На протяжении многих веков человек и собака неразлучны, являются самыми близкими друзьями. Люди, содержащие собак дома, относятся к ним как к младшим детям. Собака, в свою очередь, на протяжении всей своей жизни верно служит хозяевам, дарит свою любовь и защиту. Если грустит человек, не весело и псу. Если люди радуются, то и собака виляет хвостом, глаза ее начинаются улыбаться. Но не всегда была такая идиллия. Да и сегодня существует множество хищников - диких собак.
Древние собаки
Дикие собаки, происхождение которых остается загадкой для ученых, существуют с древних времен. И как доказывают археологические находки, древние собаки, обитавшие на различных континентах, имеют много общих черт с современными дикими и домашними собаками. Иногда появляется такое ощущение, что эволюция затронула их совсем немного, оставив в первозданном виде, лишь немного уменьшив в размерах.
Как люди приручили собаку?
Приручение собаки произошло около 15 тысяч лет назад, а сам процесс занял несколько веков. Сегодня сложно представить, что когда-то все лучшие друзья человека назывались просто - дикие собаки. Одомашнивание человек и не задумывал. Все произошло совершенно случайно.
Волки, шакалы и койоты в незапамятные времена совершенно не боялись человека. Им было проще существовать рядом друг с другом, но отдельными стаями. Люди после своих стоянок оставляли объедки, которыми лакомились дикие собаки, а псы, в свою очередь, были полезны человеку тем, что отлично чувствовали опасность, начинали выть. Так они и жили. Люди переходили с места на место, а волки следовали за ними, оставаясь незамеченными.
Ближе к костру
С приближением холодов жизнь диких собак становилась все сложнее, и они все ближе подбирались к человеческим стоянкам. Однажды в самые сильные морозы волчья стая так близко подошла к людям, что те могли кидать им кости. Псы грелись неподалеку, грызли вкусные остатки от еды, и поэтому у них не было желания съедать людей. Дикие собаки и современные домашние - умнейшие существа. Если они понимают, что их жизнь зависит от человека, то никогда не накинутся на него.
Прошло много лет. Люди и волки привыкли жить рядом, а подходить ближе друг к другу никто не решался. Но все когда-то начинается. Однажды любознательный волчонок пробрался к людям, и человек его не погнал. Он стал с ним играть. Шел век за веком, и однажды волки забыли все свои повадки хищников, стали охотиться с людьми, защищать их хижины.
Можно ли приручить волка?
Волк - тоже собака, только дикая. Его приручить практически невозможно, даже взяв на воспитание маленького волчонка. Он вырастет и станет большим хищником. Не факт, что кинется и съест хозяина, но покалечить сможет. Для того чтобы получить домашнего волка, потребуется много лет, а то и веков, чтобы хищники так же, как много тысяч лет назад, жили рядом, перестали бояться и привыкли к людям.
Современные волки - это потомки древних диких собак, которые не нашли свою человеческую "стаю" и на генном уровне у них нет любви к людям.
Динго: дикая собака или одичавший предок домашних собак?
Ученые считают, что дикие собаки динго - древнейшие из собак. Было множество споров о том, как динго оказались в Австралии. Кто-то доказывал, что дикие собаки динго были завезены туда людьми из восточных стран, так как окаменелый череп, принадлежащий самой древней собаке, был найден именно в Азии. В итоге ученые пришли к выводу, что динго просто перешли в Австралию по суше, когда материки еще не разделились.
Внешне дикие собаки динго напоминают домашних. Их очень сложно отличить. Ученые считают, что динго является предком уже одомашненной собаки. Такой вывод сделали из-за строения челюстей и зубов, которые не такие массивные, как у волка или койота.
Как живут динго?
Дикие собаки динго предпочитают селиться группами, в которые входят от 4 до 15 псов. В каждой стае имеется доминирующая пара, которая держит всю власть в своих лапах. Жизнь динго мало отличима от волчьей. Они охотятся, добычу делят поровну. Иногда в стаях происходит смена власти. Когда доминирующая пара становится слабой, ее свергают с "престола" более молодые и сильные особи.
Приручить динго можно в отличие от волка. Собаку следует воспитывать со щенячества, и тогда будет полное взаимопонимание. Прирученный динго очень верный. Эта собака никогда не примет другого хозяина.
Новогвинейская поющая собака
Такое название дикие собаки, проживающие в Новой Гвинее, получили из-за уникальных голосовых данных. Лаять они практически не умеют, только воют, и звук этот далек от того, который издают волки. Он больше похож на песни диковинных птиц.
Отличительной чертой поющей собаки является ее неимоверная ловкость, полученная благодаря уникальному телосложению. Позвоночник данного пса гибок, как у кошки, а лапы длинные с острыми когтями. Она может даже на дерево взобраться! Внешне поющая собака похожа на динго, но обладает меньшими размерами и более развитыми клыками.
С человеком новогвинейская собака особенно приветлива. Ее можно приручить, но численность вида настолько мала, что ее уже практически не встречают. Считается, что псы почти вымерли, а спасти их не удастся.
Образ жизни и происхождение
Поющие собаки напоминают динго, и ученые долгое время считали, что они родственники. Сегодня же вынесен окончательный вердикт. Новогвинейские псы являются потомками азиатского волка.
К сожалению, численность поющих собак настолько мала, что не представляется возможным вести наблюдение за их образом жизни. Даже коренные аборигены Новой Гвинеи утверждают, что не знают, как они живут, охотятся и питаются, так как псов невозможно встретить.
Дикие собаки Африки
На этом жарком континенте проживают гиеновидные собаки. Они очень интересны и примечательны, так как селятся настоящими собачьими городами. В одной стае может быть более ста особей, и все подчиняются одному вожаку.
Эти животные очень быстрые и выносливые, а во время охоты поле, на котором они находятся, напоминает место боевых действий. От такой своры никто не уйдет!
У вожака стаи имеется самка - альфа, которой не могут перечить другие представители огромного семейства диких псов. Во время ее беременности все псы приносят ей пищу, а потом и еду для щенков. Кроме альфы, в стае никто не имеет права заводить потомство. Таких самок лишают пищи, а щенков убивают.
Фото диких собак, относящихся к гиеновидным, предоставлено выше. На нем видно, что название дано не зря. Хищник лишь отдаленно напоминает гиену. Он больше похож на одичавшего домашнего пса.
Каролинские собаки
Эти псы живут на территории США. Считается, что животные были привезены сюда, когда континент начал активно заселяться англичанами, а потом одичали. По другим сведениям, эти дикие собаки были верными сторожами и помощниками индейцев, которых выгнали с мест обитания. В итоге псы остались без хозяев и стали жить самостоятельно.
Однако каролинские псы считаются полудикими, так как часто встречаются на улицах населенных пунктов. Собаки выходят в город для того, чтобы покопаться в мусорных баках. Ведь там можно найти много вкусного!
Каролинская собака не опасна для человека. Ее сложно приручить. На одомашнивание и дрессировку понадобится много сил и времени. Если успех достигнут, то из когда-то дикой собаки получится отличный друг, защитник и сторож.
Про диких собак в заключение
На улицах городов живут многочисленные стаи псов. Они со временем уходят подальше от людей в леса и начинают там размножаться, охотиться, жить дикой жизнью. Если такие особи выходят к людям, начинается настоящая паника. Человек боится одичавших домашних собак, но сам же и виновен в том, что животные становятся опасными.
Кто-то берет щенка и, немного с ним поигравшись, отказывается от него, отправляет на улицу вместо того, чтобы отдать другим людям или в питомник, пока он не стал диким и опасным животным.
Недаром фильм "Дикие собаки" 1980 года выпуска повествует не о жестокости собак, а о бездушие людей. В сюжете рассказывается о жизни охотника на диких собак, который однажды понимает, что люди гораздо опасней одичавших животных. Не так ли это на самом деле?
ВВЕДЕНИЕ
По-видимому, одичавшие собаки появились в Евразии вскоре после начала одомашнивания собак; в результате высокой степени интеграции культур мезолита в природную среду и возникновения многочисленных возможностей для собак покидать человеческие поселения, то вновь возвращаться туда. К тому же, полагают, что на североамериканском континенте одичавшие собаки появились задолго до прихода европейцев (Макнайт 1964). Существует по меньшей мере, два заслуживающих внимания примера, показывающих, что процесс одичания собак продолжался уже в течение нескольких тысячелетий: собака динго в Австралии и её вероятные предки – собаки-парии на всему югу Евразии (Зенер 1963; Брисбин 1974, 1977; Клаттон-Брок, в печати). В 18 веке многие авторы постоянно отмечали, что бродячие и одичавшие собаки разгуливают по многим городам средиземноморского бассейна (Стамбул, Александрия), их даже описывали чуть ли не как отдельные подвиды (напр. Брем 1893). Вероятно, теплый климат и изобилие пищевых ресурсов способствовали процветанию собачьих популяций вблизи деревень и городов, при этом собаки прошли все этапы от домашних животных к бродячим собакам и, наконец, к одичавшим. В особенности, образ жизни населения и условия среды в Средиземноморье способствовали поддержанию популяций бродячих и одичавших собак (относительно теплый климат, наличие мелкой дичи, скот на свободном выпасе, свалки мусора, вольная манера содержания животных у простого народа) (Ботиани и Фабри 1983). При проведении всеитальянской переписи собак 1981 года, Ботиани и Фабри 1983 обнаружили, что число одичавших собак, т.е. домашних собак, живущих без контакта с человеком и независимо от людей, оценивается в 80 тысяч, что составляет около 10% всей популяции безнадзорных (свободно перемещающихся) собак, в которую включаются также бездомные бродячие собаки населенных пунктов и все те владельческие собаки, которым хозяева позволяют свободно передвигаться в деревнях и из деревень в прилежащие местности. Несмотря на то, что они оказывают значительное воздействие на антропогенную и природную среду, до недавнего времени безнадзорные собаки редко становились объектом исследования, поэтому было опубликовано мало результатов таких исследований (Бек 1973; Скотт и Коси 1973; Несбитт 1975; Коси и Кьюд 1980; Барнетт и Рудд 1983; Дэниелс 1983а, Дэниелс 1983б; Джипсон 1983; Дэниелс и Бекофф 1989а, 1989б; Ботиани и др. – в печати).
Волку и собаке часто присваивают разные видовые названия (т.е. Canis lupus – волк, Canis familiaris – собаки), однако, по всем таксономическим критериям они представляют один и тот же вид, и в настоящее время принято считать, что волк является прародителем всех типов собак. (Примечание: в современной англоязычной литературе домашней собаке принято присваивать название Canis lupus familiaris – то есть подчеркивать, что она – одомашненный подвид (или группа подвидов) волка – В.Р.) Без малого 12 тысяч лет селекции человеком способствовали увеличению фенотипического разнообразия собак в результате естественного и искусственного отбора. Хотя приспособленность собаки представляется высокой при тестировании в ее “естественном” человеческом контексте, мало известно о поведении собаки в условиях, когда она остается один на один с движущими силами естественного отбора.
В настоящей работе мы сравниваем экологические и онтогенетические особенности одичавших собак и волков; анализ различий между ними и их сходных черт помог бы лучше понять, в какой степени процесс одомашнивания изменил поведенческие и экологические модели диких предков и повлиял на адаптацию собак в естественной среде. Предметом нашего исследования являются прежде всего группы одичавших собак, существование которых в диком состоянии продолжается недолго (т.е. на протяжении жизни нескольких поколений) и которые не принадлежат к популяциям, уже завершившим процесс дедоместикации в эволюционной перспективе (Прайс 1984). Поэтому собаки динго и парии исключены из анализа, так как в течение нескольких поколений они были подвержены естественному отбору, достаточно серьезному, чтобы приобрести довольно стабильный ‘дикий’ фенотип: собак динго, совершенно утративших какую-либо одомашненность, зачастую больше не считают одичавшими (Прайс 1984). Тем не менее, учитывая (i) относительно короткий период (несколько поколений) подверженности воздействию механизмов естественного отбора и (ii) степень внутригрупповой и межгрупповой изменчивости по причине различий между типами пород и истории скрещивания между породами, мы полагаем, что нельзя искать в социально-экологических признаках одичавших собак какую-либо адаптивную ценность. Очевидно также, что большая вариативность, наблюдавшаяся у более чем 350 пород собак, могла сыграть значительную роль при определении степени выражения некоторых социально-экологических признаков (напр. социальные отношения, территориальность, и т.д.) Однако даже если сейчас пока еще нет информации о влиянии пород на биологию одичавших собак, “чистые” современные породы редко встречаются в устоявшихся группах одичавших собак, где, как можно предположить, механизмы отбора находятся в конфронтации с экстремальными тенденциями развития пород.
Выявленные различия в экологических стратегиях групп одичавших собак и волчих стай, живущих в природной среде, можно было бы рассматривать как тест нашего понимания эволюционной и адаптивной ценностей экологических особенностей волка, а также у других социальных диких собачьих. Наша основная гипотеза заключается в том, что многие аспекты экологии одичавших собак, будучи результатом ослабленных сил естественного отбора, представляют собой, главным образом, выражения “эволюционной инерции” и/или результаты или эпифеномены искусственного отбора у собак.
Используя сравнительный подход, мы сосредотачиваемся на тех поведенческих и экологических особенностях волков и одичавших собак, по которым имеются данные и в отношении которых уже приняты соответствующие методики. Конкретно имеется в виду научно-исследовательская программа, в ходе которой наблюдалась группа одичавших собак, с 1984 года по 1988 год с помощью отслеживания по радио в гористой местности в центральных Апеннинах (Абруццо, Италия) (.....) и результаты которой подробно освещены Боитани и др. (в печати). В частности, мы анализируем такие параметры, как демография и социальное поведение, репродукция и особенности индивидуального развития, модели использования пространства, модели активности и поведение, связанное с добыванием пищи.
Несмотря на ограниченность в настоящее время данных об экологии одичавших собак, мы попытались дать критический обзор существующих исследований. Однако те же проблемы, что встречались при изучении доместикации, как-то: географическая изменчивость биологических характеристик и выбор того, что называют “репрезентативной” изучаемой популяцией, (Прайс 1984) могут быть отнесены и к нашему случаю, что ограничивает обобщение наших выводов.
ОДИЧАВШИЕ СОБАКИ И МОДЕЛЬ ОДИЧАНИЯ (ФЕРАЛИЗАЦИИ)
Одичавшие собаки не представляют собой однородную категорию животных. Одной из главных трудностей при проведении исследования одичавших собак является определение истинного статуса изучаемых собак, поэтому предлагаются несколько разных определений (Коси и Кьюд 1980; Боитани и Фабри 1983; Дэниелс и Бекофф 1989а, 1989б). Различие между одичавшими, бродячими и другими безнадзорными собаками иногда является вопросом степени (Несбитт 1975). Категории собак классифицируются на основании поведенческих и экологических особенностей (Скотт и Коси 1973, Коси и Кьюд 1980); данных о происхождении собаки (Дэниелс и Бекофф 1989а, 1989б); основного типа участка обитания (сельские или городские безнадзорные: Берман и Дюхаар 1983; собаки, имеющие неограниченный доступ к общественным территориям: Бек 1973); характер и степень зависимости собаки от человека (WHO 1988). Боитани и др. (в печати) определяли одичавших собак как животных, живущих в диком и свободном состоянии, не имея питания и укрытий, специально предоставляемых им человеком (Коси и Кьюд 1980), и не демонстрирующих никаких признаков социализации по отношению к людям (Дэниелс и Бекофф 1989а), им свойственно, скорее, продолжительное упорное стремление избегать прямых контактов с человеком. Чтобы не смешивать одичавших собак с другими безнадзорными собаками, применялись прямые наблюдения и отслеживание с помощью радио. Многообразие существующих определений усугубляет трудности сопоставления результатов, полученных в разных исследованиях. Еще одна сложность возникает при рассмотрении одичания с точки зрения эволюции, когда одичание описывается как идущий вспять процесс одомашнивания (Хейл 1969, Брисбин 1974, Прайс 1984) или как поведенческий онтогенетический процесс (Дэниелс и Бекофф 1989в): обе интерпретации рассматривают разные уровни (популяция и индивид) и подразумевают разные шкалы времени, а также разные теоретические и исследовательские подходы (Дэниелс и Бекофф 1989в).
В самом деле, большинство авторов сходятся на том, что “владельческие”, “бродячие” и “одичавшие” собаки не являются замкнутыми классами и что на протяжении жизни собаки её статус может изменяться (Скотт и Коси 1973, Несбитт 1975, Хибата и др. 1987, Даниелс 1988, Дэниелс и Бекофф 1989а), что подтверждает точку зрения Дэниелса и Бекофф (1989в), согласно которой одичание есть поведенческий онтогенетический (связанный с индивидуальным развитием) процесс, который иногда имеет место на протяжении жизни одной особи. Только три собаки из 11 взрослых особей, изучавшихся Боитани и др. (в печати) наверняка были рождены в условиях дикой природы, тогда как остальные были пришлыми из деревенских популяций,
переходя от бродячего состояния к одичанию. Изменение статуса может зависеть от ряда естественных или искусственных причин (Рис.1):
собака может стать бродячей, избегая контроля со стороны человека; будучи выброшенной или рожденной от бродячей матери (Бек 1975). Бродячая собака может одичать, будучи вытесненной из человеческой среды или кооптированной, либо просто принятой группой одичавших собак, обитающей поблизости (Даниелс 1988; Даниелс и Бекофф 1989а, 1989 в), подобно большинству членов группы, исследованной Боитани и др. (в печати). В том же исследовании было обнаружено, что некоторые безнадзорные собаки могли выказывать элементы поведения и отношения к окружающим, промежуточные относительно ожидавшимся, исходя из предложенной классификации. Это позволяет предположить, что изменение статуса у собак не всегда является радикальным и внезапным: скорее, находясь в зависимости от местных стимулов и условий, оно может занять значительную часть жизни особи. Изменение локальных условий может вынудить отдельно взятую собаку в корне изменить тенденции собственного поведения. Возврат к прежней жизни (т.е. в категорию “владельческих”) можно наблюдать, когда бродячая собака подбирается с улицы человеком.
Следующий этап (т.е. переход от состояния одичания к бродячему образу жизни или даже к владельцу) хотя в целом, маловероятен, все-таки наблюдался Боитани и др. (в печати), а совсем недавно экспериментально продемонстрирован одним из нас (П. Кьюччи неопубл.) на примере ресоциализации одичавшей собаки на человека и восстановления её домашнего статуса (в обоих случаях речь идет об особях, которые, хотя и жили как одичавшие собаки, не были рождены в условиях дикой природы). Тем не менее собранные до сих пор данные позволяют полагать, что когда одичавшие собаки живут в социально-независимых группах (т. е. они связаны социально с другими собаками) и отсутствует вмешательство людей в их жизнь, очень маловероятно, что такие собаки будут стремиться к изменению своего статуса (т.е. процесс одичания в новых поколениях усиливается). С этой точки зрения наше определение одичавших собак (см. Боитани и др. в печати) совпадает с мнением Даниелса и Бекофф (1989 в), что одичание есть развитие реакции страха на людей и не обязательно включает в себя значительное генетическое отклонение от их домашних предков.
Почти все старатели из золотодобывающей артели охотились на выходных днях. И почти каждый из них приехал с собакой. Подросшие щенки и взрослые собаки покупались с целью охотиться по-настоящему, с собакой в тайге безопаснее. Но охотились старатели редко, а собачья свора, из натасканных опытных лаек и метисов всех мастей без какой-либо выучки, без присмотра и воспитания носилась по округе, жирела на старательских харчах, грызлась между собой, приворовывала с кухни то, что плохо лежало, и за лето совершенно дичала.
Однажды, выйдя из дома, я нашла рядом с крыльцом совершенно свежую коровью ножку – не опаленную, но чистенькую. Я обрадовалась такому неожиданному «таежному дару», принесла ножку домой и сказала мужу, что это я сама наохотила. Мы посмеялись, потом муж сходил к старателям и узнал, что это собаки растащили ножки от только что освежеванной коровьей туши. Мяса у старателей было вдоволь, и возиться с ножками на холодец никто не хотел, да и собакам это воровство было больше для развлечения – утащили и разбросали их по округе. К «нашей добыче» повар добавил еще три найденных коровьи ножки. Мы их опалили и сварили из одной замечательный холодец, а другие ножки оставили на потом, что при наших скудных продуктовых запасах было большой удачей.
С отъездом старателей, в начале ноября, окружающая станцию тайга совершенно стихла. Снег быстро покрыл дороги и золотоносный карьер. О присутствии людей в этой глуши говорили лишь занесенные снегом крыши старательских вагончиков, да пара станционных домиков с еле теплившейся жизнью.
Зима предстояла сложная - сразу после отъезда старателей, усилиями моего мужа, был разморожен блок дизель-генератора и метеостанция осталась без света. Небольшой бензиновый движок заводили лишь для зарядки аккумуляторов, от которых работала радиостанция, – бензина было мало. Свет на станции обеспечивали допотопные керосиновые лампы, которые заправлялись соляркой.
Через неделю после отъезда старателей стало ясно, что люди уехали, а их собаки остались. Человек так легко забывает о своей ответственности за тех, кого приручает…
Лишившись стабильного пропитания и хоть какого-то человеческого внимания, голодные псы сплотились в стаю. Они часто пропадали на несколько дней в тайге, но неизменно возвращались к старательскому жилью, как будто надеялись, что люди за ними вернутся… После отъезда старателей собак было около двадцати, но из тайги возвращались не все. Люди на станции думали, что собаки становятся жертвами волков, пока один из проходящих охотников не рассказал, что видел, как псы загнали слабого своего собрата, и растерзали его.
Мы ничем не могли помочь обезумевшим от голода и страха животным, хуже того, скоро собаки стали для нас опасны. В трех километрах от метеостанции, на берегу Амыла находился пост гидролога, который и жил там же весь год, изредка приходя за продуктами на станцию, а ежедневная связь между нами происходила по рации. Однажды гидролог сообщил, что подвергся нападению трех старательских псов, которые устроили на него настоящую охоту. Старого человека спасло ружье и правильная реакция. После этого случая всем сотрудникам было запрещено покидать ближайшие пределы метеостанции, а гидролог был эвакуирован со своего поста и вывезен на лечение санвертолетом.
Вблизи от станции псы не нападали, но спокойствия не было. Существенно поредевшая стая одичавших собак нагоняла страх ночным воем. Когда в начале декабря выпало много снега и пробежки в тайгу для собак стали затруднительны, они пытались подобраться к станционным припасам и в нашу кладовку (у меня там еще остались говяжьи ножки, которые я берегла для новогоднего холодца). Соседство с голодными собаками стало так опасно, что на метеоплощадку ночью ходили только по двое и с оружием.
Охотники рекомендовали отстрелить собак, их оставалось не больше семи, но выходить далеко на их поиски никто не решался, да и с боеприпасами на станции было не густо. Мой муж решил отвадить собак капканами. Они были открыто расставлены по крыльцу, как предупреждение об опасности. Несколько ночей псы не подходили к крыльцу, но на третью ночь мы проснулись от страшного грохота и злобного воя. Муж думал, что истощенную собаку будет просто успокоить командами, обездвижить, а потом освободить от капкана. Он надеялся, что после такого урока собаки перестанут осаждать наше жилье. Но рыжий кобель, попавший в капкан, был силен и огрызался страшными челюстями, на команды не реагировал, блестел безумными волчьими глазами и бросался на мужа.
Мне было безумно жаль эту собаку, которая была предана своим хозяином и оставлена на произвол судьбы, а точнее, на верную смерть в таежной глуши. У нее не было выбора, она выживала так, как заложено в природе любого живого существа. И только человек был виновен в том, что эта собака превратилась в опасное и злобное чудовище… Я не видела, как мой муж убивал эту собаку, мне было больно и стыдно. Был ли из той ситуации другой выход, можно ли было сделать так, чтобы собаки вспомнили, что они не дикие звери, а друзья человека? Я не знаю.
После того случая, оставшиеся собаки навсегда исчезли из окрестностей станции. Наверное, этот рыжий пес был предводителем стаи, а без вожака собаки разбежались и погибли в тайге. На станции вздохнули с облегчением, до следующей осени, когда история с брошенными собаками старателей опять повторится…
Марианна Камышанская
ОДИЧАВШИЕ СОБАКИ И МОДЕЛЬ ОДИЧАНИЯ (ФЕРАЛИЗАЦИИ)
Одичавшие собаки не представляют собой однородную категорию животных. Одной из главных трудностей при проведении исследования одичавших собак является определение истинного статуса изучаемых собак, поэтому предлагаются несколько разных определений (Коси и Кьюд 1980; Боитани и Фабри 1983; Дэниелс и Бекофф 1989а, 1989б). Различие между одичавшими, бродячими и другими безнадзорными собаками иногда является вопросом степени (Несбитт 1975).
Категории собак классифицируются на основании поведенческих и экологических особенностей (Скотт и Коси 1973, Коси и Кьюд 1980); данных о происхождении собаки (Дэниелс и Бекофф 1989а, 1989б); основного типа участка обитания (сельские или городские безнадзорные: Берман и Дюхаар 1983; собаки, имеющие неограниченный доступ к общественным территориям: Бек 1973); характер и степень зависимости собаки от человека (WHO 1988). Боитани и др. (в печати) определяли одичавших собак как животных, живущих в диком и свободном состоянии, не имея питания и укрытий, специально предоставляемых им человеком (Коси и Кьюд 1980), и не демонстрирующих никаких признаков социализации по отношению к людям (Дэниелс и Бекофф 1989а), им свойственно, скорее, продолжительное упорное стремление избегать прямых контактов с человеком.
Чтобы не смешивать одичавших собак с другими безнадзорными собаками, применялись прямые наблюдения и отслеживание с помощью радио. Многообразие существующих определений усугубляет трудности сопоставления результатов, полученных в разных исследованиях. Еще одна сложность возникает при рассмотрении одичания с точки зрения эволюции, когда одичание описывается как идущий вспять процесс одомашнивания (Хейл 1969, Брисбин 1974, Прайс 1984) или как поведенческий онтогенетический процесс (Дэниелс и Бекофф 1989в): обе интерпретации рассматривают разные уровни (популяция и индивид) и подразумевают разные шкалы времени, а также разные теоретические и исследовательские подходы (Дэниелс и Бекофф 1989в).
В самом деле, большинство авторов сходятся на том, что “владельческие”, “бродячие” и “одичавшие” собаки не являются замкнутыми классами и что на протяжении жизни собаки её статус может изменяться (Скотт и Коси 1973, Несбитт 1975, Хибата и др. 1987, Даниелс 1988, Дэниелс и Бекофф 1989а), что подтверждает точку зрения Дэниелса и Бекофф (1989в), согласно которой одичание есть поведенческий онтогенетический (связанный с индивидуальным развитием) процесс, который иногда имеет место на протяжении жизни одной особи. Только три собаки из 11 взрослых особей, изучавшихся Боитани и др. (в печати) наверняка были рождены в условиях дикой природы, тогда как остальные были пришлыми из деревенских популяций, переходя от бродячего состояния к одичанию.
Изменение статуса может зависеть от ряда естественных или искусственных причин (Рис.1): собака может стать бродячей, избегая контроля со стороны человека; будучи выброшенной или рожденной от бродячей матери (Бек 1975). Бродячая собака может одичать, будучи вытесненной из человеческой среды или кооптированной, либо просто принятой группой одичавших собак, обитающей поблизости (Даниелс 1988; Даниелс и Бекофф 1989а, 1989 в), подобно большинству членов группы, исследованной Боитани и др. (в печати). В том же исследовании было обнаружено, что некоторые безнадзорные собаки могли выказывать элементы поведения и отношения к окружающим, промежуточные относительно ожидавшимся, исходя из предложенной классификации.
Это позволяет предположить, что изменение статуса у собак не всегда является радикальным и внезапным: скорее, находясь в зависимости от местных стимулов и условий, оно может занять значительную часть жизни особи. Изменение локальных условий может вынудить отдельно взятую собаку в корне изменить тенденции собственного поведения. Возврат к прежней жизни (т.е. в категорию “владельческих”) можно наблюдать, когда бродячая собака подбирается с улицы человеком.
Следующий этап (т.е. переход от состояния одичания к бродячему образу жизни или даже к владельцу) хотя в целом, маловероятен, все-таки наблюдался Боитани и др. (в печати), а совсем недавно экспериментально продемонстрирован одним из нас (П. Кьюччи неопубл.) на примере ресоциализации одичавшей собаки на человека и восстановления её домашнего статуса (в обоих случаях речь идет об особях, которые, хотя и жили как одичавшие собаки, не были рождены в условиях дикой природы).
Тем не менее собранные до сих пор данные позволяют полагать, что когда одичавшие собаки живут в социально-независимых группах (т. е. они связаны социально с другими собаками) и отсутствует вмешательство людей в их жизнь, очень маловероятно, что такие собаки будут стремиться к изменению своего статуса (т.е. процесс одичания в новых поколениях усиливается). С этой точки зрения наше определение одичавших собак (см. Боитани и др. в печати) совпадает с мнением Даниелса и Бекофф (1989 в), что одичание есть развитие реакции страха на людей и не обязательно включает в себя значительное генетическое отклонение от их домашних предков.
