Зиммель Г. Избранное. пер. с нем. в 2 томах. т. 2. Созерцание жизни. М., 1996. 607 с.
Мода
То, как нам дано постигать явления жизни, заставляет нас
в каждом пункте существования ощущать множество сил,
причем таким образом, что каждая из них в сущности
стремится выйти за пределы действительного явления, теряет
свою бесконечность, наталкиваясь на другую, и переводит ее
просто в напряжение и стремление. В каждой деятельности,
даже самой исчерпывающей и плодотворной, мы ощущаем не-
что, еще не получившее полного выражения. По мере того как
это происходит посредством взаимного ограничения наталки-
вающихся друг на друга элементов, в их дуализме открывается
единство всей жизни. И лишь поскольку каждая внутренняя энер-
гия стремится выйти за пределы видимого выражения, жизнь
обретает то богатство неисчерпанных возможностей, которое
дополняет ее фрагментарную действительность; только это по-
зволяет предвидеть в ее явлениях более глубокие силы, не
разрешенные напряжения, борьбу и мир в большем объеме,
чем выражено в их непосредственной данности.
Этот дуализм не может быть непосредственно описан, он
может быть только почувствован по отдельным противополож-
ностям, типичным для нашего бытия, как последний формооб-
разующий фактор. Первое указание дает физиологическая ос-
нова нашего существа: оно нуждается как в движении, так и в
покое, как в продуктивности, так и в рецептивности. В жизни
духа этот дуализм выражен в том, что мы, с одной стороны,
стремимся к всеобщему, с другой - к постижению единичного;
первое дает нашему духу покой, обособленность позволяет ему
двигаться от одного случая к другому. То же происходит и в
эмоциональной жизни: мы так же ищем спокойной самоотдачи
людям и вещам, как энергичного самоутверждения по отноше-
нию к тем и другим. Вся история общества проходит в борьбе,
компромиссах и в медленно достигаемых и быстро утрачивае-
мых примирениях, которые совершаются между растворением
в нашей социальной группе и выходом из нее. Воплощаются ли
колебание нашей души между этими полюсами философски в
противоположности между учением о всеединстве и догмы о
несравнимости, в для-себя-бытии каждого элемента мира или
в практической борьбе в виде противоположности между соци-
ализмом и индивидуализмом, это всегда одна и та же основная
форма дуализма, которая в конце концов находит свое выра-
жение в биологии как противоположность наследственности и
изменения - первая является основой всеобщности, единства,
успокающего равенства форм и содержаний жизни, второе -
движением, многообразием отдельных элементов, беспокойным
развитием индивидуального содержания жизни и перехода его
в другое. Каждая существенная форма жизни в истории нашего
рода представляет собой в своей области особый вид соеди-
нения интереса к длительности, единству, равенству с интере-
сом к изменению, к особенному, неповторимому.
В социальном воплощении этих противоположностей осно-
вой одной из этих сторон служит большей частью психологи-
ческая тенденция к подражанию. Подражание можно опреде-
лить как психологическое наследие, как переход от групповой к
индивидуальной жизни. Его привлекательность состоит преж-
де всего в том, что представляет нам возможность целенап-
равленной и осмысленной деятельности и там, где нет ничего
личного и творческого. Подражание можно было бы назвать
порождением мысли и бессмыслия. Оно дает индивиду уверен-
ность в том, что он в своих действиях не одинок и возвышается
над предшествующими выражениями этой деятельности, как
бы стоя на прочной предшествующей основе, которая освобож-
дает теперешнюю от трудности самой нести себя. Подражание
дает нам на практике своеобразное успокоение, подобное тому,
которое мы ощущаем в теории, когда подводим отдельное яв-
ление под общее понятие. Подражая, мы переносим на другого
не только требование продуктивной энергии, но и ответствен-
ность за связанные с этим действия; таким образом, подража-
ние освобождает индивида от мучений, связанных с выбором,
и позволяет ему выступать просто в качестве творения группы,
сосуда социальных содержаний. Влечение к подражанию как
принцип характерно для той стадии развития, когда склонность
к целесообразной личной деятельности жива, но способность
обрести для нее или из нее индивидуальные содержания от-
сутствует. Дальнейшее продвижение состоит в том, что мысли,
действия и чувства кроме данного, прошлого, традиционного
определяет и будущее: человек телеологический - противо-
положный полюс человека подражающего. Таким образом, под-
ражание во всех явлениях, для которых оно является форми-
рующим фактором, соответствует одной из основных направ-
ленностей нашего существа, той, которая довольствуется вхож-
дением единичного во всеобщность, подчеркивает в измене*
нии постоянное. Напротив, там, где в пребывающем ищут изме-
нение, индивидуальную дифференциацию, выход из общего, под-
ражание выступает как принцип отрицающий и препятствующий.
И именно потому, что стремление оставаться внутри данного, де-
лать то же, что другие, и быть таким же, как другие, является не-
примиримым врагом той нашей направленности, которая хочет
продвигаться к новым, собственным формам жизни, и потому, что
каждый из этих принципов как таковой уходит в бесконечность,
жизнь общества являет собой арену борьбы, где спор идет за каж-
дую пядь, а общественные институты выступают как никогда дол-
го не сохраняющиеся примирения, в которых продолжающийся
антагонизм обеих сторон принял внешнюю форму согласия.
Этим описаны условия моды как постоянного явления в ис-
тории нашего рода. Она представляет собой подражание дан-
ному образцу и этим удовлетворяет потребности в социальной
опоре, приводит отдельного человека на колею, по которой
следуют все, дает всеобщее, превращающее поведение инди-
вида просто в пример. Однако она в такой же степени удовлет-
воряет потребность в различии, тенденцию к дифференциации,
к изменению, к выделению из общей массы. Это удается ей, с
одной стороны, благодаря смене содержаний, которая прида-
ет моде сегодняшнего дня индивидуальный отпечаток, отлича-
ющий ее от моды вчерашнего и завтрашнего дня: еще в боль-
шей степени это удается ей потому, что она всегда носит клас-
совый характер, и мода высшего сословия всегда отличается
от моды низшего, причем высшее сословие от нее сразу же
отказывается, как только она начинает проникать в низшую
сферу. Тем самым мода - не что иное, как одна из многих форм
жизни, посредством которых тенденция к социальному вырав-
ниванию соединяется с тенденцией к индивидуальному разли-
чию и изменению в единой деятельности. Если задать вопрос о
значении истории моды, которая до сих пор изучалась только
со стороны развития ее содержаний, для формы общественно-
го процесса, то ответом будет, - что она является историей
попыток все более совершенно приспособить умиротворение
этих двух противоположных тенденций к состоянию данной ин-
дивидуальной и общественной культуры. В эту основную сущ-
ность моды входят отдельные психологические черты, которые
мы в ней наблюдаем.
Она, как я уже сказал, - продукт разделения классов и вы-
ражает себя, подобно ряду других образований, прежде всего
как честь, двойная функция которой состоит в том, чтобы внут-
ренне соединить определенный круг и вместе с тем отделить
его от других. Подобно тому как рама картины характеризует
художественное произведение как единое, внутренне связан-
ное, как мир для себя, и вместе с тем обрывает все ее связи
вовне, с пространственным окружением, как единая энергия
подобных образований может быть выражена нами, только если
мы разложим ее на двойное воздействие вовнутрь и вовне, -
так и честь выводит свой характер, и прежде всего свои нрав-
ственные права, права, которые очень часто с точки зрения
находящихся вне данного класса ощущаются как не-право, -
из того, что отдельный человек представляет и сохраняет в
своей чести также честь своего социального круга, своего со-
словия. Поэтому мода означает, с одной стороны, присоедине-
ние к равным по положению, единство характеризуемого ею
круга и именно этим отъединение этой группы от ниже ее сто-
ящих, определение их как не принадлежащих к ней. Связывать
и разъединять - таковы две основные функции, которые здесь
неразрывно соединяются: одна из них, несмотря на то или имен-
но потому, что она является логической противоположностью
другой, служит условием ее осуществления. Пожалуй, ничто
убедительнее не доказывает, что мода является просто резуль-
татом социальных или формально психологических потребно-
стей, чем то, что с точки зрения объективных, эстетических или
иных факторов целесообразности невозможно обнаружить ни
малейшей причины для ее форм. Если в общем, например, наша
одежда по существу соответствует нашим потребностям, то в
форме, которую придает ей мода: следует ли носить широкие
или узкие юбки, взбитые или округлые прически, пестрые или
черные галстуки, нет и следа целесообразности. Модным под-
час становится столь уродливое и отвратительное, будто мода
хочет проявить свою власть именно в том, что мы готовы при-
нять по ее воле самое несуразное; именно случайность, с кото-
рой она предписывает то целесообразное, то бессмысленное,
то безразличное, свидетельствует о ее индифферентости к
объективным нормам жизни и указывает на другую ее мотива-
цию, а именно на типично социальную как единственно остаю-
щуюся вероятной. Эта абстрактность моды, основанная на ее
сущности и придающая модному в качестве известной <отчуж-
денности от реальности> известный эстетический оттенок час-
то в совершенно неэстетических областях, присутствует и в
истории. Нам известно, как в далекие времена каприз или осо-
бая потребность отдельных лиц создавали моду - средневе-
ковая обувь с длинным, узким носком возникла вследствие же-
лания знатного господина ввести форму обуви, скрывающую
нарост на его ноге, юбки на обручах - по желанию задающей
тон дамы скрыть свою беременность и т.д. В противополож-
ность такому происхождению моды по чисто личным мотивам,
мода в настоящем все больше связывается с объективным ха-
рактером трудовой деятельности в сфере хозяйства. Не толь-
ко где-нибудь возникает предмет, который затем становится
модой, но предметы специально создаются для того, чтобы
стать модой. В определенные периоды новая мода требуется
a priori", и тогда находятся изобретатели и предприятия, заня-
тые исключительно в этой сфере. Связь между абстрактнос-
тью вообще и объективной общественной организацией прояв-
ляется в безразличии моды как формы к каждому значению ее
к социально продуктивным хозяйственным образованиям. Тот
факт, что сверхиндивидуальность ее внутренней сущности ох-
ватывает и ее содержание, находит свое выражение в том, что
деятельность в области моды является оплачиваемой профес-
сией, занимающей на больших предприятиях <положение>,
которое настолько дифференцировалось от личности, как диф-
ференцируется объективная должность от занимающего ее
субъекта. Мода может, конечно, иногда получать объективно
обоснованные содержания, однако оказывать действие как мода
она может лишь тогда, когда ее независимость от всякой дру-
гой мотивации становится позитивно ощущаемой, подобно тому
как наши соответствующие долгу действия лишь тогда стано-
вятся вполне нравственными, когда нас обязывают к этому не
их внешнее содержание и цель, а только тот факт, что это долг.
Поэтому господство моды особенно невыносимо в тех облас-
тях, где значимость должны иметь лишь объективные реше-
ния; правда, религия, научные интересы, даже социализм и
индивидуализм были вопросом моды, но мотивы, по которым
солютной противоположности к полной необъективности в раз-
витии моды, а также к той эстетической привлекательности,
которую придает моде дистанция от содержательных значений
" Априорно, изначально (лат.)
вещей и которая в качестве момента подобных решений в пос-
ледней инстанции совершенно неприемлема и придает вещам
оттенок фривольности.
Общественные формы, одежда, эстетические суждения,
весь стиль человека находятся в постоянном изменении под
действием моды, но мода, т.е. новая мода, находит себе при-
менение лишь в высших сословиях. Как только ее начинают
перенимать низшие сословия, тем самым переходя поставлен-
ную высшими сословиями границу, прорывают единство их сим-
волизированной таким образом сопричастности друг другу,
высшие сословия сразу же отказываются от данной моды и
принимают новую, которая позволяет им вновь дифференци-
роваться от широких масс, и игра начинается вновь. Ведь низ-
шие сословия взирают и стремятся вверх, и это удается им бо-
лее всего в тех областях, где господствует мода, ибо они наи-
более доступны внешнему подражанию. Этот же процесс идет
между различными слоями высших сословий. Часто можно за-
метить, - чем ближе различные круги подходят друг к другу,
тем безумнее становится внизу стремление к подражанию, а
наверху бегство к новому; всепроникающее денежное хозяй-
ство заметно ускоряет этот процесс и делает его зримым, ибо
предметы моды, как внешняя сторона жизни, в первую очередь
доступны при наличии денег, поэтому в обладании ими легче
установить равенство с высшим слоем, чем в других областях,
требующих индивидуального, не покупаемого за деньги подтвер-
В какой степени этот момент различения - наряду с мо-
ментом подражания - составляет сущность моды, показыва-
ют ее проявления там, где в общественной структуре отсутству-
ют находящиеся друг над другом слои: тогда процесс, связан-
ный с модой, охватывает близко друг от друга расположенные
слои. О нескольких примитивных народах сообщают, что близ-
ко расположенные и живущие в совершенно одинаковых усло-
виях группы часто следуют совершенно различным модам, по-
средством которых каждая группа выражает свое единение
внутри и дифференциацию вовне. Вместе с тем мода охотно
привозится извне, и внутри данного круга ее ценят особенно
высоко, если она возникла не в нем; уже пророк Софония нео-
добрительно говорит о знатных, носящих одежду иноплемен-
ников. В самом деле, создается впечатление, что экзотическое
происхождение моды особенно способствует сплочению круга,
где она принята; именно то, что она приходит извне, создает ту
особую и значимую форму социализации, которая устанавли-
вается посредством общего отношения к находящемуся вовне
пункту. Иногда кажется, что социальные элементы, подобно
осям глаз, лучше всего сходятся в точке, не слишком близко
расположенной. Так, роль денег, следовательно, предмета наи-
большего общего интереса, у примитивных народов часто иг-
рают завезенные извне предметы; в ряде областей (на Соло-
моновых островах, в Ибо на Нигере) развилась своего рода
промышленность по изготовлению из раковин или других пред-
метов денежных знаков, которые затем курсируют не в месте их
изготовления, а в соседних областях, куда их экспортируют -
совершенно так же, как в Париже часто создаются вещи с тем,
чтобы они стали модой где-нибудь в другом месте. В самом
Париже мода отличается наибольшей напряженностью и при-
мирением ее дуалистических элементов; индивидуализм,
внимание к тому, что к лицу, играет там значительно большую
роль, чем в Германии: однако при этом известные широкие рам-
ки общего стиля актуальной моды строго сохраняются, вслед-
ствие чего отдельное явление никогда не выпадает из общего,
а может только подниматься над ним.
Там, где одна из обеих социальных тенденций, необходи-
мых для установления моды, - а именно, потребности в еди-
нении, с одной стороны, и в обособлении - с другой, отсут-
ствует, мода не будет установлена, ее царство кончится. По-
этому в низших сословиях мода редко бывает разнообразной
или специфичной, поэтому моды у примитивных народов зна-
чительно стабильнее наших. Опасность смешения и стирания
различий, которая заставляет классы культурных народов при-
бегать к дифференцированию в одежде, поведении, вкусах и
т.д., часто отсутствует в примитивных социальных структурах,
которые, с одной стороны, более близки коммунизму, с другой -
более твердо и решительно держатся за существующие разли-
чия. Именно посредством дифференциаций держатся вместе
части группы, заинтересованные в обособлении: походка, темп,
ритм жестов несомненно в значительной степени определяют-
ся одеждой, одинаково одетые люди ведут себя сравнительно
одинаково. В этом есть еще один момент. Человек, который
может и хочет следовать моде, часто надевает новую одежду.
Новая же одежда больше определяет нашу манеру поведения,
чем старая, которая в конце концов меняется в сторону наших
индивидуальных жестов, следует каждому из них и часто пере-
дает мельчайшие особенности наших иннерваций. То, что мы в
старой одежде чувствуем себя <уютнее>, чем в новой, означа-
ет только, что новая одежда заставляет нас принять закон ее
формы, который при длительной носке постепенно переходит
в закон наших движений. Поэтому новая одежда придает изве-
стную надиндивидуальную равномерность в поведении; преро-
гатива, которой одежда в зависимости от того, насколько она
нова, обладает над тем, кто ее носит, ведет к тому, что люди,
строго следующие моде, иногда кажутся относительно стандар-
тными. Для жизни Нового времени с ее индивидуалистическим
расщеплением этот унифицирующий момент моды особенно
значителен. У примитивных народов мода менее многообраз-
на, т.е. более стабильна, также и потому, что их потребность в
новых впечатлениях и формах жизни, оставляя полностью в
стороне социальное воздействие этой потребности, значитель-
но меньше. Изменение моды свидетельствует о некоторой ут-
рате нервами остроты раздражаемости; чем более нервна эпо-
ха, тем быстрее меняются ее моды, ибо потребность в измене-
нии раздражения - один из существенных компонентов моды,
тесно связанный с возбуждением нервной энергии. Уже это слу-
жит причиной того, что мода устанавливается в высших сосло-
виях. Что касается социальной обусловленности моды, то в
качестве примера ее цели соединения и обособления могут
служить два живущих по соседству примитивных народа. Каф-
ры обладают очень расчлененной социальной иерархией, и у
них мода, хотя одежда и украшения регулируются и ограничи-
ваются законами, достаточно быстро меняется; напротив, у
бушменов, у которых вообще еще нет классов, мода вообще
отсутствует, т.е. отсутствует интерес к изменению одежды и
украшений. Именно эти отрицательные причины иногда препят-
ствовали в высоких культурах образованию моды, и соверша-
лось это вполне сознательно. Так, во Флоренции около 1390 г.
в мужской одежде, по-видимому, вообще отсутствовала мода,
так как каждый старался одеваться особым образом. Здесь,
следовательно, отсутствует один момент, потребность в соеди-
нении, без которого моды быть не может. С другой стороны, у
венецианских нобилей, как сообщается, не было моды потому,
что все они по определенному закону должны были одеваться
в черное, чтобы их незначительное число не было замечено
массами. Здесь, таким образом, моды не было потому, что от-
сутствовал ее другой конститутивный момент, - высший слой
намеренно избегал отличия от низших слоев. Кроме этого направ-
ленного вовне негативного момента, одинаковость в одежде -
чем, очевидно, можно было символизировать внутреннюю де-
мократию этой аристократической корпорации: внутри нее так-
же не должна возникать мода, которая могла бы служить кор-
релятом для образования среди нобилей в какой-то степени
различных слоев. Траур, особенно у женщин, также относится
к тем явлениям в моде, которые имеют негативное значение.
Изоляция или отличие и соединение или равенство, правда,
имеют место и здесь. Символика черной одежды как бы выде-
ляет скорбящих из числа пестрой массы других людей, будто
они вследствие своей связи с умершим принадлежат в извест-
ной мере царству ушедших из жизни. Поскольку это по своей
идее для всех скорбящих одинаково, они в таком отъединении
от мира как бы полностью живых образуют идеальное сообще-
ство. Однако поскольку это объединение по своей природе не
социально - это только равенство, а не единство - то здесь
также отсутствует возможность моды. Социальный характер
моды подчеркивает то обстоятельство, что даже там, где в одеж-
де выражены ее моменты обособления и соединения, отсут-
ствие социального намерения в этом акте ведет к ее полной
противоположности, а именно, к принципиальной неизменнос-
ти траурного одеяния.
Сущность моды состоит в том, что ей следует всегда лишь
часть группы, группа же в целом находится только на пути к
ней. Как только мода полностью принята, т.е. как только то, что
первоначально делали только некоторые, теперь действитель-
но совершается всеми без исключения, что и произошло с не-
которыми элементами одежды и форм общения, это больше
не называют модой. Каждое дальнейшее распространение моды
ведет к ее концу, так как уничтожает различение. Тем самым
она относится к явлениям того типа, стремление которых на-
правлено на все большее распространение, все большую реа-
лизацию, - но достижение этой абсолютной цели привело бы
их к внутреннему противоречию и уничтожению. Так, цель нрав-
ственных стремлений состоит в святости и несовратимости,
тогда как подлинная заслуга нравственности состоит, вероят-
но, только в усилиях для достижения этой цели и в борьбе со
все еще ощущаемым соблазном; так, труд часто рассматрива-
ется лишь как средство достигнуть наслаждения длительным
покоем и отдыхом, однако при полном достижении этого пусто-
та и однообразие жизни уничтожают весь смысл движения к
этой цели: по поводу социализирующих тенденций обществен-
ного устройства часто говорят: они обладают ценностью, пока
они распространяются в индивидуалистическом по своему ха-
рактеру обществе, но при полном проведении требований со-
циализма привели бы к бессмыслице и разрушению. Общей
формулировке этого типа подчинена и мода. Ей с самого нача-
ла свойственно влечение к экспансии, будто ей каждый раз над-
лежит подчинить себе всю группу; однако как только это уда-
лось бы, она была бы уничтожена как мода вследствие возник-
новения логического противоречия ее сущности, ибо полное
распространение снимает в ней момент отъединения.
В том, что в современной культуре мода имеет огромное зна-
чение - проникая в до того чуждые ей области и беспрерывно
усиливая изменение там, где она уже укоренилась, есть лишь уси-
ление психологической черты времени. Наш внутренний ритм тре-
бует все более коротких периодов в смене впечатлений, или, дру-
гими словами, акцент раздражения все больше сдвигается с его
субстанциального центра к началу и концу. Это начинается с не-
значительных симптомов, например со все более распространя-
ющейся замены сигары папиросой, проявляется в жажде путеше-
ствий, которые делят год на множество коротких периодов с рез-
кой акцентировкой прощаний и возвращений. Специфически <не-
терпеливый> темп современной жизни свидетельствует не толь-
ко о жажде быстрой смены качественных содержаний, но и о силе
формальной привлекательности границы, начала и конца, прихо-
да и ухода. Короче говоря, посредством своей игры между тен-
денцией к полному распространению и уничтожению этим ее смыс-
ла, к которому приводит именно такое распространение, мода
обретает своеобразную привлекательность границы, привлека-
тельность одновременного начала и конца, привлекательность
новизны и вместе с тем преходящести. Ее проблемой не являет-
ся бытие и небытие, она есть одновременно бытие и небытие,
находится всегда на водоразделе между прошлым и будущим и,
пока она в расцвете, дает нам такое сильное чувство настоящего,
как немногие другие явления. Если в подъеме социального созна-
ния до того пункта, на который мода указывает, уже заключен за-
родыш ее смерти, ее предназначения к тому, что она будет изме-
нена, то эта преходящесть в целом не только не умаляет ее зна-
чения, а, напротив, придает ей новое очарование. Во всяком слу-
чае предмет, будучи назван <модным>, теряет свое значение толь-
ко в том случае, когда по другим объективным причинам хотят
сделать его отвратительным и дискредитировать; тогда мода ста-
новится ценностным понятием. Нечто новое и внезапно распрост-
ранившееся в жизненной практике не будет названо модой, если
оно вызывает веру в его длительное пребывание и фактическую
обоснованность; лишь тот назовет это модой, кто уверен в таком
же быстром исчезновении нового явления, каким было его появ-
ление. Поэтому одним из оснований господства моды в наши дни
в сознании людей является также то, что глубокие, прочные, не-
сомненные убеждения все больше теряют свою силу. Арена сию-
минутных, изменяющихся элементов жизни все расширяется. Раз-
рыв с прошлым, осуществить который культурное человечество
беспрерывно старается в течение более ста лет, все более свя-
зывает сознание с настоящим. Это акцентирование настоящего
есть одновременно, что очевидно, и акцентирование изменения,
и в той мере, в какой сословие является носителем данной куль-
турной тенденции, оно будет во всех областях, отнюдь не только
в манере одеваться, следовать моде.
Из того факта, что мода как таковая еще не могла получить
всеобщего распространения, отдельный человек извлекает
удовлетворение, полагая, что в нем она все еще представляет
собой нечто особенное и бросающееся в глаза, хотя вместе с
тем он внутренне ощущает не только общность с теми, кто де-
лает то же, что он, но и с теми, кто стремится к этому. Поэто-
му отношение к модному несомненно таит в себе благотворное
смешение одобрения и зависти. Модный человек вызывает за-
висть в качестве индивида и одобрение в качестве представи-
теля определенного типа. Однако и эта зависть имеет здесь
определенную окраску. Существует оттенок зависти, который
Жизнь немецкого мыслителя и социолога была интеллектуально-насыщенной. Его биография полна трудностей, но в ней немало и достижений. Его взгляды получили распространение и популярность при жизни, но наибольшая востребованность к идеям Зиммеля пришла во второй половине 20 века.
Детские годы
Родился будущий философ в Берлине 1 марта 1858 года в состоятельного коммерсанта. Детство Георга протекало вполне обычно, родители заботились о своих детях, старались дать им лучшее будущее. Отец, еврей по происхождению, принял католическую веру, мать обратилась в лютеранство, в котором были крещены и ребятишки, в том числе и Георг. До 16 лет мальчик благополучно учился в школе, демонстрировал успехи в освоении математики и истории. Казалось, его ждет типичная судьба коммерсанта, однако в 1874 году умирает отец Зиммеля, и жизнь Георга меняется. Мать не может содержать сына, и его опекуном становится друг семьи. Он финансирует обучение юноши и спонсирует его поступление в Берлинский университет на философский факультет.
Учеба и формирование взглядов
В университете Зиммель учится у выдающихся мыслителей своего времени: Лацаруса, Моммзена, Штейнталя, Бастиана. Уже в университетские времена он ярко демонстрирует свой диалектический склад ума, который позже будут отмечать такие философы, как Питирим Сорокин, Макс Вебер и Но тогда же и намечается главная жизненная коллизия, которая будет осложнять жизни многих людей в Европе в тот период. Не стал исключением и Георг Зиммель, биография которого была сильно затруднена из-за его национальности. По окончании курса обучения в университете философ пытается защитить докторскую диссертацию, но ему отказывают. Причина прямо не называется. Но в Берлине в те времена царили антисемитские настроения и, несмотря на то, что он по вероисповеданию был католиком, своей еврейской национальности ему скрыть не удалось. Он имел ярко-выраженную иудейскую внешность и это впоследствии еще не раз ему помешает в жизни. Через некоторое время, благодаря упорству и настойчивости, Георгу удалось все-таки получить ученую степень, но это не открыло ему желаемых дверей.
Трудная жизнь немецкого философа
Окончив университет, Зиммель ищет место преподавателя, но постоянной работы ему не дают, опять же из-за анкетных данных. Он получает должность приват-доцента, которая не приносит гарантированного дохода, а полностью складывается из взносов студентов. Поэтому Зиммель много выступает с лекциями и пишет большое количество статей, которые адресованы не только академической среде, но и широкой публике. Он был отличным оратором, его лекции характеризовались широтой, оригинальным подходом и интересной подачей. Лекции Зиммеля отличались энергией, он умел увлечь слушателей, размышляя вслух на самые разнообразные темы. Он имел неизменный успех у студентов и местной интеллигенции, за 15 лет работы в этой должности он завоевал определенную славу и свел дружбу со значительными мыслителями своего окружения, например, с Максом Вебером. Но долгое время философа не признавало всерьез научное сообщество, социология еще не завоевала тогда статуса фундаментальной дисциплины. Берлинский круг ученых посмеивался над оригинальным ученым-мыслителем, и это его задевало. Хотя он с упорством продолжал трудиться: размышлять, писать статьи, читать лекции.
В 1900 году, однако, он получает и официальное признание, ему присваивают звание почетного профессора, но по-прежнему он так и не достигает желаемого статуса. Лишь в 1914 году он наконец станет академическим профессором. К этому времени у него уже было более 200 научных и научно-популярных публикаций. Но должность он получает не в родном университете Берлина, а в заштатном Страсбурге, что было источником его переживаний до конца жизни. Он не сошелся с местной научной элитой, и последние годы жизни чувствовал одиночество и отчужденность.
Представления о законах жизни
Георг Зиммель отличался от своих великих современников отсутствием четкой принадлежности к какому-либо философскому течению. Его путь был полон метаний, он размышлял о многом, находя такие объекты для философской рефлексии, которые раньше не интересовали мыслителей. Отсутствие четкой позиции работало не в пользу Зиммеля. Это было еще одной причиной трудности интеграции философа в научное сообщество. Но именно благодаря этой широте размышлений, он смог внести вклад в развитее сразу нескольких важных тем философии. В науке много людей, чье творчество по достоинству начинает оцениваться только спустя годы, и таким был Георг Зиммель. Биография мыслителя полна труда и бесконечных размышлений.
Диссертация Георга Зиммеля была посвящена И. Канту. В ней философ пытался осмыслить априорные принципы социального устройства. Начало пути мыслителя также освещено влиянием Ч. Дарвина и Г. Спенсера. В русле их концепций Зиммель истолковал теорию познания, выявляя природно-биологические основания этики. Философ центральной проблемой своих размышлений видел существование человека в обществе, поэтому его причисляют к направлению с названием «философия жизни». Он связывает познание с понятием жизни и видит ее главный закон в выходе за биологические пределы. Человеческое существование невозможно рассматривать вне его природной обусловленности, однако сводить все только к ним нельзя, так как это огрубляет смысл бытия.
Георга Зиммеля
В Берлине Зиммель вместе с единомышленниками, среди которых были М. Вебер и Ф. Теннис, организовал Немецкое общество социологов. Он активно размышлял об объекте, предмете и структуре новой науки, формулировал принципы социального устройства. Описывая общество, Георг Зиммель, представлял как результат контактов многих людей. При этом он вывел основные признаки общественного устройства. Среди них такие как количество участников взаимодействия (их не может быть меньше трех), отношения между ними, наивысшей формой которого является сплочение, и Именно он вводит в научный оборот этот термин, который обозначает сферу общения, которую участники определяют, как свою. Он называет важнейшими социальными силами деньги и социализированный интеллект. Зиммель создает классификацию форм социального существования, которое базируется на степени приближенности или удаленности от «потока жизни». Жизнь же представляется философу как цепь переживаний, которые обусловлены одновременно биологией и культурой.
Представления о современной культуре
Георг Зиммель много размышлял о социальных процессах и о природе современной культуры. Он признавал, что важнейшей движущей силой в обществе являются деньги. Он написал огромный труд «Философия денег», в котором описал их социальные функции, обнаружил их полезное и негативное воздействие на современное общество. Он говорил, что в идеале должна быть создана единая валюта, которая сможет ослабить культурные противоречия. Он пессимистично оценивал социальные возможности религии и будущее современной культуры.
«Функции социального конфликта»
Общество, по мнению Зиммеля, основывается на вражде. Взаимодействие людей в социуме всегда принимает форму борьбы. Конкуренция, подчинение и господство, разделение труда - все это формы вражды, которые непременно приводят к социальным конфликтам. Зиммель считал, что они инициируют формирование новых норм и ценностей общества, они - неотъемлемый элемент эволюции социума. Также философ выявил ряд других выстроил типологию, описал его стадии, наметил методы его урегулирования.
Концепция моды
Размышления о социальных формах составляют основу философии, автор которой Георг Зиммель. Мода, по его мнению, является важным элементом современного общества. В работе «Философия моды» он исследовал феномен этого социального процесса и пришел к выводу, что она появляется только вместе с урбанизацией и модернизацией. В Средние века, например, ее не существовало, утверждает Георг Зиммель. Теория моды исходит из того, что она удовлетворяет потребность индивидов в идентификации, помогает новым социальным группам завоевать свое место в социуме. Мода - это примета демократических обществ.
Научное значение философских воззрений Георга Зиммеля
Значимость работ Зиммеля трудно переоценить. Он является одним из основоположников социологии, выявляет причины социального развития, осмысляет роль денег и моды в культуре человечества. Георг Зиммель, конфликтология которого стала базой для социальной философии второй половины 20 века, оставил серьезный труд о социальных противостояниях. Он оказал значительное влияние на становление американского направления социологии и стал предвестником постмодернистского мышления.
ДОКЛАД
Дисциплина: Психологии потребителя
Тема: "Теория моды" Георга Зиммеля
Выполнил: Митев Александр
В истории социологии Г. Зиммель известен как один из видных представителей аналитической школы, предвосхитивший многие существенные положения современной теоретической социологии. Так, он изучал "чистые" формы социальности, т.е. относительно стабильныеобразования, структуры социального взаимодействия, придающие социальному процессу целостность и устойчивость.
В своих работах Г. Зиммель описал и проанализировал множество "чистых" форм социальности, касающихся различных сторон социальных процессов: господство, подчинение, соревнование, моду, конфликт и т.д., социальные типы личности: "циника", "аристократа", "бедняка", "кокотку" и т.д.
Г.Зиммель известен своими оригинальными исследованиями социального конфликта, феномена моды, городской жизни, культуры и др. В отличии от социал-дарвинистов и марксистов, рассматривающих конфликт как средство борьбы различных социальных групп, немецкий, социолог привлек внимание к позитивным функциям и интегративным аспектам.
Анализ феномена моды привел Г. Зиммеля к выводу, что ее огромная популярность всовременном обществе обусловлена тем, что она дает возможность человеку самоутвердиться, быть не только похожим на других, но и проявлять свою индивидуальность.
Г. Зиммель заложил основы изучения городского образа жизни. Позитивную роль крупных городов он видел в том, что они дают возможность расширить и углубить разделение общественного труда, повышают эффективность экономики, позволяя человекуудовлетворять разнообразные потребности, способствуя тем самым развитию личности.
Вместе с тем он отмечал и "повышенную нервозность жизни, происходящую от быстрой и непрерывной смены впечатлений".
Распространение моды в современном обществе есть результат более широкого социального процесса освобождения человека от стериотипов и норм традиционного доиндустриального общества, ограничивающего возможностиразвития личности.
Мода - это процесс. Ее не существовало в древности и в Средние века. Она приходит на смену народным традициях и политическому деспотизму. Мода связана с урбанизацией и модернизацией. Выходящие на авансцену жизни новые слои подчеркивают с помощью моды свою независимость от старых авторитетов и официальной власти, желают быстрее утвердить свое особое положение. Потребность видентификации с передовым культурным слоем проявляется в виде моды в массовых, демократических обществах. В кастовом, закрытом государстве мода не нужна. Венецианские дожи одевались в одинаковую черную одежду. Одинаковые гимнастерки, френчи, мундиры, носили партийные функционеры в эпоху Гитлера и Сталина. Мода свидетельствует о возможности индивидуальных достижений. Ведь "успеть за модой" могут не все. Модно одетыйчеловек доказывает, что у него есть вкус, энергия, находчивость. Мода привлекательна тем, что дает чувство настоящего, ощущение времени. Это - самоускоряющийся процесс. То, что стало особенно модным, распространенным, уже не свидетельствует о личных достижениях и "выходит из моды". Мода - универсальна. Она касается не только длины юбок и брюк, но и политических убеждений, философских идей, научных методов,религиозных исканий, любовных отношений. мода зиммель иерархия потребление
Мода, казалось бы, добровольна. Но она же и принудительна. Ее можно считать демократическим эквивалентом политической и культурной тирании. Петр Первый насильно стриг бороды своим боярам. Современный политик сам ищет себе парикмахера, консультируется с психологами, чтобы выработать привлекательный, популярный имидж. Мода- поприще для бездарных, зависимых славолюбивцев. Но она функциональна: заставляет работать промышленность, помогает сплочению новых групп и сословий, служит орудием коммуникации, продвижения "вверх" одаренных личностей.
Немецкий социолог Зиммель выдвинул ряд ключевых идей теории моды. Он показал, что в основе моды лежит, с одной стороны, стремление высших...
Родился в состоятельной семье; родители Зиммеля были еврейского происхождения, отец принял католичество, мать - лютеранство, сам Зиммель был крещен в лютеранство в детстве.
Окончив Берлинский университет, более 20 лет преподавал там. Из-за антисемитских настроений начальства карьера складывалась не очень удачно.
w:Georg Simmelas Simmel died in 1918Source неизвестен , Public DomainДолгое время служил на низкой должности приват-доцента, хотя и пользуясь популярностью среди слушателей и поддержкой таких учёных, как Макс Вебер и Генрих Риккерт.
Внештатный профессор с 1901, штатный сотрудник провинциального Страсбургского университета (1914), где оказался в изоляции от берлинской научной среды, а с начала Первой мировой войны в том же году этот университет прекратил деятельность.
Незадолго до конца войны Зиммель умер в Страсбурге от рака печени.
Философские идеи
Как философа Зиммеля обычно относят к академической ветви «философии жизни», в его работах есть также черты неокантианства (его диссертация посвящена Канту).
В социологии Зиммель - создатель теории социального взаимодействия. Зиммеля относят к основоположникам конфликтологии (см. также теория социального конфликта).
По Зиммелю, жизнь есть поток переживаний, но сами эти переживания культурно-исторически обусловлены. Как процесс непрерывного творческого становления, жизненный процесс неподвластен рассудочно-механическому познанию.
Только через непосредственное переживание событий истории, многообразных индивидуальных форм реализации жизни в культуре и интерпретацию на основе этого переживания прошлого можно постичь жизнь.
Исторический процесс, по Зиммелю, подчиняется «судьбе», в отличие от природы, в которой господствует закон причинности. В этом понимании специфики гуманитарного знания Зиммель близок выдвинутым Дильтеем методологическим принципам.
неизвестен , Public Domain
Формальная социология
Чистая (формальная) социология изучает формы обобществления, которые существуют в любом из исторически известных обществ, относительно устойчивые и повторяющиеся формы межчеловеческих взаимодействий.
Формы социальной жизни - это господство, подчинение, соперничество, разделение труда, образование партий, солидарность и т. д. Все эти формы воспроизводятся, наполняясь соответствующим содержанием, в различного рода группах и социальных организациях, как государство, религиозное общество, семья, экономическое объединение и т. д.
Зиммель считал, что чистые формальные понятия имеют ограниченную ценность, а сам проект Ф. с. лишь тогда может быть реализован, когда эти выявленные чистые формы социальной жизни будут наполнены историческим содержанием.
Основные формы социальной жизни
- Социальные процессы - к ним относят постоянные, независимые от конкретных обстоятельств их реализации явления: подчинение, господство, соревнование, примирение, конфликт и т. д. Образцом может служить такое явление, как мода. Мода предполагает и подражание, и индивидуализацию личности. Человек, следующий моде, одновременно отличает себя от других и утверждает свою принадлежность к определенной группе.
- Социальный тип (например, циник, бедняк, аристократ, кокетка).
- «Модели развития» - универсальный процесс расширения группы с усилением индивидуальности её членов. По мере роста численности, члены группы все меньше и меньше становятся похожими друг на друга. Развитие индивидуальности сопровождается уменьшением сплоченности группы и её единства. Исторически развивается в сторону индивидуальности за счет утраты индивидами их уникальных социальных характеристик.
Классификация форм социальной жизни по степени их удаленности от непосредственного потока жизни:
- Ближе всего к жизни находятся спонтанные формы: обмен, личная склонность, подражание, поведение толпы и др.
- Несколько далее от потока жизни, то есть от общественных содержаний, стоят такие устойчивые и независимые формы, как экономические и пр. формы государственно-правовых организаций.
- Наибольшую дистанцию от социальной жизни сохраняют формы «игровые». Это чистые формы социации, представляющие собой не просто мыслительную абстракцию, а реально встречающиеся в социальной жизни формы: «старый режим», то есть политическая форма, пережившая свое время и не удовлетворяющая запросам участвующих индивидов; «наука для науки», то есть знания, оторванные от потребностей человечества, переставшие быть «орудием в борьбе за существование».
Формы социации абстрагировались Зиммелем от соответствующего содержания для того, чтобы выработать «опорные пункты» научного анализа. Через создание научно обоснованных понятий Зиммель видел путь к утверждению социологии как самостоятельной науки. Научно обоснованные понятия прежде всего должны отражать действительность, и методологическая ценность их в том, насколько они способствуют пониманию и упорядочению теоретически важных аспектов различных социальных процессов и социально-исторической жизни в целом.
Теория моды представлена Вебленом в книге "Теория праздного класса: экономическое исследование институций" (1899). Согласно Веблену, представителям высших слоев свойственно потребление на показ. Мода трактуется как феномен, свойственный обществам с четкой иерархией, где она выполняет ряд функций, основная из которых - визуализация статуса и материального положения. Мотив поведения владельца (покупателя) демонстративно расточительного одеяния - "потребность в подчинении установленному обычаю и существованию на уровне признанных обществом норм вкуса" .
Обеспечение уважения и почета - латентная функция моды, открытая и описанная Вебленом. Появление этой ее функции в американском обществе конца XIX века было закономерным. Если в Европе конца XIX века аристократия выделялась не столько богатствами, сколько особой культурой и этикетом, чему воспитывали с детства, то в США новый богатый слой (привилегированные собственники средств производства) не обладал этими ресурсами и прибегал к демонстративному использованию потребительских благ, включая модную одежду. Помимо дороговизны, такая одежда была подчеркнуто нефункциональной, что создавалось покроем, чем она и отличалась от недорогих практичных вещей представителей других слоев. Чтобы отвечать назначению, одежда богатого собственника "должна не только быть дорогой -нужно, чтобы всякому наблюдателю становилось ясно, что ее владелец не занят ни в каком виде производительного труда. ... Значительная часть привлекательности, свойственной лакированной обуви, безупречному белью, сияющей шляпе в форме цилиндра и прогулочной трости... идет от того, что в них содержится многозначительный намек: их владелец, так одетый, не может быть причастным ни к какому занятию, стр. 73 прямым и непосредственным образом представляющему собой какую-нибудь общественную пользу" .
Модная одежда подчеркивала непроизводительную трату времени - "демонстративную праздность" как элемент стиля жизни богатых. Веблен подробно описывает механизм становления предметов одежды как ярлыков принадлежности к определенному месту в социальной структуре общества или "символов статуса". Хотя этим же свойством обладают вещи представителей иных социальных слоев, лидерами моды выступают те, кто занимает высшие позиции на социальной лестнице. В американском обществе времен Веблена таким лидером была крупная буржуазия. Однако, поскольку американская буржуазия нередко копировала модели европейского старого высшего класса, в более широком контексте модой все же правила английская и французская аристократия. Согласно Веблену, механизм движения моды функционирует как результат стремления высшего класса продемонстрировать материальное благосостояние, а средних слоев - скопировать чуждую им потребительскую модель и символически приблизить свое социальное положение к более высокому - желаемому. Веблен говорит о "подставном" потреблении средних и низших слоев, а также женщин и слуг .
Безусловно, одежда выступала здесь как один из наиболее простых способов подставного потребления и символической мобильности. Однако символическое занятие более высокой позиции оказывалось временным: подхваченные большинством модные образцы теряли свойство давать уважение и почет избранным. Это приводило к тому, что высшие слои обращались к поиску новых отличающих элементов, что меняло моду1 . Из сказанного следует, что мода у Веблена функционирует как нормативная структура, которая налагает обязательство на высшие классы поддерживать предписанный демонстративный стиль потребления, а на низшие - усваивать заданные высшими классами образцы, имитируя чуждую потребительскую модель. С такой позиции сложно помыслить возможность выражения индивидуальных вкусов. Такая теория моды сталкивается со сложностями при переходе к обществам, где желание демонстрировать богатства может не быть основным мотивом потребительского поведения людей, либо материальное благосостояние может не являться тем латентным признаком, который визуализируется через демонстрацию. Георг Зиммель о моде как форме социации. Размышления о моде и модных стилях содержит эссе Зиммеля "Мода" , в котором для объяснения данного феномена применяется понятие форм социальной жизни или форм социации. Форма - одно из ключевых понятий, давшее название его социологии, традиционно обозначаемой как "формальная". Социальная форма определяется им как кристаллизованная социация, образуемая сетью индивидуальных взаимодействий, и представляется как чистый конструкт, обладающий эталонными характеристиками той реальности, которую она передает. Зиммелевское понятие обобществления, или социации ("Vergesellschaftung", в американских переводах "sociation") означает, что индивиды, взаимодействуя, соединяются в общество .
Любая социальная форма одновременно соединяет различные типы поведения, указывая на их общность. С другой стороны, форма дает возможность реализоваться субъективным предпочтениям индивидуального вкуса. В соответствии со свойствами моды как формы Зиммель выделяет две основные ее функции - соединять и индивидуализировать. Мода "представляет собой подражание данному образцу и этим удовлетворяет потребность в социальной опоре... она в такой же степени удовлетворяет потребность в различении, тенденцию в дифференциации, к изменению, к выделению из общей массы" . Сущность моды, согласно Зиммелю, "состоит в том, что ей
Выводы Веблена, относящиеся к американскому обществу последней трети XIX века, применимы для понимания моды в других странах, находящихся в стадии интенсивной концентрации капитала, когда люди "немного сходят с ума" в желании выставить напоказ принадлежащее им "богатство". Примером демонстративной модели стала Россия середины 1990-х годов с расхожим стандартом потребления нуворишами красно-малиновых пиджаков. стр. 74 следует всегда лишь часть группы", и ее распространение на все общество "ведет ее к концу, так как уничтожает различение" .
Выделение индивидуализирующей функции преодолевает одно из ограничений концепции моды Веблена, а именно - позволяет объяснить индивидуальные отклонения. Зиммель приводит крайний пример индивидуализации, рассуждая о напыщенном щеголе, который достигает индивидуального стиля через доведение требований моды до абсурда, "выпячивая" модные элементы одежды. "Если модной стала обувь с узкими носами, то носы его обуви превращаются в подобие копий, если модными стали высокие воротники, то его воротники доходят до ушей..." .
Щеголь представляет собой "нечто вполне индивидуализированное", но, в то же время, использует образцы, свойственные определенной группе общества, поэтому ведущий в какой-то степени оказывается ведомым . Более типична ситуация следования моде как подчинения форме. В отличие от рационалистического детерминизма объяснения Веблена, Зиммель объясняет следование моде социально-психологическими механизмами, прежде всего - механизмом подражания. "Подражание предоставляет нам возможность целенаправленной и осмысленной деятельности и там, где нет ничего личного и творческого" . Оно дает своеобразное успокоение, мы переносим на других ответственность, когда позволяем себе быть "творением группы", подчиняя себя ее требованиям. Следуя похожей логике, Зиммель объясняет пристрастие к моде женщин слабостью их социального положения: "мода служит как бы вентилем, позволяющим женщинам удовлетворить их потребность в известном отличии и возвышении в тех случаях, когда в других областях им в этом отказано" .
В качестве общностей как субъектов моды Зиммель называет классы. Свойство моды социально выравнивать индивидов, соединять их в группы, а также отделять одни группы от других, наводит его на мысль о классовой природе ее функционирования. Представители высших слоев через следование моде демонстрируют причастность к определенному кругу. Но используемые ими вещи приобретают магическую привлекательность для индивидов, стоящих в иерархии ниже них, старающихся, переняв их, прорвать символический барьер, добиться ассоциативной причастности. Рождается слежка за вышестоящими, заставляющая их отказываться от прежней одежды. Как нетрудно увидеть, концепция Зиммеля схожа с представлениями Веблена. Различия в концепциях обоих теоретиков состоят в том, что высший американский класс Веблена движим осознанным желанием "засветить" богатство, и мотивом следования моде выступает стремление демонстрации. У Зиммеля мода рождается от желания дифференцироваться и подражать, вне зависимости от того, является ли модель поведения демонстративной или нет. Французский историк Даниэль Рош отмечал, что для французского высшего класса XVIII века желание отличаться, дифференцироваться было гораздо более сильным, чем стремление демонстрировать .
Зиммель акцентирует внимание на том, что мода возможна только в обществах с иерархичной социальной структурой и невозможна там, где нет классов . мода веблен блумер общество
Отметим, что не только неравные, но и дифференцированные без оттенка неравенства группы могут обладать разными модами, как, например, в случае с потреблением в различных возрастных, субкультурных, городских и сельских группах. Следовательно, объяснительная сила теорий моды Веблена и Зиммеля, как мы видели, в основном ограничивается рамками иерархизированных классовых обществ. Что происходит с модой, когда материальное благосостояние перестает выступать основным стратифицирующим признаком?
