Хочется верить, что рано или поздно живительный источник веры освободится от коммунистической мути и станет основой для новой, обновленной России. Очень хочется дожить до этого момента.
Аркадий Вертязин
