Что такое АТО в Украине? Как расшифровывается АТО. Война (War) - это

Так называется вооруженная борьба между соперничающими группами, края может признаваться в качестве законного конфликта. Беспорядки и индивидуальные акты насилия не подпадают под это определение, однако восстания внутри государства и вооружейные конфликты между странами могут быть названы войнами.

Библейский контекст. В ВЗ есть много мест, оправдывающих войну, это, в частности, Втор 7 и 20, а также повеетвования Нав, Суд и 14 Цар. Одни христиане цитируют эти тексты в оправдание вооруженных конфликтов, другие же призывают своих единоверцев к осторожности, напоминая им, что многие законы, данные Древнему Израилю, в последующую эпоху утратили свою силу. То Царство, о к-ром говорит Иисус, не тождественно конкретному государству это христианская Церковь, члены крой живут в разных странах. Многие в.з. тексты, относящиеся к Израилю, в этой ситуации уже неприменимы. К-ром е того, в ВЗ есть места, прославляющие не войну, а мир(Ис 2:4 и др.).

В НЗ война упоминается редко, но некрые общие заявления о вооруженных конфликтах есть и здесь. В Нагорной проповеди Иисус призывает своих учеников к ненасилию: "...кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую" (Мф5:39); "любите врагов ваших... молитесь за обижающих вас..." (Мф 5:44). Однако Иисус, повидимому, принимал войны как часть мироустройства(Мф 24:6), а христианесолдаты не подвергались осуждению (Деян 10). Среди учеников Иисуса были и зелоты Иисус старался направить их энергию в неполитическое русло. Воины порой рассматривались как герои веры (Евр 11:32). Однако Иисус ясно учил, что дело Божье нельзя совершать посредством физической силы (Ин 18:36), и осудил Петра за то, что тот попытался насилием защитить Его от ареста (Мф 26:5254). В посланиях военные термины метафорически используются для описания христианской жизни, а верующие уподобляются солдатам, крые сражаются со злом духовным оружием (2 Тим 2:3; 1 Пет 2:11; Еф 6:1020). Возвращение Христа принесет христианам победу зло будет сокрушено в битвах, описанных в Откр.

Пацифизм первых христиан. Изза неоднозначности библейских свидетельств пример первых христиан был особенно важен для последующей внутрихристианской дискуссии о войне. Сторонники ненасилия часто ссылались на то, что до 170 г. н.э. отсутствуют данные о христианах, служивших в римской армии. Однако в Римской империи не было всеобщей воинской обязанности и никто не принуждал христиан служить в армии, возможно, поэтому они и не были склонны обсуждать данную тему. В кон. II в. ситуация изменилась и христиане начали служить в войсках, невзирая на протесты церковных лидеров. Многие солдаты римской армии принимали христианство, и многие христиане шли на военную службу, чтобы защитить империю.

Впрочем, многие верующие пытались воспрепятствовать размыванию границы между Церковью и миром. Они напоминали,что солдат приносит идолопоклонническую клятву императору, и указывали на несовместимость христианской любви с делом солдата, призванного убивать. В "Правилах" Ипполита (III в.), регламентирующих жизнь христианской общины, сказано, что верующий может служить в армии, если при этом он никого не убивает. В эпоху, когда во всей империи воцарился мир, солдаты лишь охраняли общественный порядок и боролись с пожарами, так что многим легионерам за все время службы ни разу не приходилось убивать человека. И все же христиане в большинстве своем отказывались идти на военную и государственную службу, и это навлекало на них обвинения в нелояльности. Отвечая на такие обвинения, Ориген писал в трактате "Против Цельса", что христиане служат государству иным способом они обеспечивают нравственное совершенствование общества и молятся за властей предержащих. Молитва не дает силам зла развязывать войны.

Справедливая война. В IV в., после обращения в христианство императора Константина, римское общество приняло христианскую веру. Теперь Церковь уже не могла занимать пацифистскую позицию. В прежние времена христиане, живя внутри государства, отказывались ему служить, государство же имело возможность игнорировать христиан, как меньшинство. Но теперь, когда христиане стали большинством, они уже не могли не служить в армии. Августин сформулировал новое христианское отношение к проблеме насилия, разработав т.н. теорию справедливой войны. Он адаптировал правила ведения войны, изложенные такими античными мыслителями, как Платон и Цицерон, к христианскому мировоззрению. Война, по мнению Августина, имеет целью торжество справедливости и установление мира. Властитель, крый ведет войну, должен помнить заповедь о любви к врагам. На войне необходимо соблюдать договоренности с противником, уважать нейтралитет невоюющих сторон и воздерживаться от резни и грабежа. Монахов и священников должно освобождать от участия в военных действиях. Разрабатывая теорию войны, Августин все же оставался под влиянием раннехристианского пацифизма. В его рассуждениях о государстве и государственном аппарате насилия звучат нотки печали и обреченности.

Крестовые походы и средневековое христианство. Лишь в XI в. пацифизм ранней Церкви сменился прославлением рыцарявоина. Возможно, это связано с распространением воинственного германского духа. Самым ярким результатом такого соединения христианства с варварской религией войны стали Крестовые походы. В 1095 г. папа Урбан II призвал всех христиан к священной войне, чтобы положить конец власти неверных над святынями Палестины. Следствием этого призыва стал Первый крестовый поход, завершившийся завоеванием Иерусалима (1099) и созданием на Ближнем Востоке христианских государств. Последующие крестовые походы были призваны защитить эти форпосты христианства, однако к 1291 г. крестоносцев полностью изгнали из Палестины и Сирии.

Крестовые походы стали самым очевидным примером средневекового смешения святости с насилием. К-ром е того, стали возможны благословения знамен и оружия. Христианская церемония посвящения в рыцари во многом напоминала древние языческие обряды. Для борьбы с врагами Бога были созданы новые монашеские ордены (напр., тамплиеры). Западный мир стал смотреть на иноверцев как на врагов Царства Божьего, крых надо либо обратить в истинную веру, либо уничтожить. Считалось, что к иноверцам не следует проявлять милости и что в борьбе против них не нужно соблюдать правила "справедливой войны ". Крестоносцы любили цитировать пророка Иеремию: "Проклят, кто дело Господне делает небрежно, и проклят, кто удерживает меч Его от крови!" (Иер48:10).

Характерное для средневекового христианства положительное отношение к насилию разделяли и теологи того времени, полагавшие, что война необходима обществу. Идеи ненасилия стали достоянием небольших периферийных сект. Такие мыслители, как Грациан и Фома Аквинский, переработали учение о справедливой войне, сделав возможным оправдание любых, даже агрессивных войн. Важно было даже не то, что писали эти теологи, а то, чего они не писали. Они пространно излагали свое учение об ангелах, а проблеме насилия посвятили лишь несколько строк. Зато о войне рассуждали те, кто воспринимал ее положительно, как проявление рыцарского духа. Образ рыцарягероя лег в основу позднейшего прославления войны. В "Кентерберийских рассказах" Джефри Чосера рыцарь предводитель паломников, наделенный всеми возможными добродетелями.

Возрождение и Реформация. Технический прогресс и политические перемены в Европе XVXVI вв. побудили многих христиан переосмыслить проблему войны. Важным техническим достижением стало изобретение пушек, крые могли разрушать крепости и свели на нет роль рыцаря в бою. Другим важным фактором было возникновение империй, стремившихся к расширению и предпринимавших с этой целью маештабные военные кампании.

Томас Мор, Эразм Роттердамский и другие христианские гуманисты осуждали такое кровопролитие. Они напоминали, что Христос утверждал свое Царство не силой, а любовью и милосердием. Эразм писал, что, признавая войну справедливой, мы тем самым прославляем эту войну. Гуманисты обвиняли Церковь в том, что она не понимает Св. Писания и обслуживает интересы честолюбивых и кровожадных властителей. Однако основатели протестантизма (Лютер, Цвингли и Кальвин) не поддержали этого протеста. Сочетание религиозного фанатизма с использованием новых видов оружия породило религиозные войны, беспрецедентные по своей жестокости в европейской истории. Лишь одно из протестантских течений, анабаптистское, исповедовало ненасилив. Анабаптисты понимали Нагорную проповедь буквально и стремились подражать миролюбию Христа.

Тотальная война и современный мир. Вестфальский мирный договор (1648) положил конец последней большой религиозной войне в Европе. Началась эпоха могущественных монархий (таких, как Франция Людовика XIV), крые ликвидировали разрозненные вооружейные отряды и создали постоянные армии. Феодалы, привыкшие к военной службе и не желавшие утрачивать свою роль, стали офицерами этих армий. Офицерство (напр., прусское юнкерство) было заинтересовано в наличии крупных армий. В офицерской среде сохранялись многие традиции средневекового рыцарства.

Многие мыслители XVIII в. критиковали войну, но после Великой французской революции Европу захлестнула новая волна насилия. Наполеон, примиривший демократический идеализм с национализмом, направил революционную энергию французов на создание огромной империи. Все силы нации были брошены на достижение военной победы (этот зловещий опыт сыграл свою роль позже). В конечном итоге Наполеон потерпел поражение, но блеск его побед и унижение побежденных запомнились надолго. Прусский военный теоретик К. фон Клаузевиц, внимательно изучавший историю наполеоновских войн, создал теорию тотальной войны. Клаузевиц полагал, что для достижения победы бывает необходима "предельная" активизация конфликта. И действительно, промышленная революция и совершенствование вооружений сделали реальным тотальную победу над противником.

Христиане XIX в. противостояли усилившейся военной угрозе, организуя международное сотрудничество и гуманитарные акции. Вопреки повсеместному усилению национализма, были проведены важные международные конференции (в частности в Гааге в 1899 и 1907 гг.). На этих конференциях приняли документы, призывающие к защите военнопленных, помощи больным и раненым, уважению нейтралитета и ограничению жестокостей войны.

Однако миролюбивые силы не сумели предотвратить Первую мировую войну, реализовавшую теоретические построения Клаузевица. Обе воюющие стороны использовали мины, пулеметы, отравляющие газы, подводные лодки и воздушные бомбардировки, конфликт развернулся на суше, на море и в воздухе. Церкви поддерживали войну. Риторика В. Вильсона и других национальных лидеров была направлена на то, чтобы представить происходящее как крестовый поход ради спасения человечества. Однако после окончания войны события развернулись совсем не так, как обещали эти лидеры. Во многих странах утвердились тоталитарные режимы, а западные демократии страдали от Великой депрессии. В межвоенное двадцатилетие в США и Зап. Европе воцарилась атмосфера усталости, преобладали пацифистские настроения.Лига наций, призванная поддерживать мир, оказалась неэффективной, и человечество было вновь ввергнуто в пучину глобального конфликта.

Отношение христиан ко Второй мировой войне чем-то напоминало теорию справедливой войны. Вторая мировая война, в отличие от Первой, была столкновением антагонистических социальнополитических систем. Идеология и политика фашистской Германии были столь страшны, что Р. Нибур и другие христианские деятели, прежде исповедовавшие пацифизм, призвали верующих к участию в конфликте. Применение новых видов оружия сделало эту войну более разрушительной, чем все предшествующие войны. Наивысшим военнотехническим достижением стало создание атомной бомбы. Война закончилась, но теперь серьезной угрозой миру стало соперничество между США и СССР. Организация Объединенных Наций прилагала усилия по сохранению мира, но гонка вооружений привела к тому, что вся индустриальная структура современного общества оказалась ориентирована на производство оружия. Ситуация усугубилась еще и тем, что в наш век секуляризма христианские идеи становятся все менее популярны.

Отношение христиан к войне. Как показывает история, достаточно сложно сформулировать христианскую позицию по этому вопросу. Позиция первых христиан, некрых гуманистов и большинства анабаптистов была пацифистской. Но большая часть христиан склоняется к точке зрения Августина, считавшего, что война может быть справедливой. Такие деноминации, как "Церковь братьев", квакеры и меннониты, проповедуют непротивление, но крупные вероисповедания лютеране, пресвитериане, баптисты, католики, методисты и реформаты принимают теорию справедливой войны. Некрые христиане даже считали необходимыми крестовые походы. Если в Средние века папы призывали к крестовому походу против турок, то в XX в. некрые протестантские фундаменталисты в Соединенных Штатах призывали организовать подобный поход против Советского Союза.

Однако в последние десятилетия, в связи с угрозой глобальной ядерной катастрофы, отношение христиан к войне примечательным образом изменилось. Лидеры многих конфессий осознали, что применение ядерного оружия, неизбежно ведущее к массовой гибели гражданского населения, превращает теорию справедливой войны в злую шутку. С точки зрения этих "ядерных пацифистов", само существование такого оружия вычеркивает войну из перечня разумных средств государственной политики.

R.G. CLOUSE(nep. А. Г.) Библиография: R.H. Bainton, Christian Attitudes Toward War and Peace: L. Boettner, The Christian Attitude Toward War; P. Brock, Pacifism in Europe to 1914, Pacifism in the United States from the Colonial Period to the First World War, and Twentieth Century Pacifism; D. W. Brown, Brethren and Pacifism; C.J.Cadoux, The Early Christian Attitude Toward War; R. G. Clouse. ed., War: Four Christian Views; P. C. Craigie, The Problem of War in the ОТ; G. F. Hershberger, War, Peace and Nonresistance; A. F. Holmes, ed., War and Christian Ethics; R. Niebuhr, Christianity and Power Politics and Moral Man and Immoral Society; G. Nuttall, Christian Pacifism in History; R. B. Potter, War and Moral Discourse; P. Ramsey, The Just War and War and the Christian Conscience; R.J.Sider and R. K. Taylor, Nuclear Holocaust and Christian Hope; M. Walzer, Jusi and Unjust Wars; R. Wells, ed., The Wars of America: A Christian View; Q. Wright,/! Study of War; 3. Yoder. Nevertheless: The Varieties of Religious Pacifism and The Original Revolution: Essays on Christian Pacifism; G.C. Zahn.An Alternative to War and War, Conscience and Dissent.

Отличное определение

Неполное определение ↓

В этой статье мы затронем очень болезненную и важную, на мой взгляд, тему для любого человека под названием «Что значит война и мир для человека». Давайте разберём Алфавитно более глубоко по Смыслу слово Война и слово Мир ракурсом взгляда . Это будет взгляд более высокий , «сверху вниз», и планетарный, человеческий, «снизу вверх».

Наш взгляд формируется тогда, когда мы настраиваемся на какую-то тему, на какое-то действие, или когда попадаем в какую-то сложную жизненную ситуацию. Изменяется внешняя среда, условия вокруг нас, как правило, в худшую сторону и что мы делаем: а именно мы начинаем собирать все свои внутренние возможности, позиции, взгляды, структуры, установки – потому, что и из всего из этого складывается наш свой индивидуальный взгляд.
Как мы видим эту ситуацию? Видим не просто глазами (физическими), а как бы воспринимаем своими возможностями данную ситуацию. Как правило, мы часто своим сложенным взглядом НЕ ВИДИМ более глубокий смысл, заложенный в самой плохой и негативной ситуации, которая происходит вокруг нас или где-то у кого-то. Мы оцениваем ситуацию по нашим позициям, установкам, разделяя на две грани, белое и чёрное, не видя, что есть глубинные оттенки, выводящие на другие смыслы.
Разрушение, падение – это не только отрицательное действие. Давайте вообразим, что у всё течение жизни нашей есть положительное явление.

Война – это положительно.
Смерть – это положительно.
Болезнь – это положительно .

И тут включается, с какой на это посмотреть. Здесь есть вышестоящая позиция и нижестоящая. И вышестоящая Воля и позиция всегда права.
Вышестоящая Воля Отца в виде военной зачистки Планеты может быть только именно в этих условиях, как бы тяжело не было на физике человеку. Поэтому сейчас в новых Метагалактических условиях идёт такое количество военных конфликтов (Сирия, Украина и так далее).

Что значит « война » ?

Для начала прочитайте формулировку слово Война в 19 словарях . Чтобы можно было сравнить с вариантом, который вы прочитаете ниже.

« ВО » –
« Й » - Иерархически входит в материю
«НА» – ведя её к Абсолютной материи

Возникают различные крайности: с одной стороны, зная бытовые, обычно человеческие Смыслы слов Война, как правило — это разрушение, тяжесть, страдание, смерть, муки горе – очень всё плохо для человека. А с другой стороны человек начинает думать, анализировать, предпринимать не стандартные действия на уровне инстинктов, чтобы сохранить жизнь свою и своим близким.

Два варианта понимания:

• Первый вариант – это борьба добра со злом за справедливость, правду.
• Второй вариант – это когда человек (материя старая) сопротивляется проявлению в материи (на физике).

Идёт сопротивление новым, преображающимся, масштабным, глобальным процессам развития. Мы понимаем, что как в сказке, силы добра должны победить силы зла – это есть мифический или мифологический взгляд. Отношение людей и трактовки, которые оправдывают убийства людей ради наказания виновных.

В военном противостоянии идёт принцип завоевания, отстаивания своих прав, свобод, методов –не совсем человеческим (силовым животным) способом.
Война рождается на почве неспособности или нежелания двух сторон или одной, к мирным договорённостям. Другое восприятие человека, когда война просто не допустима и где нужно иметь накопленную Волю и Мудрость , чтобы смочь договариваться. И, попадая в такие тяжёлые условия жизни, человек вынужден меняться, преображаться, перестраиваться под натиском агрессивных внешних условий. Как правило, у человека происходит переключение, перестройка, переосмысление ценностей, включаются новые Смыслы и Сути происходящего, на фоне постоянного стресса.
Главная Суть войны – это пережигание планетарного негатива (например, исторические некорректные пласты и многое другое), собранного на одной территории страны, государства, региона.

Что значит « мир »?

С начало читаем обозначение слово Мир в 23 словарь .

«М» - Материя
«И» -
«Р» – Разумная

«Мир» – это где есть мирная жизнь без войны, где идёт мирный путь развития человечества. Воля Отца входящая в Иерархическую Абсолютную материю и Мир жизни человека Отцом.

Мир человека - это то, что вокруг себя мы видим, имеем всем ракурсом своей жизни, всеми нашими возможностями.
Настоящий Мир – это постоянная динамика развития без сопротивления Отцу, без военных действий. С более глубоким понимание и расшифровкой слова Мир можно познакомится в статье . У Отца нет противоречий между этими двумя словами. Постепенно эта грань стирается, где Воля Отца входит в материю и ведёт к Миру жизни Отцом.

И получается следующее. Две разные ситуации: первая (война ) есть сопротивление Отцу и вторая (мир ) – это когда нет сопротивления Отцу, если убрать слово «сопротивление»,– просто есть постепенный процесс перестройки, преображения, развития жизни человека. Что война и что мир ведут к одному целому: а именно к РАЗВИТИЮ и ПРЕОБРАЖЕНИЮ человека (материи) Отцом. Один и тот же результат и одна и та же цель. Что мир, что война, в результате имеют одну конечную цель: это отстроить человечество в Отце, только разными способами и разными путями.

Если мы смотрим из материи снизу вверх на эти Смыслы , то это есть позиция Наблюдателя Планетарная, где трудно увидеть все скрытые процессы и глубину происходящего за кулисами действия. И тут важна наша позиция наблюдателя, которую мы займём. И только человек, обладающий более высокой Метагалактической позицией Наблюдателя увидит и расшифрует эти события как это видит Отец. Если мы не сопротивляемся тому, что являет Отец и успеваем себя перестраивать, принимать то новое, что даёт Отец для человека, ведь Отцу виднее, каким способом нас развивать и преображать.
Проблема людей состоит в том, что человек смотрит на одну и туже картину, событие но по-разному, так как каждый человек имеет свои накопления, записи в Духе (опыт), и не всегда они выражают человеческие принципы. К сожалению, больше преобладает животный принцип развития, определённые тенденции прошлой эпохи в выражении нижестоящего глобуса жизни (демонского), где переплетаются разные культурные ценности и религиозные традиции. И, получается, один народ смотрит и видит одно, а другой, ту же ситуацию,– по-другому. И получается не стыковка восприятия в Смыслах и Сутях , а также недоинформированность с одной и с другой стороны или намеренное искажение истинной информации (информационные войны, вбросы и так далее). Несогласие и разногласия на почве, как правило, религиозного фанатизма, экстремизма, радикализма и так далее или между отдельными людьми и даже целыми народами, странами из-за неравного восприятия глубины картины мира . В большинстве случаев это происходит по причине низких интеллектуальных возможностей человека, его необразованности, нетерпимости, неразвитости, к сожалению. А также из-за чрезмерной амбициозности, высокомерия, исключительности и безнаказанности лидеров стран и государств, не уважающих интересы других стран, народов навязывая свои демократические (демонские) ценности. И чтобы уйти от таких не корректных, тупиковых, инволюционных вариантов современного развития. Отец переводит человечество на новый вид взаимоотношений в новых Метагалактических условиях, на и взаимодействия между людьми, странами, государствами.

Конфедеративность

Конфедеративный принцип жизни несёт человеку базовый закон Отца “Первый среди равных или Первого равного”
Конфедеративность – это новый вид взаимодействия с Отцом, где есть равенство всех по иерархической компетенции.
– это общество людей (Посвящённых, Служащих, Ипостасей), объединённых одной целью, задачей, достигающих решение этой задачи на основе иерархической компетенции, являющих Отца собой.

Этот закон с точки зрения Отца сотворяет человека как истинного человека. Чтобы быть человеком по-настоящему, нужно быть “Первым среди равных и быть равным среди первых” . Такой человек уважает каждого человека за то, что его создал Отец, и он такая же клеточка (Омега) от Отца (Альфа), как ты сам. Все мы разные и находимся на разных путях развития, с разной выразимостью. Нужно ещё увидеть если выйти только на равенство как это было во времена СССР, то мы можем выйти на стадность и безликость, а каждый человек отличается от другого человека тем, что мы все неповторимы в Отце . Мы своей неповторимостью имеем у Отца своё предназначение и это предназначение можем исполнять только мы: прожить свой путь и выразить Отца только так этим неповторимым способом потому, что у каждого человека есть неповторимое своё

В ывод: конфедеративный принцип жизни помогает взаимодействовать с Отцом и друг с другом поддерживая, приумножая возможности друг друга. И тогда такой человек вырастает намного мощнее, более корректно. Учит правильно организовывать взаимодействие в команде и между собой, когда все равны пред Отцом, но все разные специалисты, в команде работая дружно и слаженно. Следовательно, на это командное действие включается Отец. Все вместе, когда каждый сопряжён с Отцом и друг с другом, сопряжены по принципу “Первый среди равных” - исполняется Конфедеративный принцип в полноте. В такой команде Отец проявляется больше, глубже, мощнее, чем каждому индивидуально. Подробнее об этом на странице МГКР - Метагалактическая Гражданская Конфедерация России.

Что такое война?

(Фрагменты из книги Карла Филиппа Готтлиба фон Клаузевица (1780—1831) - прусского офицера и военного писателя, который своим сочинением «О войне» (опубл. 1832) произвёл переворот в теории и основах военных наук).

Мы предполагаем рассмотреть сначала отдельные элементы нашего предмета, затем его части и, наконец, весь предмет в целом, в его внутренней связи, т.е. переходить от простого к сложному. Однако, здесь, больше, чем где бы то ни было, необходимо начать со взгляда на сущность целого (войны); в нашем предмете, более чем в каком-либо другом, вместе с частью всегда должно мыслиться целое.

Определение. Мы не имеем в виду выступать с тяжеловесным государственно-правовым определением войны; нашей руководящей нитью явится присущий ей элемент — единоборство. Война есть не что иное, как расширенное единоборство. Если мы захотим охватить мыслью как одно целое все бесчисленное множество отдельных единоборств, из которых состоит война, то лучше всего вообразить себе схватку двух борцов. Каждый из них стремится при помощи физического насилия принудить другого выполнить его волю; его ближайшая цель — сокрушить противника и тем самым сделать его неспособным ко всякому дальнейшему сопротивлению.

Итак, война — это акт насилия, имеющий целью заставить противника выполнить нашу волю. Насилие использует изобретения искусств и открытия наук, чтобы противостоять насилию же. Незаметные, едва достойные упоминания ограничения, которые оно само на себя налагает в виде обычаев международного права, сопровождают насилие, не ослабляя в сущности его эффекта.

Таким образом, физическое насилие (ибо морального насилия вне понятий о государстве и законе не существует) является средством, а целью будет — навязать противнику нашу волю. Для вернейшего достижения этой цели мы должны обезоружить врага, лишить его возможности сопротивляться. Понятие о цели собственно военных действий и сводится к последнему. Оно заслоняет цель, с которой ведется война, и до известной степени вытесняет ее как нечто, непосредственно к самой войне не относящееся.

Крайняя степень применения насилия . Некоторые филантропы могли бы, пожалуй, вообразить, что обезоружить и сокрушить противника можно искусственным образом, без особого кровопролития и что к этому именно и должно было бы стремиться военное искусство. Как ни соблазнительна такая мысль, тем не менее, она содержит заблуждение, и его следует рассеять. Война — дело опасное, и заблуждения, имеющие своим источником добродушие, для нее самые пагубные. Применение физического насилия во всем его объеме никоим образом не исключает содействия разума; поэтому тот, кто этим насилием пользуется, ничем не стесняясь и не щадя крови, приобретает огромный перевес над противником, который этого не делает. Таким образом, один предписывает закон другому; оба противника до последней крайности напрягают усилия, и нет других пределов этому напряжению, кроме тех, которые ставятся внутренними противодействующими силами.

Так и надо смотреть на войну; было бы бесполезно, даже неразумно из-за отвращения к суровости ее стихии упускать из виду ее природные свойства.

Если войны цивилизованных народов гораздо менее жестоки и разрушительны, чем войны диких народов, то это обусловливается как уровнем общественного состояния, на котором находятся воюющие государства, так и их взаимными отношениями. Война исходит из этого общественного состояния государств и их взаимоотношений, ими она обусловливается, ими она ограничивается и умеряется. Но все это не относится к подлинной сути войны, а является привходящим извне. Введение же в философию самой войны принципа ограничения и умеренности представляет полнейший абсурд.

Борьба между людьми проистекает в общем счете из двух совершенно различных элементов: из враждебного чувства и из враждебного намерения. Существенным признаком нашего определения мы выбрали второй из этих элементов как более общий. Нельзя представить даже самого первобытного, близкого к инстинкту чувства ненависти без какого-либо враждебного намерения; между тем, часто имеют место враждебные намерения, не сопровождаемые абсолютно никаким или во всяком случае не связанные с особо выдающимся чувством вражды. У диких народов господствуют намерения, возникающие из эмоций, а у народов цивилизованных — намерения, обусловливаемые рассудком. Однако, это различие вытекает не из существа дикого состояния или цивилизации, а из сопровождающих эти состояния обстоятельств, организации и пр. Поэтому в каждом отдельном случае оно может и не иметь места, но в большей части случаев оно оказывается налицо; словом, и цивилизованные народы могут воспылать взаимной ненавистью.

Отсюда ясно, как ошибочно было бы сводить войну между цивилизованными народами к голому рассудочному акту их правительств и мыслить ее как нечто все более и более освобождающееся от всякой страсти. В последнем случае достаточно было бы оценить физические массы противостоящих вооруженных сил и, не пуская их в дело, решить спор на основе соотношения между ними, т.е. подменить реальную борьбу решением своеобразной алгебраической формулы.

Теория двинулась, уже было, по этому пути, но последние войны излечили нас от подобных заблуждений. Раз война является актом насилия, то она неминуемо вторгается в область чувства. Если последнее и не всегда бывает ее источником, то все же война более или менее тяготеет к нему, и это «более или менее» зависит не от степени цивилизованности народа, а от важности и устойчивости враждующих интересов.

Таким образом, если мы видим, что цивилизованные народы не убивают пленных, не разоряют сел и городов, то это происходит от того, что в руководство военными действиями все более и более вмешивается разум, который и указывает более действенные способы применения насилия, чем эти грубые проявления инстинкта.

Изобретение пороха и постепенное усовершенствование огнестрельного оружия в достаточной мере свидетельствуют о том, что и фактический рост культуры нисколько не парализует и не отрицает заключающегося в самом понятии войны стремления к истреблению противника.

Итак, мы повторяем свое положение:

• война является актом насилия, и применению его нет предела;
• каждый из борющихся предписывает закон другому;
• происходит соревнование, которое теоретически должно было бы довести обоих противников до крайностей.

В этом и заключается первое взаимодействие и первая крайность, с которыми мы сталкиваемся.

Цель военных действий — лишить противника возможности сопротивляться. Выше мы отметили, что цель военных действий заключается в том, чтобы обезоружить противника, лишит» его возможности сопротивляться. Теперь покажем, что это определение является необходимым для теоретического понимания войны.

Чтобы заставить противника выполнить нашу волю, мы должны поставить его в положение более тяжелое, чем та жертва, которую мы от него требуем при этом; конечно, невыгоды этого положения должны, по крайней мере, на первый взгляд, быть длительными, иначе противник будет выжидать благоприятного момента и упорствовать.

Таким образом, всякие изменения, вызываемые продолжением военных действий, должны ставить противника в еще более невыгодное положение; по меньшей мере, таково должно быть представление противника о создавшейся обстановке. Самое плохое положение, в какое может попасть воюющая сторона, это — полная невозможность сопротивляться.

Поэтому, чтобы принудить противника военными действиями выполнить нашу волю, мы должны фактически обезоружить его или поставить в положение, очевидно угрожающее потерей всякой возможности сопротивляться. Отсюда следует, что цель военных действий должна заключаться в том, чтобы обезоружить противника, лишить его возможности продолжать борьбу, т. е. сокрушить его.

Война не может представлять действия живой силы на мертвую массу, и при абсолютной пассивности одной стороны она вообще немыслима.

Война всегда является столкновением двух живых сил; поэтому конечная цель военных действий (сокрушение противника) должна иметься у обеих сторон. Таким образом, мы опять встречаемся с процессом взаимодействия. Пока противник не сокрушен, я должен опасаться, что он сокрушит меня, следовательно, я не властен в своих действиях, потому что противник мне диктует законы точно так же, как я диктую их ему. Это и есть второе взаимодействие, приводящее ко второй крайности.

Крайнее напряжение сил. Чтобы сокрушить противника, мы должны соразмерить наше усилие с силой его сопротивления; последняя представляет собою результат двух тесно сплетающихся факторов: размера средств, которыми он располагает, и его воли к победе.

Размер, средств противника до некоторой степени поддается определению (хотя и не вполне точному), потому что здесь все сводится к цифрам. Гораздо труднее учесть его волю к победе; мерилом здесь могут быть только побуждения, толкающие противника на войну. Определив указанным способом (с известной степенью вероятности) силу сопротивления противника, мы оцениваем наши силы и стремимся достичь перевеса их, или же, в Случае невозможности этого, доводим их до наивысшей доступной нам степени. Но к тому же стремится и наш противник; отсюда вновь возникает соревнование, заключающее в самом своем понятии стремление к крайности. Это составляет третье взаимодействие и третью крайность, с которыми мы сталкиваемся.

Изменения под влиянием действительности. Витая в области отвлечен-ных понятий, рассудок нигде не находит пределов и доходит до последних крайностей. И это вполне естественно, так как он имеет дело с крайностью — с конфликтом сил, предоставленных самим себе и не подчиненных никаким иным законам, кроме тех, которые заложены в них самих. Поэтому, если бы мы захотели взять отвлеченное понятие войны как единственную отправную точку для определения целей, которые мы будем выдвигать, и средств, которые мы будем применять, то при наличии постоянного взаимодействия между враждующими сторонами мы непременно впали бы в крайности, представляющие лишь игру понятий, выведенных при помощи едва заметной нити хитроумных логических построений. Если, строго придерживаясь абсолютного понимания войны, разрешать одним росчерком пера все затруднения и с логической последовательностью придерживаться того взгляда, что необходимо быть всегда готовым встретить крайнее сопротивление и самим развивать крайние усилия, то такой росчерк пера являлся бы чисто книжным измышлением, не имеющим никакого отношения к действительности.

Если даже предположить, что этот крайний предел напряжения есть нечто абсолютное, которое легко может быть установлено, то все же приходится сознаться, что человеческий дух с трудом подчинился бы таким логическим фантасмагориям. Во многих случаях потребовалась бы бесполезная затрата энергии; она встретила бы противовес в других принципах государственной политики; явилась бы надобность в таком усилии воли, которое не находилось бы в соответствии с намеченной целью, а потому и не могло бы быть достигнуто, ибо человеческая воля никогда не черпает своей силы из логических ухищрений.

Совершенно иная картина представляется в том случае, когда мы от абстракции перейдем к действительности. В области отвлеченного над всем господствовал оптимизм. Мы представляли себе одну сторону такой же, как и другая. Каждая из них не только стремилась к совершенству, но и достигла его. Но возможно ли это в действительности? Это могло бы иметь место лишь в случае:

• если бы война была абсолютно изолированным актом, возникающим совершенно внезапно и не связанным с предшествующей государственной жизнью;
• если бы она состояла только из одного решающего момента или из ряда одновременных решающих актов;
• если бы она сама в себе заключала окончательное решение, и на нее не оказывал бы влияния заблаговременный учет того политического положения, которое сложится после ее окончания.

Война никогда не является изолированным актом. Относительно первого условия надо заметить, что противники не являются друг для друга чисто отвлеченными лицами; не могут они быть отвлеченными и в отношении того фактора в комплексе сопротивления, который не покоится на внешних условиях, а именно — воли. Эта воля не есть что-то вовсе неизвестное; ее «завтра» делается сегодня. Война не возникает внезапно; ее распространение (Verbreitung) не может быть делом одного мгновения. Поэтому каждый из обоих противников может судить о другом на основании того, что он есть и что он делает, а не на основании того, чем он, строго говоря, должен был бы быть и что он должен был бы делать. Человек же вследствие своего несовершенства никогда не достигает предела абсолютно лучшего, и, таким образом, проявления недочетов с обеих сторон служат умеряющим началом.

Война не состоит из одного удара, не имеющего протяжения во времени. Второй пункт наводит на следующие замечания. Если бы исход войны зависел только от одного решающего момента или от нескольких одновременных решающих актов, то все приготовления обладали бы тенденцией к крайности, потому что всякое упущение было бы непоправимым. В таком случае приготовления противника, поскольку они нам известны, были бы единственным предметом из мира действительности, который давал бы нам некоторое мерило, все же остальное принадлежало бы абстракции. Но раз решение войны заключается в ряде последовательных актов, то естественно, что каждый предшествующий акт со всеми сопровождающими его явлениями может служить мерилом для последующего; таким образом, и здесь действительность вытесняет отвлеченное и умеряет стремление к крайности.

Несомненно, что всякая война заключалась бы в одном решительном или в нескольких одновременных решающих столкновениях, если бы предназначенные для борьбы средства выставлялись или могли бы быть выставлены сразу. Неудачное решение неизбежно уменьшает средства борьбы, и если бы они все были применены в первом же сражении, то второе было бы немыслимо. Военные действия, которые имели бы затем место, по существу являлись бы только продолжением первого.

Однако мы видели, что уже в подготовке к войне учет конкретной обстановки вытесняет отвлеченные понятия и на замену предпосылки крайнего напряжения вырабатывается какой-то реальный масштаб; таким образом, уже по одной этой причине противники в своем взаимодействии не дойдут до предела напряжения сил, и не все силы будут выставлены с самого начала.

Но и по природе и характеру этих сил они не могут быть применены и введены в действие все сразу. Эти силы — собственно вооруженные силы, страна с ее поверхностью и населением и союзники.

Страна с ее поверхностью и населением, помимо того что она является источником всех вооруженных сил в собственном смысле этого слова, составляет сама по себе одну из основных величин, определяющих ход войны; часть страны образует театр военных действий; не входящие в последний области оказывают на него заметное влияние.

Конечно, можно допустить, что одновременно вступят в дело все подвижные боевые силы; но это невозможно в отношении крепостей, рек, гор, населения и пр., словом, всей страны, если последняя не настолько мала, чтобы первый акт войны мог охватить ее целиком. Далее, сотрудничество союзников не зависит от воли воюющих сторон. В природе международных отношений заложены факторы такого порядка, которые обусловливают вступление союзников в войну лишь позднее; иногда союзники окажут помощь только для восстановления уже утраченного равновесия.

В дальнейшем изложении мы подробно остановимся на рассмотрении того обстоятельства, что часть сил сопротивления, которая не может сразу быть приведена в действие, часто составляет гораздо более значительную их долю, нежели это кажется на первый взгляд; благодаря этому, даже в тех случаях, когда первое решительное столкновение разыгрывается с большою мощью и в значительной мере нарушает равновесие сил, все же последнее может быть восстановлено. Здесь мы ограничимся лишь указанием, что природа войны не допускает полного одновременного сбора всех сил. Это обстоятельство само по себе не может служить основанием к тому, чтобы понижать напряжение сил для первого решительного действия: ведь неблагоприятный исход первого столкновения является всегда существенным ущербом, которому никто добровольно подвергаться не станет. Чем значительнее будет первый успех, тем благотворнее его влияние на последующие, несмотря на то, что он не является единственным, определяющим конечную победу. Однако, предвидение возможности отсрочить достижение победы приводит к тому, что человеческий дух в своем отвращении к чрезмерному напряжению сил прикрывается этим предлогом и не сосредоточивает и не напрягает своих сил в должной мере в первом решительном акте. Все те упущения, которые одна «сторона допускает вследствие своей слабости, служат объективным основанием для другой стороны к уморению своего напряжения; здесь опять возникает взаимодействие, благодаря которому стремление к крайности низводится до степени умеренного напряжения.

Исход войны никогда не представляет чего-то абсолютного. Наконец, даже на окончательный, решающий акт всей войны в целом нельзя смотреть, как на нечто абсолютное, ибо побежденная страна часто видит в нем лишь преходящее зло, которое может быть исправлено в будущем последующими политическими отношениями. Насколько такой взгляд должен умерять напряжение и интенсивность усилий, ясно само собой.

Возможности действительной жизни вытесняют крайности и отвлеченные понятия. Таким образом, война освобождается от сурового закона крайнего напряжения сил. Раз перестают бояться и добиваться крайности, то рассудок получает возможность устанавливать пределы потребного напряжения сил. Данные, вытекающие из явлений действительной жизни, подвергаются оценке на основе законов вероятности. Раз оба противника уже перестали быть отвлеченными понятиями, а являются индивидуальными государствами и правительствами, раз война — уже не отвлеченное понятие, а своеобразно складывающийся ход действий, то данными для раскрытия ожидаемого неизвестного будут служить действительные явления.

Исходя из характера организации, состояния и положения противника и руководствуясь теорией вероятности, каждая из борющихся сторон будет строить свою оценку его намерений, и соответственно намечать собственные действия.

Политическая цель воины вновь выдвигается на первый план. Здесь снова в поле нашего исследования попадает тема, которую мы уже рассматривали: политическая цель воины. Закон крайности — намерение обезоружить противника, сокрушить его — до сих пор в известной степени заслонял эту цель. Но, поскольку закон крайности теряет в своей силе, а с ним отступает и стремление сокрушить противника, постольку политическая цель снова выдвигается на первый план. Если все обсуждение нужного напряжения сил представляет собою лишь расчет вероятностей, основывающийся на определенных лицах и обстоятельствах, то политическая цель как первоначальный мотив должна быть весьма существенным фактором в этом комплексе. Чем меньше жертва, которой мы требуем от нашего противника, тем меньше сопротивления мы можем от него ожидать. Но, чем ничтожнее наши требования, тем слабее будет и наша подготовка. Далее, чем незначительнее наша политическая цель, тем меньшую цену она имеет для нас и тем легче отказаться от ее достижения, а потому и наши усилия будут менее значительны.

Таким образом, политическая цель, являющаяся первоначальным мотивом войны, служит мерилом как для цели, которая должна быть достигнута при помощи военных действий, так и для определения объема необходимых усилий. Поскольку мы имеем дело с реальностью, а не с отвлеченными понятиями, и политическую цель нельзя рассматривать абстрактно, саму в себе; она находится в зависимости от взаимоотношений обоих государств. Одна и та же политическая цель может оказывать весьма неодинаковое действие не только на разные народы, но и на один и тот же народ в разные эпохи. Поэтому политическую цель можно принимать за мерило, лишь отчетливо представляя себе ее действие на народные массы, которые она должна всколыхнуть. Вот почему на войне необходимо считаться с природными свойствами этих масс. Легко понять, что результаты нашего расчета могут быть чрезвычайно различны в зависимости от того, преобладают ли в массах элементы, действующие на напряжение войны в повышательном направлении или в понижательном. Между двумя народами, двумя государствами может оказаться такая натянутость отношений, в них может скопиться такая сумма враждебных элементов, что совершенно ничтожный сам по себе политический повод к войне вызовет напряжение, далеко превосходящее значимость этого повода, и обусловит подлинный взрыв.

Все это касается усилий, вызываемых в обоих государствах политической целью, а также цели, которая будет поставлена военным действиям. Иногда политическая цель может совпасть с военной, например завоевание известных областей. Порой политическая цель не будет сама по себе пригодна для того, чтобы служить выражением цели военных действий. Тогда в качестве последней должно быть выдвинуто нечто, могущее считаться эквивалентным намеченной политической цели и пригодным для обмена на нее при заключении мира. Но и при этом надо иметь в виду индивидуальные особенности заинтересованных государств. Бывают обстоятельства, при которых эквивалент должен значительно превышать размер требуемой политической уступки, чтобы достичь последней. Политическая цель имеет тем более решающее значение для масштаба войны, чем равнодушнее относятся к последней массы и чем менее натянуты в прочих вопросах отношения между обоими государствами. Бывают случаи, что только ею одной определяется степень обоюдных усилий.

Раз цель военных действий должна быть эквивалентна политической цели, то первая будет снижаться вместе со снижением последней, и притом тем сильнее, чем полнее господство политической цели. Этим объясняется, что война, не насилуя своей природы, может воплощаться в весьма разнообразные по значению и интенсивности формы, начиная от войны истребительной и кончая выставлением простого вооруженного наблюдения. Последнее приводит нас к новому вопросу, который нам предстоит еще развить и дать на него ответ.

Этим еще не объясняются паузы в развитии военных действий. Как бы ни были незначительны взаимные политические требования обоих противников, как ни слабы выдвинутые с обеих сторон силы, как ни ничтожна задача, поставленная военными действиями, — может ли развитие войны замереть хотя бы на одно мгновение? Это — вопрос, проникающий глубоко в самую сущность предмета.

Каждое действие требует для его выполнения известного времени, которое мы назовем продолжительностью действия. Последняя может быть большей или меньшей в зависимости от поспешности, вкладываемой в нее действующей стороной.

Эта большая или меньшая степень поспешности нас в настоящую минуту не интересует. Каждый исполняет свое дело по-своему. Медлитель не потому ведет свое дело кропотливо, что желает потратить на него больше времени, а потому, что это свойственно его природе, и при спешке он выполнил бы его хуже. Следовательно, затрачиваемое время зависит от внутренних причин, а его количество составляет продолжительность действия.

Если мы каждому действию на войне предоставим свойственную ему продолжительность, то будем вынуждены, по крайней мере на первый взгляд, признать, что всякая затрата времени сверх этой продолжительности (т. е. приостановка военных действий) бессмысленна. При этом не следует забывать, что здесь речь идет не о продвижении вперед одного или другого противника, а о поступательном ходе военных действий в целом.

Основание для задержки действий может быть только одно, и оно всегда, казалось бы, может быть только у одной стороны. Если обе стороны изготовились к борьбе, то к этому их побудило некоторое враждебное начало; до тех пор, пока они не сложили оружия, т. е. не заключили мира, это враждебное начало остается в силе; оно может временно смолкнуть у какой-либо из воюющих сторон лишь при условии, что последняя хочет выждать более благоприятного времени для действия. На первый взгляд, казалось бы, это условие может иметься налицо лишь у одной из сторон, ибо оно ео ipso (тем самым) становится для другой противоположным началом. Раз в интересах одного — действовать, в интересах другого — выжидать.

Полное равновесие сил не может вызвать приостановки в развитии военных действий, так как в этом случае сторона, поставившая себе положительную задачу (нападающая), должна продолжать наступление.

Наконец, представим себе равновесие в том смысле, что тот, у кого политическая цель войны положительная, а следовательно, имеется более сильный мотив наступать, в то же время располагает меньшими силами, так что равновесие получается из сочетания мотивов и сил; в этом случае надо сказать, что, если нет основания ожидать перемены в состоянии равновесия, обеим сторонам следует заключить мир; если же предвидится изменение равновесия, то оно может быть благоприятным лишь для одной из сторон, а следовательно, должно побуждать другую приступить к действиям.

Клаузевиц К. О войне. - М.: Госвоениздат, 1934. / Clausewitz K. Vom Krieg. 1832/34.

Конфликтология и конфликты

сложное обществ. явление, представляющее собой продолжение политич. борьбы государств, наций, классов средствами вооруж. насилия. Осн. содержание В. составляет организованная вооруж. борьба. Вместе с тем в ней широко применяются другие формы борьбы (политич., экономич., идеологич.), к-рые в условиях В. приобретают наиболее резкий характер и специфич. особенности (разрыв дипломатич. отношений, блокада, диверсии, особые приемы разложения армии и тыла противника и др.). Однако, несмотря на все более возрастающую роль этих форм в В., они не могут рассматриваться как равнозначные вооруж. борьбе, т. к. подчинены достижению определ. воен. целей и, следовательно, интересам ведения вооруж. борьбы, к-рая была и остается гл. содержанием В. -***-***-***- Марксизм-ленинизм о происхождении и сущности войны Марксизм-ленинизм рассматривает В. как обществ.-историч. явление, присущее только классовым обществ.-экономич. формациям. При первобытнообщинном строе не было В. в собств. смысле слова, т. е. организованной вооруж. борьбы политич. характера. Многочисл. вооруж. столкновения между родами и племенами, несмотря на нек-рое внешнее сходство с В. классового общества, коренным образом отличаются от них по своей сущности и социальному содержанию. В обществе, не знавшем частной собственности и эксплуатации человека человеком, воен. столкновения вырастали не из социальных антагонизмов. Их причины в конечном счете коренились в слабости и беззащитности людей перед силами природы, в разобщенности и изолированности первобытных родов и племен. Низкий уровень произ-ва не обеспечивал удовлетворения минимальных потребностей людей. Это толкало одни племена на то, чтобы добывать средства к существованию путем вооруж. нападений на др. племена с целью захвата пищи, пастбищ, мест охоты и рыбной ловли. Одной из причин воен. столкновений была кровная месть, игравшая важную роль в отношениях между общинами, основанными на кровном родстве. Вооруж. борьба племен иногда бывала очень ожесточенной, но не являлась еще средством обогащения и порабощения. Происхождение В. как продукта и специфич. формы социальных антагонизмов неразрывно связано с появлением частной собственности. В период разложения первобытно-общинного строя и перехода к классовому обществу происходит, как отмечал Ф. Энгельс, "...вырождение древней войны племени против племени в систематический разбой на суше и на море в целях захвата скота, рабов и сокровищ, превращение ее в регулярный промысел" ("Происхождение семьи, частной собственности и государства", 1955, с. 110-11). С разделением общества на классы В. становится регулярной функцией государства, для ее ведения создается спец. организация вооруж. людей - армия. Система порабощения и эксплуатации человека человеком и система истребления человека человеком - две взаимосвязанные стороны обществ. строя, основанного на частной собственности. "Война не есть противоречие основам частной собственности, а прямое и неизбежное развитие этих основ" (Ленин В. И., Соч., т. 21, с. 310). Развитие производств. отношений, основанных на частной собственности, происходит в условиях ожесточ. борьбы классов, в к-рой существ. роль принадлежит различным формам насилия, в том числе вооруженному. Частная собственность порождает стремление господствующих классов к умножению своих богатств за счет повышения нормы эксплуатации трудящихся и расширения ее сферы путем порабощения народов др. стран. Условием самого существования эксплуатации является подавление сопротивления эксплуатируемых, к-рое эксплуататорские классы осуществляют всеми средствами своего политич. господства вплоть до применения вооруж. силы. Эксплуатация вызывает борьбу угнетенных против своих поработителей, перерастающую в пар. восстания и гражд. войны. Частная собственность порождает ожесточ. борьбу и между эксплуататорскими классами одной страны или нескольких стран за распределение и перераспределение прибавочного продукта в его различных историч. формах. Под влиянием противоречия между уровнем развития производит. сил и характером производств. отношений борьба между эксплуатируемыми и эксплуататорами, а также между различными классами и группами эксплуататоров неизбежно обостряется, перерастая в открытые воен. столкновения. Эти общие экономич. причины В. в различных социально-экономич. формациях проявляются в своеобразных формах, соответственно особенностям различных способов производства. По своей социально-политич. сущности В. представляет собой продолжение политики классов, наций, гос-в средствами вооруженного насилия. "В применении к войнам, - писал В. И. Ленин, - основное положение диалектики... состоит в том, что "война есть просто продолжение политики другими" (именно насильственными) "средствами"... И именно такова была всегда точка зрения Маркса и Энгельса, каждую войну рассматривавших как продолжение политики данных, заинтересованных держав - и разных классов внутри них - в данное время" (там же, с. 194-95). Впервые диалектич. взаимосвязь В. и политики была исследована выдающимся прусским воен. теоретиком и историком К. Клаузевицем. Однако Клаузевиц, будучи бурж. идеологом и последователем гегелевского идеализма, не видел главного - классовой природы политики и В. Под политикой он подразумевал только внешнюю политику, к-рую рассматривал как выражение интересов всего общества, как "разум олицетворенного государства". Принимая точку зрения Клаузевица, большинство бурж. социологов и воен. теоретиков усиленно подчеркивают его понимание политики и В. как надклассового, общенационального явления. Это делается с целью замаскировать тот факт, что совр. агрессивные В. вырастают из классовых антагонизмов капиталистич. строя и являются продолжением реакц. политики монополистич. буржуазии, политики империализма. Решающее значение для правильного понимания сущности В. имеет марксистско-ленинское положение о классовой природе политики. Основу развития классовых обществ.-экономич. формаций составляет борьба классов. Эта борьба ведется различными средствами и в различных формах - экономической, идеологической, политической. Последняя является высшей формой классовой борьбы, т. к. именно в ней выражаются главные и наиболее существ. интересы борющихся классов, наций и гос-в. Когда социальные и нац. антагонизмы достигают наибольшей остроты и невоенных средств борьбы оказывается недостаточно для достижения поставленных политич. целей, противники прибегают к вооруж. борьбе. В. является продолжением как внутр., так и внешней политики, направления к-рой формируются на общей социально-экономич. основе и взаимодействуют между собой. В определ. моменты (особенно накануне и во время В.) внешняя политика выступает на первый план, но определяющая роль в конечном счете всегда принадлежит внутренней политике, поскольку она непосредственно отражает классовую структуру общества и осн. направления классовой борьбы. Ошибочно было бы считать, что В. может быть следствием любых политич. событий, в т. ч. и второстепенных, случайных эпизодов политич. борьбы. Отдельные политич. события могут послужить непосредств. поводом к В., но не могут быть ее причиной. Распространенной разновидностью бурж. фальсификации истории В. являются попытки бурж. историков и социологов изобразить В. как результат случайного сплетения "роковых" обстоятельств, напр. отдельных ошибок правительств, партий, влият. политич. деятелей. В действительности в В. в наиболее острой форме проявляются глубокие социальные противоречия, развивающиеся в процессе длительной борьбы классов и гос-в по коренным вопросам обществ. жизни. Поэтому для правильной оценки характера В. и причин ее возникновения необходим серьезный анализ осн. направлений политики, к-рую борющиеся стороны проводили задолго до В. и к-рая привела к В. Вырастая из политич. борьбы классов, В. имеют определенное классовое содержание. Осн. задачей марксистско-ленинского анализа В. является выяснение того, каков классовый характер данной войны: какие классы ее ведут, ради каких целей, "...какими классами она подготавливалась и направлялась" (там же, т. 24, с. 362). Ярко выраженный классовый характер носят В., в к-рых противники принадлежат к противоположным классовым лагерям. Напр., В. между эксплуататорами и эксплуатируемыми, В. революц. стран против контрреволюц. гос-в, В. Сов. Союза и др. социалистич. стран против агрессивных империалистич. гос-в. В. между эксплуататорскими гос-вами порождаются столкновениями господствующих классов разных стран. Они не являются непосредств. выражением классовой борьбы, но также носят классовый характер. Эти В. являются продолжением политики эксплуататорских классов, неразрывно связанной с основными классовыми противоречиями определ. эпохи и направленной против эксплуатируемых классов. Характеризуя 1-ю мировую войну, Ленин подчеркивал, что она велась империалистами всех воюющих стран не только за раздел мира, но и за сохранение и упрочение наемного и колониального рабства. Поэтому интересы трудящихся масс требовали ее превращения в гражданскую войну за свержение капиталистич. строя и установление социализма. При определ. условиях В. могут вестись группами (коалициями) различных, иногда даже антагонистич., классов и гос-в. К такого рода В. относятся нац. В. против иноземных захватчиков, В. за нац. объединение или воссоединение, нац.-освободит. В. народов колоний и зависимых стран. В. двух крупных коалиций империалистич. гос-в была 1-я мировая В. Во 2-й мировой В. в состав антифаш. коалиции входил СССР, сыгравший главную роль в В. против фаш. Германии и империалистич. Японии, и ряд капиталистич. стран. Несмотря на значит. сложность, а иногда и противоречивость классовых отношений внутри воен. коалиций, В., к-рые ведутся коалициями, также имеют определенное классовое содержание, обусловленное составом участников коалиций, характером их классовых интересов и политич. целей, соотношением сил между ними, преобладающим или руководящим положением того или иного класса или гос-ва. Политике принадлежит определяющая роль не только в установлении целей В. и ее подготовке. Действие политики не прекращается и во время В. "Класс, который господствует, определяет политику и в войне. Война насквозь есть политика, продолжение осуществления этими классами тех же целей другим путем" (Ленин В. И., Соч., т. 25, с. 19). Политике принадлежит руководящее воздействие на планирование В., на осн. моменты стратегич. руководства. Через стратегию она воздействует также на руководство операциями и в конечном счете на тактику боевых действий войск (см. Военное искусство). Кроме того, политика при помощи гос. аппарата осуществляет необходимые меры для мобилизации людских и материальных ресурсов страны, стремится создать необходимое внутриполитич. и внешнеполитич. обеспечение ведения В. Будучи обусловлена предшествующей ей политикой, В. вместе с тем оказывает обратное влияние на политику. Успехи вооруж. сил, создающие стратегич. превосходство над противником и в значит. мере определяющие победу в В., дают политике возможность расширить цели В., а иногда выдвинуть новые, более далеко идущие цели. Наоборот, крупные поражения в вооруж. борьбе часто принуждают политику ограничить цели В., изменить их характер, частично или полностью отказаться от ранее поставленных целей. В ряде случаев, в зависимости от природы обществ. и гос. строя и характера В., ход и исход вооруж. борьбы существенно изменяют внутриполитич. и внешнеполитич. положение воюющих сторон, укрепляя или ослабляя его и вызывая изменения задач, лозунгов, методов политич. борьбы. В ряде случаев В. резко обостряет социальные антагонизмы, значительно усиливает остроту политич. борьбы, ускоряет развитие революц. процессов. В. как явление, свойственное человеч. обществу на определ. этапах его развития и целиком зависящее от общего хода этого развития, вместе с тем представляет собой специфич. обществ. явление, обладающее известной относит. самостоятельностью и в силу этого своими особыми законами. Марксистско-ленинская теория В. рассматривает наиболее общие законы, выражающие зависимость хода и исхода В. от соотношения сил воюющих сторон. Эти законы определяют зависимость хода и результатов В. от: 1) уровня развития производит. сил и экономич. строя воюющих гос-в (экономич. потенциал); 2) уровня развития науки и техники (научно-технич. потенциал); 3) социально-политич. строя; 4) идеологии и морального духа народа (морально-политич. потенциал); 5) боевой мощи вооруж. сил (воен. потенциал). История В. свидетельствует о неуклонном возрастании роли экономич. фактора в вооруж. борьбе. В. прошлого (до эпохи развития пром. капитализма) имели сравнительно узкую экономич. базу, так как велись при помощи довольно простых и сравнительно немногочисл. средств борьбы. Совр. В. ведутся при помощи самых совершенных и разнообразных технич. средств, применяемых в массовом количестве и обладающих огромной разрушит. силой. Обеспечение совр. сухопутных армий, морских и воздушных сил всем необходимым для ведения боевых действий требует громадного напряжения экономики воюющих сторон. "Война есть испытание всех экономических и организационных сил каждой нации" (там же, т. 30, с. 133). Ход и исход совр. В. в решающей степени зависят от соотношения экономич. возможностей противников. Эти возможности определяются уровнем развития производит. сил и природными богатствами страны. Первостепенное значение имеет экономич. организация общества, от к-рой зависят степень эффективности использования материальных и человеческих ресурсов, мобильность и живучесть экономики во время В. Социалистич. экономика обеспечивает более быстрое, целесообразное и действенное использование всех материальных возможностей в В., чем капиталистическая. В условиях ракетно-ядерной В. в огромной степени возрастает роль начального периода вооруж. борьбы. В связи с этим первостепенное стратегич. значение приобретают создаваемые в мирное время запасы ракетно-ядерного оружия, а также средства противодействия этому оружию, В совр. эпоху чрезвычайно повысилась роль открытий и достижений науки и техники в подготовке и ведении В., поэтому научно-технич. превосходство над противником - один из важнейших факторов, обеспечивающих победу в В. Первостепенная, все более возрастающая роль в совр. В. принадлежит морально-политич. фактору. В. втягивает в напряж. и длит. борьбу многомиллионные массы народа. "Безвозвратно канули в вечность те времена, когда войны велись наемниками или представителями полуоторванной от народа касты. Войны ведутся теперь народами..." (там же, т. 8, с. 34). Народы принимают участие в В. в составе массовых армий. В 1-й мировой В. участвовало св. 70 млн. солдат, во 2-й мировой В. - 110 млн. Нар. массы участвуют в В. и как создатели материальных средств ведения В. В то же время совр. В. связаны с огромными людскими и материальными потерями, с неслыханными разрушениями и бедствиями. Это еще более повышает значение морально-политич. фактора. От отношения народа к В. и степени его участия в ней зависят морально-боевые качества вооруж. сил, прочность или слабость тыла. Совр. В. является всесторонним испытанием не только физических, но и духовных сил народов, ее ход и исход определяются соотношением не только материальных, но и моральных возможностей воюющих стран - способностью их населения и армий выдержать в течение всей войны огромное напряжение, величайшие трудности и лишения и при этом сохранить мужество и волю к победе. В ракетно-ядерной В., к-рая в колоссальной мере увеличивает напряжение физич. и духовных сил народов, полностью стирает различие между фронтом и тылом, непосредственно вовлекая последний в боевые действия, роль моральной стойкости, выдержки и мужества нар. масс неизмеримо усиливается. Моральные возможности складываются под влиянием мн. факторов, среди к-рых гл. место принадлежит социально-политич. строю воюющей страны, характеру, целям, задачам В. Историч. опыт СССР и др. социалистич. стран свидетельствует о том, что социалистич. строй обеспечивает невиданную стойкость и героизм народа в справедливой В. против империалистич. агрессоров. Наоборот, моральные возможности империалистич. стран, создаваемые путем лживой пропаганды, демагогич. посулов всякого рода, потакания низменным инстинктам и развращения сознания людских масс, являются ограниченными, обнаруживают неустойчивость и сравнительно быстро истощаются под влиянием трудностей и испытаний В. Достижение победы в В. в решающей степени зависит от боеспособности и боеготовности вооруженных сил государства. Важнейшим фактором, определяющим боеспособность вооруж. сил, являются материальные средства борьбы: количество и качество оружия и боевой техники. С развитием производит. сил, науки и техники происходит непрерывное совершенствование вооружения. Массовое распространение новых видов вооружения вызывает коренные изменения в способах ведения воен. действий. Боевая мощь вооруж. сил зависит также от численности, организации и обученности войск, от командных кадров, от уровня развития воен. науки и воен. иск-ва. Боевые возможности армии в огромной степени определяются ее моральным состоянием. "Во всякой войне победа в конечном счете обусловливается состоянием духа тех масс, которые на поле брани проливают свою кровь" (там же, т. 31, с. 115). Основу морального духа войск составляют политич. и нравств. сознание народа, единство армии и страны, понимание справедливых целей В., патриотизм, вера в победу, доверие к политич. и воен. руководству. Особенности ракетно-ядерной В. (колоссальная сила оружия массового поражения и внезапность его применения, исключительно высокие темпы боевых действий, быстро меняющаяся обстановка, отсутствие сплошных фронтов и др.) предъявляют повышенные требования к физич. и моральным силам каждого воина. Реализация экономич., научно-технич., моральных и воен. возможностей в ходе В. обеспечивается политич. руководством и воен. командованием. В истории В. известны случаи, когда большие возможности гос-в не были использованы и армии этих гос-в терпели поражения. Историч. опыт свидетельствует о том, что огромное преимущество СССР и др. социалистич. стран состоит в том, что руководство, осуществляемое Коммунистич. партией, обеспечивает в случае В. наиболее быстрое, полное и действенное использование ресурсов и возможностей социалистич. гос-ва. -***-***-***- Современные буржуазные теории войны Наряду с экономич., политич. и воен. подготовкой новой мировой В. империализм ведет интенсивную идеологич. подготовку, задача к-рой - парализовать антивоен. движение нар. масс, дезориентировать простых людей относительно истинных причин воен. катастроф, внушить трудящимся мысль о неотвратимой неизбежности В., порождаемых якобы извечно существующими причинами естеств. и общечеловеч. характера, и тщетности борьбы с ними. В наст. время в бурж. социологии и историографии существуют многочисл. реакц. теории В. По характеру аргументации они разделяются на несколько осн. групп. Биологические теории утверждают, что причины В. кроются в биологич. условиях существования человечества. Так, неомальтузианство видит источник воен. конфликтов в перенаселенности Земли. Теория "социального дарвинизма", механически переносящая закономерности развития животного мира на человеч. общество, считает, что В. порождаются вечным законом развития природы и общества - законом борьбы за существование. Тезис о борьбе за существование - исходная посылка т. н. теории "выживания" (Н. Спикмен, Дж. Бернхем и др.). Эта теория появилась в США одновременно с возникновением политики "с позиции силы" и призвана дать ей теоретич. обоснование. Создатели этой теории заявляют, что в борьбе наций и гос-в за "выживание" первостепенная цель внутр. и внеш. политики - наращивание силы, особенно силы военной. Сила дает возможность диктовать свою волю тем, кто ею не обладает, и вырывать уступки у более слабых. Наиболее реакц. разновидностью биологич. теорий является расизм, произвольно делящий человечество на "высшие" и "низшие" расы, на "полноценные" и "неполноценные" нации и утверждающий право "высших", "полноценных" рас и наций господствовать над "низшими", "неполноценными" и добиваться этого господства всеми средствами, вплоть до В. Географические теории, среди к-рых осн. место принадлежит геополитике (Маккиндер (Англия), Хаусхофер (Германия), Дж. Киффер (США) и др.), пытаются объяснить происхождение В. особенностями географич. положения различных стран, борьбой якобы стесненных наций за "жизненное пространство". Геополитики из ФРГ, стремясь оправдать реваншизм зап.-герм. монополий, возрождение герм. милитаризма и нацизма, всячески пытаются доказать необходимость воен. ревизии установленных после 2-й мировой В. границ. Социально-этические теории (Дж. Ф. Ч. Фуллер (Англия), В. Пихт (ФРГ) и др.), возвращаясь к реакц. воззрениям Ницше и др. представителей реакц. философии 19 в., утверждают, что В. играют прогрессивную роль в истории общества, так как они "облагораживают" человека, содействуют воспитанию сильных и волевых личностей и сильных наций, к-рым предназначена особая историч. миссия. Т. о., эти теории тесно смыкаются с расистскими взглядами. Психологические теории (У. Мак-Дугалл (Англия), Л. Г. Браун, Л. Л. Бернард (США) и др.) объявляют источником В. человеческую психику. Нек-рые представители этого направления коренной причиной воен. конфликтов считают врожденную, по их мнению, агрессивность человеческого интеллекта. Другие заявляют, что к В. приводят массовые психоневрозы, возникающие как результат длит. подавления обществом инстинктов человека, и появление вследствие этого стойкого болезн. раздражения людей. Космополитические теории войны. Их авторы (Н. Эйнджелл, С. Стрейчи (Англия), М. Адлер, Дж. Дьюи (США) и др.) усматривают гл. причину воен. столкновений в антагонизме между нац. и общечеловеческими интересами. В., по их мнению, неизбежны пока существуют суверенные нации, к-рые стремятся защитить свои интересы в "анархическом мире" "анархическими методами". Выход из этого сторонники космополитизма усматривают в ликвидации нац. независимости и суверенитета народов и создании наднациональных, региональных и всемирных политич. организаций. Эти космополитич. проекты горячо одобряются и поддерживаются наиболее реакц. империалистич. кругами (гл. обр. в США), стремящимися к мировому господству. Марксизм-ленинизм разоблачает полную научную несостоятельность совр. бурж. теорий В. Убедит. опровержением их является развитие социализма, практически доказывающее возможность создания мира без В. В идеологич. подготовке новой В. бурж. социологи и историки часто прибегают к фальсификации истории В. и особенно 2-й мировой В. Многочисл. мемуары бывших гитлеровских генералов, произведения реакц. историков и публицистов переполнены ложным истолкованием фактов и прямой фабрикацией никогда не существовавших фактов, при помощи к-рых делаются попытки обелить герм. милитаризм, преувеличить роль Англии и США во 2-й мировой В. и преуменьшить роль СССР, дать "историческое" обоснование клеветнич. измышлениям о "коммунистич. агрессии" и "красном империализме", доказать, что для спасения западного "свободного мира" необходима превентивная В. против коммунизма. Ист. наука в СССР и др. социалистич. странах и прогрессивные историки в капиталистич. странах противопоставляют этой фальсифициров. истории достоверную историю В. новейшего времени, в т. ч. 2-й мировой В., разоблачают виновников империалистич. В. и организаторов новой мировой В. -***-***-***- Войны справедливые и несправедливые, прогрессивные и реакционные Важнейшее место в марксистско-ленинской теории В. занимает вопрос о роли В. в процессе ист. развития общества. Марксизм-ленинизм требует диалектико-материалистич. конкретно- ист. подхода к решению всякой обществ. проблемы. Характер той или иной В. и ее воздействие на развитие общества не могут быть правильно поняты без изучения особенностей определ. ист. эпохи, ее основных противоречий и направлений социального прогресса, а также тех обществ. сил, к-рые представляют этот прогресс. Марксизм-ленинизм различает два рода В. - справедливые и несправедливые, прогрессивные и реакционные. "...Бывают войны справедливые и несправедливые, прогрессивные и реакционные, - писал Ленин, - войны передовых классов и войны отсталых классов, войны, служащие закреплению классового гнета, и войны, служащие к его свержению" (Соч., т. 29, с. 315). Несправедливые В. являются продолжением политики социального и нац. угнетения, справедливые - политики борьбы за освобождение от классового и нац. гнета и защиты народа от угрозы порабощения. В основе деления В. на справедливые и несправедливые лежит морально-политич. принцип их оценки с точки зрения интересов нар. масс - главной движущей силы ист. развития общества. Этот принцип применим к оценке всех В., но особо важное значение он имеет при анализе В. совр. эпохи, в к-рых морально-политич. фактору принадлежит первостепенное место в связи с огромным возрастанием роли народов в совр. В. Политич. цели В. отражают коренные интересы различных классов, занимающих в обществе прогрессивные или реакционные позиции. Таким образом, морально-политич. оценка В. (справедливая или несправедливая В.), выражающая отношение к ней передовых сил общества, неразрывно связана с анализом ее объективной ист. роли (прогрессивная или реакционная В.). Справедливые и несправедливые В.. оказывают различное влияние на ход мировой истории. Справедливые В. приводят к освобождению трудящихся от эксплуатации, а порабощенных народов - от чужеземного ига. Они содействуют утверждению новых, более прогрессивных производств. отношений, более совершенных форм обществ. и гос. устройства. Несправедливые В. в случае победы реакц. сил наносят величайший вред человечеству, тормозя поступательное развитие общества, вызывая усиление классового и нац. гнета, разгул реакции, разрушение государственности, материальных ценностей и культуры народов. Все справедливые В. играли прогрессивную роль в истории. Это прежде всего относится к революционным, освободительным В. эксплуатируемых классов и угнетенных народов, к В. социалистич. гос-в. Однако не все В., имевшие прогрессивные ист. последствия, являлись справедливыми. В обществе, развитие к-рого сопровождается социальными и нац. антагонизмами, прогресс осуществляется крайне противоречиво и актуальные ист. задачи решаются иногда не передовыми, а реакц. силами, не революционными, а реакц. методами. Поэтому нек-рые несправедливые В. имели известные прогрессивные последствия, к-рые, однако, не вытекали из сущности этих В., а были для них сопутствующим фактором. Так, напр., присоединение к России народов Средней Азии имело для них прогрессивное значение с точки зрения перспектив экономического, социального и культурного развития. Но это присоединение было достигнуто путем несправедливых, колониальных В. российского царизма, что привело к колониальному угнетению среднеазиатских народов и, следовательно, серьезно ограничило прогрессивные последствия этого присоединения. Истории известны В., к-рые велись эксплуататорскими классами, но были прогрессивными и справедливыми. Такие В. характерны для периодов становления новых обществ.-экономич. формаций, когда на смену старым эксплуататорским классам выдвигались эксплуататорские классы, связанные с более прогрессивным способом произ-ва и в силу этого отражавшие в известной мере интересы нар. масс. Вместе с тем эти В., как правило, содержали захватнические, несправедливые моменты, к-рые ограничивали их справедливый характер и в случае усиления вели к превращению освободит. В. в захватнические. В. И. Ленин показал это на примерах В. Франции в конце 18 - нач. 19 вв. и франко-прусской В. 1870-71. Оценку В. марксизм-ленинизм неразрывно связывает с практич. позицией рабочего класса и его партии по отношению к каждой В. Коммунисты осуждают В. между народами и ведут борьбу за полное устранение В. из жизни человечества. "Окончание войн, мир между народами, прекращение грабежей и насилий - именно наш идеал..." (Ленин В. И., Соч., т. 21, с. 264). Осуществление этого идеала неразрывно связано с борьбой за социализм и коммунизм. Однако в процессе этой борьбы могут оказаться исторически необходимыми революц.-освободит. В. в интересах народных масс, в интересах социализма. Марксизм-ленинизм считает, что при определ. условиях возможен мирный переход от капитализма к социализму. В совр. период эта возможность в значит. мере возросла. Пролетариат заинтересован в том, чтобы использовать эту возможность и совершить революц. преобразование общества без гражд. В. Но если эксплуататорские классы прибегают к вооруж. насилию над народом, революц. вооруж. насилие народа над эксплуататорами становится неизбежным. В этом случае отказ от революц. В. означал бы отказ от свободы и социального прогресса, увековечение эксплуатации и угнетения. Поэтому, призывая трудящиеся массы к решит. противодействию реакционных захватнических В., марксистско-ленинские партии считают своим долгом активно поддерживать революционно-освободительные В. Марксистско-ленинские принципы отношения к В. коренным образом отличаются от бурж. пацифизма, к-рый не видит связи В. с социально-экономич. основами капиталистич. строя, с агрессивной природой империализма и стоит на позициях абстрактного отрицания всякой В. Пацифизм внушает трудящимся массам иллюзорные представления о причинах и характере В., затрудняет им выбор правильного пути борьбы против империалистич. агрессии. Критикуя идеологию пацифизма, коммунисты в то же время поддерживают всех искренних противников В., в т. ч. и пацифистов, побуждая их к действенной борьбе за сохранение мира. -***-***-***- Исторические типы войн Разным эпохам общества присущи свои типы В., характер и историч. роль к-рых определяются в конечном счете противоречиями господствующего способа произ-ва. Классификация В. по типам связана с трудностями, т. к. каждая В. имеет свои индивидуальные особенности. Различные типы В. часто переплетаются друг с другом и редко выступают в чистом виде. В., типичные для одной эпохи, в силу неравномерности ист. развития могут происходить в рамках другой эпохи. Однако в каждой конкретной В. в специфич. форме проявляются законы развития господствующего способа производства и осн. тенденции социальной борьбы, определяющие наиболее важные и существ. стороны, присущие тому или иному типу В. Поэтому В. И. Ленин считал "...ошибочным теоретически и вредным практически не различать типов войн" (Соч., т. 35, с. 155). Основным критерием классификации ист. типов В. является их социально- политическое содержание. Войны рабовладельческого общества вырастали из противоречий способа произ-ва, основанного на эксплуатации рабов. Рабовладельческое хозяйство не могло развиваться без непрерывного притока рабов извне. Порабощение племен и народов средствами вооруженного насилия было важнейшим источником рабства. Осн. типами В. рабовладельч. обществ.-экономич. формации были В. рабовладельцев и революц. В. рабов; к последним примыкают по своему характеру нар. восстания и В. племен, защищавших свое независимое существование от нападений рабовладельч. государств или восстававших против своих поработителей. Войны рабовладельческих гос-в против племен, находившихся на более низкой стадии обществ. развития. Из этих В. рабовладельцы черпали осн. массу рабов. Такими В. сопровождалось становление и развитие рабовладельч. гос-в (напр., В. Египта в период Раннего и Древнего царств - 3-е тысячелетие до н. э.; В. кит. гос-в Шан (Инь) - 16-11 вв. до н.э., Чжоу - 11-3 вв. до н. э.; В. Рим. республики и Рим. империи и др.). Войны между рабовладельч. гос-вами велись за гегемонию в определ. географич. районе, ради захвата новых территорий и новых контингентов рабов, грабежа завоеванных стран, обладания источниками сырья, торг. центрами и путями. Крупные В. этого типа - В. шумерских гос-в за гегемонию в Двуречьев 1-й пол. 3-го тыс. до н. э.; многочисленные В. Ассирии, Вавилона, Египта между собой и с др. государствами во 2-м тыс. и 1-й пол. 1-го тыс. до н. э.; В. персидской державы Ахеменидов против Вавилона, Египта, Индии в 6 в. до н. э.; греко-перс. В. в 500-449 до н. э., в к-рых греки боролись за свою свободу и независимость; Пелопоннесская В. между греч. гос-вами - полисами в 431-404 до н. э.; В. Александра Македонского в Азии и Африке в 334-324 до н. э.; многочисл. В. Рима, особенно Пунические В. 264-241, 218-201, 149-146 до н. э., Македонские В. 215-205, 200-197, 171-168 до н. э., В. понтийского царя Митридата VI в 89-84, 88, 74-63 до н. э. и др. Войны между различными группами рабовладельцев, являвшиеся продолжением их борьбы за власть, за раздел завоеванных стран, захваченных рабов и добычи, напр. междоусобные В. в Китае периода Чжаньго ("Воюющих царств") в 5-3 вв. до н. э.; В. диадохов за раздел империи Александра Македонского в 321-276 до н. э. Типичной разновидностью таких В. являются многочисленные междоусобные В. в Римской империи (т. н. гражданские). Влияние захватнич. В. на рабовладельч. строй было крайне противоречивым: они увеличивали приток рабов и т. о. содействовали развитию рабовладельч. отношений, в то же время это вело к росту рабовладельч. латифундий, к усилению эксплуатации рабов, к разорению свободных крестьян и ремесленников, что вызывало обострение классовых противоречий и ускоряло процесс разложения рабовладельч. строя. Восстания рабов, многие из к-рых приобретали характер крупных революц. В., заполняют почти всю историю рабовладельч. общества. К наиболее значит. из них относятся: восстание Дао-Чже в царстве Цзинь (Китай) - 6 в. до н. э.; первое восстание рабов в Сицилии под руководством Евна - 137-132 до н. э.; восстание рабов и свободной бедноты в Малой Азии под руководством Аристоника - 133-129 до н.э.; восстание рабов под руководством Савмака в Боспорском царстве - ок. 107-106 до н.э.; 2-е восстание рабов в Сицилии - 104-100 до н. э.; великое восстание рабов в Риме под руководством Спартака - 73-71 до н. э. Восстания рабов часто переплетались с восстаниями широких нар. масс и освободит. В. племен. Народные войны-восстания были следствием обострения противоречий между крупными рабовладельцами и разоряющимися под влиянием роста рабовладельч. хозяйства свободными крестьянами и ремесленниками. Восстания эти часто выливались в большие нар. В. Таковы, напр., восстания в Двуречье (в юж. части Месопотамии) во 2-й пол. 3-го тыс. до н. э.; восстания "Краснобровых" в 18-27 (1 в. н. э.) и "Желтых повязок" в 184-185 в Китае; "багаудов" в Галлии в 270-280-е гг.; крестьян и колонов в Африке в 260-290-е гг. и др. Революц. В. рабов и нар. восстания расшатывали устои рабовладельч. строя, ускоряя процесс его разложения и гибели. Войны племен и союзов племен. В эпоху, когда в Азии, Африке и Европе существовали крупные рабовладельч. гос-ва, многочисл. племена - огромное большинство человечества - находились еще на стадии первобытнообщинного строя или различных этапах его разложения. В. племен в большинстве случаев носили на себе отпечаток сложного взаимодействия первобытнообщинного строя и рабовладения. В. между племенами происходили в основном по двум причинам: 1) потребности кочевого скотоводства вызывали перемещения племен на больших пространствах, в ходе к-рых возникали воен. столкновения из-за пастбищ (особенно крупные воен. столкновения племен падают на период т. н. "великого переселения народов" в 4-7 вв. н. э.); 2) с разложением общинного строя и зарождением классовых отношений племенная знать выступала организатором воен. нападений на соседние племена с целью их ограбления и порабощения. В ходе таких В. родоплеменная знать превращалась в рабовладельцев, складывались новые рабовладельч. государства (напр., превращение индийского племенного союза в рабовладельч. Мидийское царство - 7 в. до н. э.

ж. (война, воевать, от бить, бойня, боевать, как вероятно и боярин, и воевода или боевода), раздор и ратный бой между государствами, международная брань. Наступательная война, когда ведут войско на чужое государство; оборонительная, когда встречают это войско, для защиты своего. Война междусобная, усобица, когда один и тот же народ, раздвоившись в смутах, враждует между собою оружием. Война сухопутная, морская, битва на материке, на море. Война подземная, подкопы разн. родов, при осаде, с той и с другой стороны. Малая война, аванпостная служба, занятия и обязанности сторожевой части войска. Партизанская война, действия отдельных, мелких частей войска, с крыльев и с тыла неприятеля, для отрезки ему средств сообщены и подвоза. Народная война, в которой весь народ принимает, по сочувствию к поводу раздора, живое участие. Чернильная война, перебранка на письме. Легко про войну слушать, да тяжело (страшно) ее видеть. Хорошо про войну слышать, да не дай Бог ее видеть. Хороша война за горами, в мор намрутся, в войну налгутся, нахвастаются. Войной да огнем не шути. Всякая война от супостата, не от Бога. И я б шел на войну, да жаль покинуть жену. Собирались грибы на войну идти, из песни. Волки воют под жильем, к морозу или к войне. Воевать кого, что, с кем, противу кого; воеваться с кем, стар. и арх. идти на кого войною, идти с войском на бой, наступая или обороняясь, вести войну, ополчиться и ратовать оружием. Воевать народ, землю, государя, идти наступательно, для завоеваний. Воюют, так воруют, т. е. плутуют. Кто силен да богат, тому хорошо воевать. В доме то у них, словно Мамай воевал, велик беспорядок. Знал бы, так и не воевал бы. И еще бы воевал, да воевало потерял. И ратоваль, и воевал, да ничто взял. Воевать тебе на печи с тараканами. Нужда горюет, нужда воюет. Воевание ср. длит. действ. по глаг. Воин м. (мн. воины и вои), стар. воинственник, воинник, зап. вояк; служащий в войске, военный, солдат, ратай, ратник. Иду на вои воевати. Один в поле не воин. Такой воин, что сидит, да воет. Воин: сидит под кустом дает. | Воинами, в отечественную войну нашу, назывались особое ополчение, набранное из одних удельных имений Великой Княгини Екатерины Павловны. Воеватель, воитель м -ница ж воевник, -ница, ратный воин на деле, сражавшийся особ. предводитель; | правитель охочий до брани, воинственный, возбуждающий войну. Военщина, собрание офицеров и вообще служащих в военной службе. На балу почти все военщина была (Наумов). Воинство, войско ср. военная сила, армия, рать, ополчение, в целом состав или в частях. Войско регулярное, строевое, стройное; нерегулярное боевое нестройное, напр. казачье. Нестроевым назыв. у нас небоевую часть войска, обозную. Казачьи войска нестройное, но строевое войско (боевое). Казачьи сословия наши образуют, каждое по себе, особое войско: Донское, Терское, Кубанское, Уральское, Оренбургское, Сибирское, Астраханское, Башкирское и пр. Войско морское сухопутное; войско пешее, конное. Войско, на Урале назыв. весь наличный комплекты казаков, которые осенью, зимой и весной рыбачат (Шейн). Воинство небесное, ангельские силы, лики ангелов и архангелов. Военный, о человеке, служащий в войске, о деле вещи, относящийся к войску, ратный, боевой, воинский; но обычно, разумеют, сухопутно военный, не морской. Военная краска, черная и белая, в косых клетках, с жаркими коймами. Воинственный, арх. воистый, готовый к бою, ко драке, к войне, мужественный, храбрый. Воист был Иванушка годинович, повоистее того Илейка Муромец, сказка. Воинственность ж. свойство бранелюбивого, готового на бой. Войсковой, войский, относящийся к войску, к нему принадлежащий; более употребл. о войсках казачьих. Войсковой атаман, главный начальник войска, наказный атаман зауряд-начальник, наместник. Войсковой товарищ, у малороссийских казаков, сперва были почетное звание заслуженных воинов, потом чин сотника. Войсковой есаул род старшего адъютанта, дежурного штаб-офицера управлявшего канцелярией. Воинствовать стар. быть человеком военным. Воевода м. предводитель войска, военачальник, старший в йске. Большой воевода стар. главнокомандующий.