– предмет повышенного интереса для большого количества туристов, прибывающих в эту северную республику.

Прикоснуться к старине в Карельской республике позволяет большое количество старых фотографий, музеев и исторических памятников, расположенных по всей её территории. Но самый лучший способ окунуться в историю северного края – это узнать историю не только самой республики, но и тех населенных пунктов, которые уже даже на государственном уровне имеют статус исторических. Всего их в Карелии четыре – это Петрозаводск, Сортавала, Пудож и Олонец.

История северной республики

История современной Карельской республики началась еще во времена, предшествующие наступлению нашей эры – тогда, в те далекие столетия, территория современного российского края стала заселяться первыми людьми, как только начал сходить ледниковый покров – по временной шкале это был период, расположенный примерно между седьмым и шестым тысячелетиями до нашей эры.

В основном первые люди занимались собирательством, рыбной ловлей и охотой – поскольку этому благоволили условия окружающей среды с большим количеством водоемов и лесов.

Разнообразить виды деятельности они смогли лишь к первому тысячелетию до нашей эры, когда освоили производство из железа.

К этому же временному периоду уже смог сформироваться основной этнический состав – он был представлен корелами, вепсами и саами.

Согласно историческим сведениям, дошедшим до наших времен, об истории карельских земель в период после наступления новой эры можно судить как о землях викингов – так, «Фрагмент о конунгах» говорит о том, что на территории современной Карелии было государство Радбара – конунга викингов. По временной шкале этот период относится примерно к седьмому веку.

А вот уже в начале одиннадцатого века о Карелии упоминается в новгородском письменном источнике – берестяной грамоте – где говорится о том, что на северные земли произошло нападение литовского войска. К четырнадцатому веку эти земли, ставшие сегодня северо-западной границей России, в те времена были частью Новгородской республики, а после – Новгородского государства.

Война между Российским и Шведским государствами привела к тому, что по условиям Столбовского мира, в начале семнадцатого столетия северные земли отошли к Шведской стороне и стали Карельским герцогством. Вернуть их «на родину» удалось только к началу восемнадцатого столетия – произошло это по условиям Ништадского мира, который стал результатом Северной войны.

В начале девятнадцатого столетия было принято решение образовать в северной части страны Олонецкую губернию с центром в Петрозаводске. К тому моменту было известно о том, что более половины карельских земель были подвластны казне, церкви, помещиками и монастырям, в то время как меньшая половина была разделена между собой кулаками.

Было известно и об уровне грамотности – на тот момент среди мужского населения только 15 процентов можно было назвать грамотными, а вот среди женского населения это число было гораздо меньше.

Революционное настроение в 1917 году не обошло Олонецкую губернию стороной – были предприняты попытки проведения манифестов, что повлекло создание комитета общественной безопасности.

Не обошла стороной северную губернию революция в октябре этого же года. Представители солдатских комитетов поддерживали идею о низвержении Временного правительства и создании нового.

В двадцатых годах прошлого века властями было принято решение преобразовать часть Олонецкой губернии в Карельскую трудовую коммуну.

Спустя всего три года после создания коммуны, было принято решение создать на её основе Автономную Карельскую ССР. Главной её идеей было создать на советской земле своей «идеальной» Финляндии, в противопоставление Финляндии зарубежной и буржуазной. Для этого на родные земли приглашались финские эмигранты, которые были расселены по всему миру.

С началом сороковых годов прошлого столетия КАССР стала Карело-Финской республикой в составе Советского Союза – просуществовало это образование чуть более пятнадцати лет, после чего было принято решение вернуться вновь к Карельской Автономной ССР.

Своё современное название Карельская республика получила только в ноябре 1991 года, после того как начался период перестройки.

История карельской столицы

Территории, отданные под создание населенного пункта Петрозаводска, были населены первыми людьми еще в период мезолитических поселений – правда тогда эти земли были безымянными.

Своё название они обрели к восемнадцатому веку, когда начала образовываться так называемая Петрозаводская слобода, основой для которой послужил оружейный завод. Его закладка произошла по указу Петра Первого в 1703 году. Местом для его создания было выбрано побережье Онежского озера.

Следом за заводом были возведены и постройки для царя Петра Первого , который не единожды наносил на производство свои визиты. Так, для него были созданы дворец с двумя этажами, походная церковь и даже сад с прудом.

Но имели место быть постройки не только для царя – начало строительство производства, а позже и его функционирование, стали причиной появления поселения, которое населяли мастера. Так, к началу 17 года восемнадцатого столетия в этом поселении проживало уде более трех тысяч человек.

В 76 году того же столетия поселение стало частью Олонецкой провинции. А вот статус города Петрозаводску был присвоен только в 81 году – тогда же он стал центральным населенным пунктом Олонецкой губернии. Спустя еще три года населенный пункт получил статус губернского – связано это было с превращением области в наместничество.

Оставался Петрозаводск центральным гордом и после того, как в 1801 году было принято решение создать Олонецкую губернию.

Постепенное увеличение градообразующего Александровского завода влекло за собой и увеличение самого населенного пункта – так, к середине девятнадцатого столетия левобережные земли реки Лососинки были отданы под строительство домов для инженеров и чиновников. К 58 году того же столетия перепись населения показало, что его численность примерно равна десяти тысячам.

Начавшиеся в 17 году двадцатого столетия революционные события нашли отклик в Петрозаводске – после октябрьской революции были созданы ячейки РСДРП, которые открыто заявляли о поддержке новой власти.

Пограничное положение самой республики стало причиной её острой реакции на начало Великой Отечественной войны. Так, в первые же дни после объявления о начале военных действий началась мобилизация мужского населения и эвакуация женского.

Территории северной республики были оккупированы войсками Финляндии, которые создали на её землях более десятка концентрационных лагерей, в которые заключали русских мужчин возрастом от семнадцати до пятидесяти лет.

От финской оккупации советским войскам удалось освободить земли Карелии только спустя три года после начала оккупации – в 1943 году.

Восстановленный после военных действий Петрозаводск развивался вместе со всей остальной республикой, а в 2015 году был признан местом воинской славы.

Исторический город Сортавала

Издревле территории современного города Сортавала были населены людьми – подтверждением этого суждения являются находки археологов, которые датируются периодами каменного и железного веков. Согласно им, в этой части современной Карелии находилось поселение Паасо, которые смело можно было назвать городищем, и имело полноценное укрепление.

Также исторические сведения говорят и о том, что жители современных Сортавальских земель были заняты земледелием – в большинстве своем этим занимались представители племени Карела.

Первые упоминания о поселениях на этой территории встречаются в пограничном соглашении, заключенным между российской и шведской сторонами в 68 году пятнадцатого века, где говорится о том, что «не должен наносить вреда Сортавале». А вот среди русскоязычной документации тех времен Сортавала упоминается только в документе под названием «Книга Вотской пятины», датируемым 1500-ым годом. В этом документе говорится о том, что в Сердовольском погосте имеются волости монастырские.

В начале семнадцатого века земли современной Сортавалы вместе со всей землей перешли в шведское владение по условиям Столовского мирного договора. Именно в те времена, когда северные земли находились под властью Швеции, король Густав Второй издал указ, согласно которому должен было быть образовано селение под названием Сордаавалла – был датирован он 1632 годом. Спустя четырнадцать лет Сордавалле был придан статус города.

В 1705 году русские войска в начале Северной войны захватили Сордаваллу, а спустя шестнадцать лет смогли присоединить всю остальную территорию согласно условиям Ништадского мирного договора. Из отвоеванных областей была создана Выборгская провинция, а из Сордаваллы был создан населенный пункт Сердоболь.

Военные действия, шедшие во время Северной войны, нанесли большой ущерб всему населенному пункту, а потому своей статус он смог получить вновь только в 1783 году и стал входить в Выборгскую губернию.

В 18 году двадцатого века Финляндское княжество получило независимость и превратилось в отельное государство под названием Финляндия. Но, после окончания Северной войны Советского союза с Финляндией, Сортавала отошла к Советскому Союзу. Под контролем СССР Петрозаводск находился только год, после чего в ходе Великой Отечественной войны его вновь захватили финские войска. Действие мирного договора восстановилось только к 1944 году.

Статус исторического города Сортавала получила к началу 90-ых годов прошлого века.

Пудожская история

Первые упоминания о поселении, на основании которого и образовался сегодняшний город Пудож , впервые был упомянут в официальной документации, датированной 82-ым годом четырнадцатого века. В этой документации современный город Пудож был упомянут лишь как небольшое селение Пудога.

Спустя пару десятков лет селение получило статус погоста, который стал именоваться Никольским Пудожским, и вошел в Русское государство в конце пятнадцатого века – в 78 году.

Таковым оно и оставалось вплоть до 85 года восемнадцатого века, пока в мае этого его императрица Екатерина Вторая не назначила его уездным городом в составе Олонецкого наместничества.

Однако Олонецкое наместничество просуществовало после этого события всего лишь еще одиннадцать лет, после чего было упразднено. Из-за этого Пудож стал частью Архангельской губернии, где получил статус заштатного города.

В состав Олонецкой губернии Пудож был возвращен только спустя пять лет после присоединения к Архангельской- в 1801 году. А вот статус уездного города для него восстановился еще спустя год – в октябре 1802.

Производство на территории Пудожа стало налаживаться только к восемнадцатому веку – тогда на городской территории был открыт стекольный завод, к концу девятнадцатого века было создано еще и несколько лесопильных заводов.

Первый из лесопильных заводов был открыт купцом из Санкт-Петербурга . Производство было самым крупным на тот момент на всей территории республики Карелия, но его продукция использовалась для удовлетворения нужд Санкт-Петербурга, а некоторая её часть отправлялась на экспорт.

Коррективы в работу этого предприятия внесла революция 1917 года, произошедшая в октябре – её результатом стала абсолютно национализация всего лесопильного производства. После этих событий количество рабочих на лесопильном производстве достигло практически четырехсот человек.

Знаменит этот населенный пункт в те времена был и тем, что занимал центральную часть во всем процессе по выращиванию и первичной обработке льна и изделий из этого натурального материала . Продавалась льняная продукция, к слову, здесь же, в Пудоже. Из-за этого было принято решение открыть пароходное сообщение с центром Карелии –Петрозаводском, которое бы осуществлялось на регулярной основе.

В 18 году двадцатого века в Пудож пришла советская власть, что повлекло начало гражданской войны. В её начале отряды большевиков тратили все свои силы на то, чтобы сформировать добровольные «красные» отряды, которые могли бы быть боеспособными.

Однако неспособность крестьян стать частью красной армии стало причиной произошедшего в начале 19 года прошлого века восстания. Результатом народного мятежа стало отправление крестьян в Петрозаводск, где было решено принять их отряды пеших отрядов и отправить на фронт. Общими усилиями наступление белых было остановлено.

В 26 году прошлого столетия – в период НЭПа – Пудожский уезд стал частью КТ коммуны, после чего переживал вместе с Карелией все изменения её статусов.

Сегодня Пудож – населенный пункт популярный среди туристов в первую очередь из-за того, что именно от него удобнее всего добираться до знаменитых онежских петроглифов . Помимо них туристов привлекает ее и большое количество исторических зданий, постройка которых датируется еще примерно девятнадцатым веком.

Древнейшая история Олонца

Олонец от всех населенных пунктов республики Карелии отличается своей богатой историей, поскольку среди всех поселений северного края является наиболее древним.

Так, согласно исторической документации, первые стоянки древнего человека, которые были обнаружены археологами возле вод бассейна Ладожского озера, датировались еще примерно третьим-вторым тысячелетиями до нашей эры.

А вот в письменных источниках первые упоминания об Олонце датируются примерно 37 годом двенадцатого столетия – речь о населенном пункте ведется в приписке, направленной в качестве дополнения к Уставу, изданному новгородским князем Святославом.

Стоит отметить, что первое упоминание Олонца в официальных источниках – предмет яростного спора между многими учеными-историками двадцать первого столетия . Кто-то согласен с тем, что Устав действительно является первым документом, в котором упоминается об этом поселении, а кто-то – нет, говоря о том, что первое упоминание стоит датировать все-таки 28 годом тринадцатого столетия, а официальным документом, подтверждающим это, считать некоторые летописи.

Более подробно известно об истории Олонца уже в последующие годы – так, в период, который именуется новгородской независимостью, населенный пункт был частью земель, которые были подконтрольны новгородскому владыке. После этого, в период, когда происходило несколько войн между Россией и Швецией, он разорялся после каждого нашествия.

Столбовской мирный договор, который был заключен в 17 году семнадцатого столетия после очередного нашествия шведских войск на российские территории, сделал поселение практически пограничным городом – новая граница прошла от него в сорока километрах. Такое месторасположение стало причиной отписания города в казну в 1648 году, а к 1649 году на его территории был возведена укрепленная крепость, которая просуществовала вплоть до пожара в 1714 году.

Стратегическое значение Олонец имел вплоть до 1721 года, пока граница российского государства со шведским не бал отодвинута ещё на несколько километров в северном направлении.

В это же время населённый пункт начинает превращаться в крупный торговый центр Карельской республики, который, к тому же, наделен полномочиями еще и по военным и административным делам. Для увеличения численность его населения, из погостов, что располагались в заонежских землях, переселялись состоятельные крестьяне.

Оставаться самым крупным торговым центром поселение продолжало и на протяжении семнадцатого и восемнадцатого столетия, однако после того, как в конце восемнадцатого века было принято решение образовать Олонецкую губернию, а её центром сделать Петрозаводск, административный центр сместился в новую «столицу», превратив некогда купеческий центр в типичную провинцию.

К началу двадцатого века на территории проживало около двух тысяч человек.

Распад Российской империи, который произошел в 1917 году из-за падения монархии, великое Финляндское княжество заявило о своей независимости. Этого же потребовали и волости Карелии, расположенные на её севере, из-за чего развязали гражданскую войну, длившуюся в период с 18 по 20 годы двадцатого столетия.

Однако, требования независимости оказались неудовлетворёнными в силу того, что войскам большевиков удалось укоренить на карельских территориях советскую власть к 1920 году. Установление советской власти с подачи В. И. Ленина Э. Гюллинга, Карелия превратилась в трудовую коммуну. Оставаясь в составе коммуны, Олонец был лишен статуса города и наделен новым статусом – сельского населенного пункта.

Так же, как и большинство территорий Карельской республики, во время войны Советского Союза с Финляндией Олонец был занят войсками финской армии и оккупирован. Длилась оккупация более трех лет, а за этот период населенному пункту даже успели сменить название. В конце июня 1944 года финские войска сами покинули поселение, а в июле этого же года было принято решение вернуть Олонцу его заслуженный статус города, который и остается с ним и по сей день.

После трагических событий Великой Отечественной войны Олонец восстанавливался наравне со всеми и карельскими, и российскими населенными пунктами. На сегодняшний день он остается небольшим населенным пунктом, который по численности населения находится на 997 месте (всего же мест 1114).

Однако, несмотря на свои размеры, он любим туристами, которые любят заезжать в Олонец, чтобы полюбоваться памятниками Великой Отечественной войны и красивейшими соборами, и церквями.

Население Древней Карелии.

Саамы. Примерно 3 тысячи лет назад на севере Европы сформировались племена саамов . В древности соседи называли их лопью, лопарями . Лопь занимала большую часть современной территории Карелии и Финляндии. До сих пор многие топонимы (географические названия) несут информацию об этом племени. В южной Финляндии есть город Лапенранта (Лопарский берег), а на северной оконечности Онежского озера недалеко от Медвежьегорска есть поселок Лобское (то есть Лопское). Основными занятиями лопи были охота, рыболовство и собирательство. Из-за этого лопь жила небольшими родами, совершавшими сезонные кочевья: зимой уходили на север, а летом возвращались на юг. Продвижение на север других племен, в том числе карел и славян, заставило лопь уйти на север. Постепенно лопь была вытеснена на север Карелии, а затем на Кольский полуостров, где малочисленная группа саамов живет до сих пор.

Весь. Другим древнейшим племенем Карелии была весь (предки современных вепсов). Их родиной были земли вокруг Белого озера (к юго-востоку от Онежского озера). Весь жила оседло, маленькими поселками, занималась земледелием и домашним животноводством. Древние вепсы знали гончарный круг и могли делать глиняную посуду. С Белого озера можно было легко попасть водными путями как на Волгу, так и в Балтийское море. Это способствовало развитию торговли между весью и соседними народами. На Балтике и в Поволжье большим спросом пользовались меха, поэтому весь занималась охотой на пушных зверей. Чтобы добыть больше пушнины отряды охотников-вепсов уходили на север. Вскоре весь заселила бассейн реки Свири, западный берег Онежского озера и проникла в Заонежье. В последующий период весь, жившая к западу от Онежского озера, смешалась с карелами и возникла особая группа карел ‑ карелы-людики . Сейчас небольшие группы вепсов живут в Ленинградской и Вологодской областях. В Карелии вепсы живут на юго-западном берегу Онежского озера ‑ в районе Шелтозера.

Корела. Племя корела возникло позже, чем лопь и весь. Первое письменное упоминание о карелах появилось в Новгородской летописи только в 1143 году. По данным археологов родиной карел можно считать северо-западное Приладожье . Этот район имеет хорошие условия для земледелия и животноводства. Густые леса были хорошим местом для охоты, сбора грибов, ягод и разных съедобных и лечебных трав и корней и бортничества ‑ сбора меда диких пчел и воска. Ладожское озеро славилось своей рыбой, а кроме того было удобным торговым путем, по которому можно было попасть в Новгород, в Онежское озеро и в Финский залив Балтийского моря.

Древние карелы занимались земледелием (сеяли рожь и овес), домашним животноводством (особенно большое развитие приобрело коневодство), охотой (здесь большое значение имела охота на пушных зверей), рыболовством, собирательством и бортничеством. Особую роль играла торговля с соседями, которым карелы предлагали коней, пушнину и воск, а сами покупали у них зерно.

У древних карел было еще одно занятие ‑ добыча и обработка железа. Карелы умели добывать озерную и болотную железную руду, выплавлять из нее железо и делать разные железные изделия. Железный топор был лучше каменного и позволял быстро рубить деревья, железная мотыга могла хорошо рыхлить почву, железный наконечник на деревянную соху ‑ наральник позволял тщательно обрабатывать землю перед почву посадкой, а железное оружие (мечи, наконечники копий и стрел) делали карельских воинов грозной силой. Из железа делали даже украшения. Железоделательный промысел и кузнечное ремесло имели большое значение для карел. Не случайно одним из главных героев карельских рун был “кователь вековечный” кузнец Илмаринен .

В первые века своего существования карелы жили в укрепленных городищах , которые располагались на высоких возвышенностях недалеко от оконечности какого-нибудь залива Ладожского озера. Эти городища были укреплены рвами и каменными валами, попасть туда можно было только по единственной тропинке. Таких городищ известно более 30, наиболее известными являются Паасо (недалеко от Сортавалы) и Лопотти (недалеко от поселка Куркийоки).

Постепенно росла численность карел, расширялась территория их расселения. Уже в XII веке карелы заселили земли вплоть до Невы, вышли к Финскому заливу, продвинулись далеко к северу и востоку от Ладожского озера.

Заселение Карелии славянами. В XI веке со стороны Новгорода началось проникновение на земли Карелии древних славян. Новгород вел активную торговлю с немцами и скандинавами. Повышенным спросом в странах Балтийского моря пользовались меха. Пушнины было очень много в лесах к северо-востоку от Новгорода. На эти земли и устремились новгородцы для охоты на пушных зверей, сбора с местного населения дани пушниной и скупки мехов у местных жителей. Путь из Новгорода на север шел по водным путям ‑ рекам и озерам. Из Новгорода по реке Волхов славяне добирались до Ладожского озера, оттуда попадали в реку Свирь . Путь по Свири был очень трудным из-за сильного встречного течения. Преодолев Свирь, новгородцы попадали в Онежское озеро и продвигались дальше вдоль его южного берега до современной Вытегры. Онежское озеро всех поражало своими размерами. Когда славяне узнали, что лопь называет его “Эна”, то есть “Большое”, то, слегка изменив это слово, назвали озеро Онежским или Онего. Из района Вытегры основной поток славян уходил на северную Двину, но часть их шла вдоль восточного берега Онежского озера до устья реки Водлы . У Шалы поток новгородцев вновь раздваивался. Часть славян шла вдоль Водлы. Они основали Пудож и Водлозеро и потом по реке Илексе добрались до Белого моря . Другая часть славян продолжала продвижение вдоль берега Онежского озера и вскоре добралась до Заонежья , где в то время уже жила весь.

Заселив Заонежье, славяне двинулись на север по реке Выг и Выгозеру и достигли Белого моря. Больше всего славян поразили там приливы и отливы. Не зная как их объяснить, славяне решили, что Белое море дышит и назвали его “Дышащее море” . Хотя на Белом море климат очень суровый и заниматься земледелием нельзя, это море привлекало славян своими богатыми рыбными запасами и возможностью охоты на морских зверей. Их соседями там были карелы и лопари. Побережье Белого моря стало называться Поморьем .

Русские жители Заонежья (заонежане) и Поморья (поморы), наряду с вепсами и карелами, являются коренным населением Карелии.

Вопросы и задания

1. Перечислите (назовите) древнейшие племена Карелии.

2. Обозначьте на карте места их проживания.

3. Расскажи о занятиях древних племен, населяющих Карелию.

4. Когда и почему началось продвижение славян на территорию Карелии?

5. Покажи на карте пути продвижения славян на территорию Карелии.

Наскальных рисунков в Карелии так много, что это даже не книга, а целый свод о жизни, труде и верованиях человека древних времен. Петроглифы располагаются в местах крупных стоянок, общеплеменных святилищ: на реке Выг, близ города Беломорска, и на восточном берегу Онежского озера, близ деревни Бесов Нос.

Скалы покрыты рисунками, изображающими сцены охоты и рыбной ловли, главное божество и духов – «хозяев» леса, рек и озер, птиц и рыб. Сложность и связность композиций, повторяемость некоторых изображений позволяют предполагать, что в наскальных рисунках воспроизводятся мифологические рассказы, нередко близкие по тематике эпизодам карело-финского эпоса «Калевала».

Отдельные мотивы и образы древней мифологии перейдут в христианское мифотворчество. Так, известные в петроглифах изображения мертвецов, плывущих в загробное царство, заставят вспомнить не только погребальные обычаи курганных захоронений в ладье, но встретятся и в живописи Карелии XVII века – в композиции «Спор жизни и смерти», в «Страшном суде» и т.п. Наскальные рисунки отмечены выразительностью ритма и силуэта. Скульптором незаурядного таланта выполнена голова лося из Оленеостровского могильника – родового кладбища близ Кижей. Лось горбоносый, с выпяченной нижней губой, голова и грива тонко стилизованы.

Памятники материальной культуры и искусства первого тысячелетия нашей эры представлены в основном инвентарем курганных погребений. Относительно небольшое количество памятников этой эпохи восполняется «Калевалой» – этой универсальной энциклопедией жизни Карелии первобытно-общинного строя, книги столь же поэтической, сколь и мудрой.

Ко времени образования древнерусского государства в IX-X веках, карта этнического населения современной Карелии представляется следующим образом. Северная часть занята оленеводческими племенами саамов и лопи, следы их обитания остались в позднейшем наименовании погостов в этой части – «Лопских». Олонецкий перешеек между Ладожским и Онежским озерами занимало племя «веси» (вепсов). Северо-западное Приладожье населяли карелы, летописи упоминают «Корелу» в 40-х годах XII века, уже в составе новгородского государства.

Русские люди, в X столетии заселявшие Приладожье, в XI веке поднимаются по реке Свири и Онежскому озеру в Заволочье. В XI веке новгородцы предпринимают походы на Печору к Югре (1096) и в первой половине ХII века овладевают большей частью современной Карелии, вплоть до берегов Белого моря, как это видно из грамоты новгородского князя Святослава Ольговича 1137 года. Освоение края наиболее активно протекает в XIV-XV веках, по количеству владений первое место занимают Дом Св. Софии, Юрьев и Хутынский монастыри, боярские семьи Овиновых, Исаковых-Борецких, Есиповых.

Для XIV столетия, бедного письменными свидетельствами, значение важного исторического источника приобретают произведения иконописи. Значительное количество икон XIV века в Карелии говорит о том, что в то время в Прионежье сооружалось много церквей. Художественная культура Карелии теснейшим образом связана с Новгородом.

«Крестьянским, – отмечает академик С. Ф. Платонов, – русский Север стал позднее вследствие некоторых социальных перемен, и те ученые, которые принимают демократический строй северной жизни за первоначальную ее фазу, впадают в ошибку... Новгород, Псков, Старая Русса... стянули к себе все нити экономической жизни своего государства, а вместе с ними и административно-политическое руководство всем новгородским обществом... Таким образом, в новгородском обществе произошла чрезвычайная централизация общественных сил и «Господин Великий Новгород» был на самом деле «господином» над своей громадной, но пустынной территорией».

Карелия в новгородский период истории была не колонией, а территорией самого новгородского государства, – к такому выводу приходят историки.

Новгород приносил в крестьянский быт Карелии новые, более высокие способы производства, грамотность и культуру города. Позднее, с покорением Новгорода Москвой и утратой его самостоятельности, новгородский протекторат над Прионежьем сменяется московским.

«Несмотря на отдаленность Обонежских погостов от центра, они переживают ту же судьбу и подчиняются тем же законам развития, что и вся территория Московского государства в XV-XVI веках», – отмечает один из исследователей Севера И. Л. Перельман.

Боярские земли были отписаны на великого князя или переданы крупным монастырям. Переход от системы натуральной повинности к денежному оброку способствовал более быстрому развитию производительных сил, освоению промыслов, расширению торговых связей. Писцовые книги XVI века называют ремесленников разных специальностей: кузнецов, сапожников, серебряников, иконников, кожевенников. В Поморье добывают соль, слюду, жемчуг. Повсеместно развито было плотницкое дело и металлургия, как крестьянский промысел; новгородский митрополит получал оброк с Олонецкого уезда топорами.

Административные функции по управлению Обонежской пятиной, куда вошло Прионежье, часть Приладожья и Беломорья, по-прежнему оставались за Новгородом.

Писцовые книги перечисляют в Обонежье много церквей, в них иконы, церковную утварь и книги. Карелы, не имея собственной письменности, через письменность русскую приобщались к общеевропейской книжности. Издавна освоившие искусство металлургии, карелы восприняли строительный опыт новгородцев, о чем свидетельствуют не только архитектурные памятники, но и русские названия отдельных частей построек, посуды и т.п.

Роль Севера в экономике России возрастает с открытием Северного морского пути в 1553 году, через Белое море в страны Западной Европы.

Одновременно учащаются военные набеги шведов и англичан. Соловецкий монастырь, крупнейший землевладелец Севера, приобретает значение мощной военной крепости.

В годы польско-шведской интервенции карелы и русские совместно боролись против общего врага. В одном из залов музея – портрет-реконструкция мужественного руководителя партизанского отряда карел, прославленного героя Рокаччу.

После Столбовского мира (1617) старая территория Корелы в западном и северном Приладожье во главе с городом Корелой (Кексгольм, Приозерск) отошла к Швеции, у карел не осталось и пяди своей прежней территории.

«Это был час великого испытания союза и дружбы Корелы с Россией, – пишет Д. В. Бубрих, – Корела героически выдержала это великое испытание. Она начала свое... «великое переселение». Она спасла свою освященную историей связь с Россией, свою «русскую закваску», которую так ненавидели шведы, свои русские имена, свой русский быт, свою русскую культуру. Имущество, кроме самого необходимого, бросалось на месте на разграбление».

«После прощания с родными могилами люди уезжали на новую жизнь, жизнь бок о бок с уже родным русским народом. Московская власть придала переселению организованные формы, переселенцам отводили земли. Тысячи и десятки тысяч людей стали двигаться по дорогам, ведшим на юго-восток, по рекам и озерам, ведшим на северо-восток. Заскрипели колеса бесчисленных телег, уключины бесчисленных лодок. Повторялось то, что Европа... после великого переселения народов уже успела позабыть».

После Смутного времени жизнь в Карелии постепенно налаживалась, и в XVII веке заметно оживление в разных областях промыслов. Строятся крупные церкви, из сохранившихся замечательны церковь в Челмужах (1605), церковь Флора и Лавра в Мегреге близ Олонца (1613), Петропавловская церковь на Лычном острове близ Кондопоги (1620). В 1639 году возобновлена церковь в Вирме. Строительство церквей и часовен послужило толчком к развитию местных иконописных мастерских.

В середине ХVII века возводятся оборонительные укрепления в Олонце, в Кеми, Сумах и т.д.

Наступление крупных феодалов на государевы черные земли, приписка к заводам сел и деревень, с насильственным переселением семей, работа по двенадцать-тринадцать часов в день, вызвали в Карелии волну антифеодального движения. Оно принимало характер открытых возмущений, как Кижское восстание 1695-1696 годов. Скрытой, но упорной формой борьбы являлось распространение раскола по всей Карелии. Проповедники «старой веры» называли представителей духовных и гражданских властей слугами антихриста, призывали к неповиновению им. Волна самосожжений – «гарей» – в знак протеста против преследования староверов прокатилась по всему Северу, свободолюбивое крестьянство Карелии предпочитало смерть кабале и холопству. Позднее, при Петре I, отличавшемся относительной веротерпимостью, старообрядчество выдвинуло из своей среды крупных организаторов и ценою откупов сохранило право открытого отправления культа. Центром раскола стал Данилов монастырь на реке Выг.

В годы Северной войны Олонецкий уезд переходит в ведение Адмиралтейства (1712). На реке Свири создается Лодейнопольская судостроительная верфь. Гениальность Петра сказалась в правильной оценке материальных ресурсов Севера и еще более – трудолюбия и ценнейших профессиональных навыков северного крестьянства, благодаря чему в грандиозном скачке, совершенном Россией за четверть века, Карелии принадлежит весьма значительный вклад. Всенародный подъем, всколыхнувший Север, немало способствовал успешному завершению важнейшей государственной кампании. На гребне «взлета духа народного» создаются уникальные памятники зодчества – церковь Преображения в Кижах (1714), Успенский собор в Кеми (1714) и многие другие.

В последующие столетия царское правительство не сумело использовать творческую инициативу народа. Относясь с опаской к свободолюбивому крестьянству Севера, оно превратило Олонию в «подстоличную Сибирь». Крестьяне уходят на отхожие промыслы в Петербург, Москву, Новгород, Ригу.
Местные традиции художественного творчества доживают до наших дней в превосходных архитектурных постройках, в былинном эпосе, в творчестве рунопевцев, в произведениях народного прикладного искусства, хорошо представленных в залах и фондах музея.

левая сторона Онежского озера, занятая частию корелами, говорят, имеет множество жителей, которые по изобилию железных руд имеют множество частных железных заводцев; в некоторых из них, сказывают, делают нарочитый уклад не высокой цены и порядочное количество. Живущие по обеим сторонам Онега дворцовые и экономические крестьяне почти все раскольники, живут очень бедно, ибо хлебопашества у них еще меньше, нежели у крестьян, живущих по Свири, да и урожаи гораздо хуже, а привозят себе рожь, овес и ячмень водою, покупаючи без мало что не на весь год в городе Ладоге и Вытегре, на что зарабатывают деньги мужчины, отходя в Петербург и Петрозаводск в разные работы, иные на целый год, а другие на лето, а оставшиеся дома жгут в Петрозаводск для продажи на заводы уголье, гонят деготь и ездят с грузом с Петрозаводска в Петербург, а больше никакого промыслу не имеют. Хотя ж в озере Онеге и довольно ловится разной рыбы, а именно: пальи, и лососей, и лохов, лещей, судаков, сигов, щук, окуней и прочих мелких озерных и речных рыб, а изредка и шерашперов, однако ж, они от оной ловли большой прибыли не имеют, затем что только продают одним проезжающим, да и то весьма дешевою ценою, а в города продавать не возят, а довольствуются сами рыбою во весь год.

Петр Иванович Челищев (1745-1811) - близкий друг А. Н. Радищева, его соученик по Санкт-Петербургскому пажескому корпусу и Лейпцигскому университету. За отсутствием улик он не был привлечен по делу Радищева, но находился под сильным влиянием его гуманистических идей. Через десять месяцев после ссылки друга в Сибирь в 1791 г. Челищев предпринял путешествие по северному краю, во время которого вел «подробный журнал», в который день за днем записывал ценнейшие сведения экономического и этнографического характера.

Единственным крупным индустриальным предприятием был Онегзавод в Петрозаводске. Опираясь на слова старых рабочих, можно с уверенностью сказать, что подпольного заводского фольклора на нем складывалось немало, но фольклор этот тщательно укрывался от глаз прежних собирателей и до советских фольклористов дошел только в незначительных обрывках. Но у карельской деревни были и другие, бесконечно обширные темы для художественного использования в песне: семейный уклад, любовная лирика, рекрутчина, солдатчина; эти частушки до нас дошли, и по ним мы можем проследить сегодня целый ряд социальных моментов из быта старой Олонии. Для этих лирических частушек были найдены в свое время такие тонкие рисунки, такие нежные краски, что и сегодня, через много десятков лет, когда от хозяйства и быта старой России остались только печальные воспоминания, ни тщательно собираем и бережем эти лирические миниатюры, как ценное художественное наследство.

Финны, -к Балтийскому морю переселились еще до Рождества Христова, в XIII столетии были покорены шведами и под их влиянием переняли земледелие, лютеранскую веру, общественное устройство. Национальность свою финны не утратили и язык их сохранился в первобытной чистота до настоящего времени.

Карелы - Финское племя, ныне сильно обрусевшее. Главные источники существования карелов: земледелие, скотоводство и рыболовство; живут довольно зажиточно, говорят по русски.
Исповедание: Православное и частью лютеранское.

Реакционные круги Финляндии, спекулируя на национальных чувствах карельского народа, обещая всевозможные материальные блага, пытались склонить на свою сторону трудящихся Карелии и захватить ее. Они засылали в Карелию вооруженные банды, поднимали кулацкие мятежи против советской власти, агитировали среди карельского населения за присоединение к Финляндии, инсценировали карельские съезды, состоявшие из кулаков и их последователей.

Пытались также заигрывать с карельским народом и англичане, вторгшиеся летом 1918 года в Советскую Карелию. Они лицемерно пропагандировали свое «бескорыстие» и высокие «освободительные» цели похода. Англичане не гнушались никакими средствами для осуществления своих корыстных империалистических целей. Они использовали голод, переживаемый карельским населением в 1918-1919 гг., обещая доставку продовольствия и других товаров и всячески склоняя карельское крестьянство к переходу на свою сторону.

На восточном склоне Маасельги, на берегу Ладвозера, в районе Калевалы Карело-Финнской ССР, широко раскинулась деревня Ладвозеро, в которой жили знаменитые певцы карело-финских рун из рода Перттуненов.
Один из представителей этого рода Архип Иванович Перттунен родился, примерно, в 1754 году. Точная дата его рождения не установлена. Вырос он в бедняцкой карельской семье и, по его собственным словам, от отца воспринял исполняемые им руны, увековечившие его имя.

когда Новгород переживал крайне тяжелую внутреннюю междуусобицу (1132-1141 гг.) и соседние племена начали восставать, только «одни карелы... выступили в его интересах против других финских племен». Этот метко подмеченный факт опрокидывает огульное зачисление карел без каких-либо конкретных для этого данных в ряды так называемых «покорных данников».
Прав Д. В. Бубрих, называя карел «союзником и другом русского народа на Севере»- их, действительно, связывали общие интересы. Благополучие торговых операций Новгорода в значительной степени зависело от степени дружелюбия карел, занимавших территорию современного Карельского перешейка.

Земледелие, скотоводство, ткачество, гончарное и кузнечное ремесла- такова характеристика хозяйства на Ояти XI в. На наличие каких-то торговых взаимоотношений в известной степени указывают средне-азиатские диргемы, западно-германские пфенниги н английские пенни, находимые в курганах Ояти и в кладах на соседних реках.

В конце XVII в. старообрядцы, скрываясь от преследования правительства в глухих Обонежских лесах, организовали на реке Выге, в 40 км от Повенца, Выговское общежительство, просуществовавшее более 150 лет. Создав общежительство, выговцы развили в нем большую деятельность по переписке необходимых им книг Опираясь на традиции древнерусской письменности, выговцы вместе с тем выработали некоторые новые технические приемы, ускорявшие и облегчавшие переписку рукописей, внесли много нового в само оформление рукописной книги, как в области графики, так и в области ее орнаментирования.

На изготовку рукописи уходило много времени, несмотря на существовавшее в школе разделение труда между художницей, выполнявшей работы по написанию заставок, миниатюр и инициалов, и переписчицей текста. В день писали не больше десяти-одиннадцати листов текста на бумаге размером в четверку, а рукописи большего формата писались еще медленнее. Большие житийные сборники переписывались по нескольку месяцев и до полугода.

К началу XIX столетия общее число приписных крестьян Олонецких горных заводов составляло 20.167 ревизских душ. По вотчинному наставлению, утвержденному берг-коллегией 11 января 1799 года, начальство заводов имело над приписными крестьянами „власть хозяйственную, распорядительную и полицейскую” . Среди многочисленных озер, густых лесов и топких болот было разбросано 898 населенных пунктов, объединенных в 44 волости во главе с волостными старостами. Волостному старосте были подчинены сотские, десятские, сборщики податей и полесовщики (все вместе они составляли сельскую власть и полицию). По указу от 7 августа 1797 года волости должны были иметь население около 3 тыс- душ- Однако, учитывая бездорожье и малонаселенность Олонецкого края, здесь были созданы волости с населением от 150 до 1000 душ мужского пола, т. к.
оставлять сельское население „без особого там жившего надзора не могло иметь места".

Профессор Лаксман (Труды Имп. Вольно-экономич. о-ва, 1763 г.) так писал о почвах Олонецкой губернии: "Всю землю удобно можно разделить на 2 части, а именно: на сухую или плодородную, на мокрую и почти неудобрительную... Если взять в рассуждение находящиеся на сухой земле почвы, то состоят они по большей части из песчаного илу, наполненного круглыми, то большими, то маленькими камешками, которыми и поверхность усыпана. Прочие роды земли суть: ил, песок, содержащие в себе железные частицы глины, и разноцветная известковая жирная земля."
Академик Севергин в своем"Обозрении Российской Финляндии или минералогические и другие примечания, учиненные во время путешествия по оной в 1804 г.“, еще более кратко говорит о почвах: „Почва, в отношении к хлебопашеству, редко состоит из хорошего чернозема, а бывает либо глинистая, либо песчаная, либо болотная, либо, наконец, из голого камня состоящая".

Эта „Олонецкая черная почва с 7% гумуса", судя по густоте и росту произрастающей в этом месте ржи, должна считаться очень плодородной и, в известной мере, вознаграждает северянина за непроизводительность прочих почв севера. Таким образом, самые первые сведения об „Олонецком черноземе", развивающемся на шунгитах, и данные валовых анализов этой почвы мы находим в этой работе Ф. 10. Левинсона Лессинга, относящейся к последним годам прошлого столетия.

Обрядность, связанная с подготовкой жениха к браку, была относительно простой. Она сводилась главным образом к тому, чтобы символизировать брачный характер его взаимоотношений с невестой и тем самым способствовать их развитию. Ярче всего это видно в таких обычаях, как демонстративное целование и совместное катание с невестой по деревне. Надо сказать, что совместные предсвадебные катания брачащихся было принято устраивать у большей части карел

Подруги свежим березовым веником парили невесту. Часто веник украшали лептами или разными цветами, кое-где его называли «веник лемби» (lempivasta) При уходе из бани девушки забрасывали веник на крышу ее или, развязав, подбрасывали прутья вверх, чтобы «поднять свою лемби».

Монография посвяшена изучению свадебных причитаний - одного из наиболее характерных жанров для устного народного творчества Русского Севера. Причитания рассматриваются в обрядовом контексте:их место и роль в обрядовом действии, семантика мотивов и образов, восходящая к древним представлениям и культам, взаимосвязи с другими словесными и несловесными текстами свадебного обряда. Исследуются и основные общие мотивы и значения для произведении этого жанра у соседних финно-угорских народов.
Издание предназначено для фольклористов, этнографов, историков культуры, а также для всех интересующихся народными традициями.

Карелы-людики и карелы-ливвики составляют коренное население большей части южной Карелии. Карелы, говорящие на людиковском диалекте (lyydikot), занимают узкую полосу, которая тянется с севера на юг от дер. Шайдома на севере Кондопожского района через Спасскую Губу, Пряжу до самой южной точки республики - Лояницкого куста деревень (Михайловского сельсовета) Олонецкого района (Kuud"arvi). На запад от карел-людиков живут карелы, говорящие на ливвиковском диалекте (livvikot). Севернее карел-ливвиков и карел-людиков живут карелы, говорящие на собственно карельском диалекте (karjalaiset), а восточнее и отчасти южнее - вепсы.

в ряде случаев мы находим русские сказки, близкие к карельским версиям сюжетов, лишь у русских, проживающих на территории Карелии. Если у карел какая-либо версия широко распространена и национально своеобразна, а у русских подобная встречается лишь в Карелии в единичных записях и к тому же обнаруживает какие-то «слабые места» в логике развертывания сюжета, мы имеем основание говорить о влиянии карельской традиции на севернорусскую сказку. Но такие факты встречаются гораздо реже, чем факты обратного порядка.

В литературных источниках по истории Олонецких металлургических заводов почти полностью отсутствуют сведения о появлении и деятельности в крае первых частных чугуноплавильных и железоделательных заводов, за исключением скромных сведений о заводах Марселнса-Бутенанта, прекративших свое существование в начале XV1I1 столетия и не имевших органической связи с развитием местной металлургии.

По прошению приписных к заводам государственных крестьян Кижского погоста Карельской трети Фефила Терентьева и Ивана Антонова „...по силе присланного из Государственной Берг Коллегии Е. И. В. указу в прошлом 1730 году апреля 10 дня..." велено было „...им просителем близ домов их на Тивдей речки, на своей их тяглой земли на писке или на леп порогах, построить молотовую малую для кузла железа и укладу ис покупных выдуванных малых криц..." , „...которые покупать они будут Олонецкого уезду и в Лопских погостах у крестьян...“

Существовал Тивдийский завод 9 лет, до 1740 г. В 1736 г. завод бездействовал: производилась починка плотины и молота." В год заводом выпускалось около 200 пудов железа и уклада, на что расходовалось до 400 пудов криц. Так, например, в 1737 г. „...куплено в Лопских погостах у разных крестьян чугунных малых криц на ковку укладу числом 130 весом 330 пуд, которые крицы выдуваютца в малых домницах, и с того чугуну выковано укладу... 188 пуд 20 фунт..." .
За весь период действия заводом выковано железа и уклада „1842 пуда 31 фунт" . Это официальная цифра, показанная заводчиком для обложения „десятиной".

Заводские строения Повенецкого завода, по данным Рожкова (32), составляли: 4 доменных печи, кричные горна с 3 молотами, 4 малых молота для тяги железа на корабельные гвозди и мелкие поделки, проволочная о семи станках машина, якорная, кузница о 4-х горнах, находившиеся к моменту передачи в ветхом состоянии. Откупщику передавались вся руда и припасы: известь, уголь, брусенский камень (песчаник с острова „Брусно" на Онежском озере, употреблявшийся как горновой камень)

До пуска водяного завода разрешалось содержать построенные ими сыродутные печи „...и плавку чугуна и дело железа иметь..." и.... брать с них десятину и за пошлину с сего числа по обязательству его по двадцать рублев в год..."

По заверению заводчика, вохтозерское железо „на оружейное дело весьма годно", и ни на Сибирских казенных и „партикулярных" заводах, ни в иных местах такого железа не делалось.

Началом Вохтозерского завода надо считать сыродутную домницу крестьянина Сямозерской волости Степана Алексеева, построенную им в 1734 г. по разрешению и договору с надзирателем Кончезерского завода, Яковом Бланком, в урочище Ганч Болоте. Степан Алексеев обязывался поставлять Кончезерскому заводу крицы по 10 копеек с пуда. Количество поставки не указывается, но имеется указание, что Степаном Алексеевым продавались крицы и „...по полной цене разных чинов людем по октябрь месяц 1736 году..."

Организация первого фарфорового производства в России в середине XVIII столетия вызвала потребность в отечественных сырьевых материалах, необходимых для составления фарфоровой массы, для изготовления капселей, а также для сооружения некоторых заводских установок. Значительная доля работы по отысканию минерального сырья для изготовления фарфора была проведена на территории бывшей Олонецкой губернии, ныне Карело-Финской ССР. Здесь были найдены и получили применение в фарфоровом производстве такие главнейшие материалы, как кварц для фарфоровой массы, огнеупорная глина для производства капселей, а также кварцевые породы для изготовления мельничных жерновов. Несколько позже нашел применение в фарфоровом производстве полевой шпат, который также стал добываться в бывшей Олонецкой губернии.

Опыты Виноградова по составлению фарфоровых масс начались, по-видимому, в 1746 г., когда еще на „порцелиновой мануфактуре" в Петербурге находился Гунгер. Среди различных рукописных материалов, хранящихся в Центральном государственном архиве древних актов (Москва) и принадлежащих Виноградову, находятся его записи составов фарфоровых масс, над которыми он экспериментировал. В Центральном государственном архиве Карело-Финской ССР (Петрозаводск) хранятся документы, свидетельствующие о розыске, по заданиям Виноградова, сырьевых материалов на территории бывшей Олонецкой губернии, необходимых для организации фарфорового производства в Петербурге.

До Великой Октябрьской социалистической революции вепсов называли не вепсами, а чудью, чухарями. Это объясняется тем, что для русского населения многие инородцы, говорящие не по-русски, а на чужом для них языке, были «не своими», т. е. «чужими», отсюда и чудь, ч у х а р ь. Корень слов чудь, чухарь для нас ясен - это «не наш», чуж (ой), чуж (анин).2 Так русское население могло прозвать позднее X-XI вв. и древнюю летописную весь. И не эго ли является причиной «исчезновения» веси и появления чуди в районе Белого озера и в районе водной М!агистрали реки Свири?
Итак, в настоящее время вепсы живут небольшими разрозненными группами поселений.

Мы привели очень незначительный список топонимического материала на широкой полосе, заселенной теперь русским населением. Число таких названий можно было во много раз увеличить, если включить в него наименования урочищ, полей и пр. Но и приведенный выше список дает нам основание думать, что северные вепсы исторически соприкасались с южными вепсами и они-то и были тем местным населением на Свири, которое жило здесь до русской новгородской колонизации. Следовательно, племенные группы вепсов, ныне живущие раздельно к северу и югу от р. Свири, до IX-X вв. н. э., т. е. до заселения бассейна Свири русскими, составляли одно племя - вепсов. Это же подтверждается языковыми данными: тождеством языка вепсов, живущих ныне к югу и к северу от Свири.

Для определения типа исполнителя важно учитывать не только диапазон и приемы варьирования текста, но и материал для варьирования. Им бывает «эпический запас», присущий данной былине, общеэпический фонд, другие фольклорные жанры и их тексты. Традиционность былин сказителей также является типологическим определителем их творчества

Верховище- зд.: макушка головы, теменная часть («Да на головушке да у Добрынюшки/Было родимное знадебко на верховище»),
Взапреку - неприятно, досадно («Это слово королю да взапреку пришло»),
Взродаваться - возрадоваться.
Виловатая (береза)-извилистая, искривленная.
Владать - владеть, обладать....

Карельские крестьяне вынуждены были веками вести борьбу со скоплениями валунов, мешающих обработке полей под сельскохозяйственные культуры. Чтобы очистить от валунов небольшой пахотный участок, нередко приходилось затрачивать силы не одному поколению той или другой деревни. Кто ездил по Карелии, не мог не заметить среди полей груды собранных валунов и даже каменные заборы вокруг очищенной от них пашни. Иногда валуны служат серьезным препятствием при проведении дорог. Но есть и положительная сторона этого геологического фактора. На территориях, которые не имеют близко к поверхности коренных выходов каменных пород, например, гранита и песчаника, валуны, чаще всего сложенные крепкими породами, оказываются единственным материалом для фундаментов зданий, при прокладке шоссейных дорог и т. п.
Геологи выяснили происхождение валунов, пути и причины их перемещения и накопления.

На территории Карелии ведутся широкие археологические исследования -мест обитания древних карельских поселенцев. Стоянки первобытного человека относятся к каменному веку и эпохе раннего металла. Раскопки таких стоянок дали богатый вещественный материал. по которому мы можем судить о характере и культурном уровне доисторического населения Карелии.

Еще в 1860-х годах Л. А. Иностранцев нашел по соседству с Олонецкой равниной, на берегах Сясьского и Свирепого каналов, первое такое поселение с остатками каменных орудий, костей первобытного человека, современных ему животных и рыб. Находки А. А. Иностранцева, описанные им в специальной работе, глубоко заинтересовали ученый мир. В 1940 году у деревни Рышкола Олонецкого района, на территории Олонецкой равнины. были открыты новые, более северные стоянки каменного века с каменными топорами и стамесками из серого и черного плотного глинистого сланца и глиняными изделиями.

Плачи, известные в Греции под названием мирологов («печально-словия» в переводе Н. И. Гнедича), Раевский предложил называть «воплями» (от глагола «вопить»), как обычно говорит простой народ.

Плачи или причитания относятся к обрядовой поэзии. Похоронный обряд существовал с незапамятных времен, В глубочайшую древность человек искренне верил, что умерший приобретает особую силу воздействия на окружающий мир, что мертвец обладает свойствами темной и враждебной стихии. В результате возникла потребность в специальных проводах на «тот свет», в прощаниях с умершими.

И.А. Федосова, Н.С. Богданова и А.М. Пашкова - крупнейшие вопленицы русского Севера. Их плачи вошли в науку и стали достоянием широких читательских масс.

Причитания - обрядовый жанр, известный почти всем народам мира. Однако большинству народов известны только похоронные причитания. Традиционный похоронный обряд предписывал не только определенные обрядовые действия, по и произнесение словесных текстов, в которых должно было выражаться как сожаление об умершем, так и отчаяние оставшихся в живых, (’читалось, что причитания имеют не только эмоциональное, но и магическое значение - они облегчают покойнику путь в иной мир и оберегают живых от дальнейшего воздействия злых сил. Они произносились в определенной обстановке, им передавалось то эмоциональное перенапряжение, которое владело горюющими, они как бы намагничивались чувствами скорбящих и производили необыкновенно сильное впечатление. Они не только выражали и концентрировали переживаемое, по и способствовали эмоциональной разрядке. Если согласно русской пословице «слезы помотают горю», то причитания способны «помочь» ему еще в большей мере - горюющая не только плачет, но и выговаривает свое горе, облегчая свою душу, делится своим горем с близкими людьми, осмысляет свою беду и тем самым готовится преодолеть ее.

Поэтическое наследие замечательной заонежской крестьянки Ирины Андреевны Федосовой - одно из высших достижений поэтического творчества русского крестьянства прошлого

"Ряженых в Карелии называли хухляки (huhl’akat, kuhl’akat, huuhel’nikat), У части людиков - smuutat (от рус. «смуты», «смутьяны»), а в западной части Калевальского р-на - kummat (от фин. и карел, kumma - «чудо»). Были еще и некоторые локальные термины, например, в Тунгуде особую группу ряженых составляли буколицые. Размалеванные и вымазанные сажей, с палками и поленьями они с шумом врывались в дома и устраивали потасовки. Буколицые нападали и на другие артели «мирных» ряженых, а если «завидят на улице парнишек, то натолкают им полные штаны снега» (2581/1, д. Тунгуда).

Термины хухляк, хухлик, хухоль, хухолъник и другие им подобные, употребляемые в Карелии и Архангельской обл., О. А. Черепанова считает финно-угорскими по происхождению.3 Термин huuhel’nikka, huhl’akka, возможно, связан с основой huu- (hu-), которая, в свою очередь, есть звукоподражание дыханию (ср.: дух). Ю. X. Тойвонен в «Этимологическом словаре финского языка» объединяет huu- с понятиями «душа умершего», «человеческая душа», находя ему соответствия в других языковых системах.3 В словаре В. И. Даля приведен глагол хухлякать - «плакать, кричать по покойнику». С терминами hurri и hurrikas (восходящими к вышеприведенному huu-), обозначающими тех или иных действую-щих лиц в свадебном ритуале и обряде инициации, в карельской и финской традиции связаны элементы ряжения и иносказания («волк», «бык», «медведь» и т. д.), имеющие, по-видимому, целью скрыть собственную сущность в момент отсутствия покровительства личных духов (переходный период), одновременно маркируя таким образом свою ущербность и через данную атрибутику пытаясь получить покровительство духов нового социального статуса. Такие термины, как, например, хухор - "мельник" (заонеж.) также, вероятно, связаны с вышеприведенной мифологической основой уже в силу специфики профессии, которой вменялась связь с нечистой силой (см. ниже). Возможна связь основы hu(u)- и карельского huhuta - "кричать" (ср.: хухлякать - «кричать по покойнику»). Здесь особо интересны такие значения глагола, как huhuta kaskelle - букв, «кричать пожоге», что означает вызывать, заклинать ветер (ср.: рус. "кликание"), huhuta pirulle - "вызывать черта или лешего" и т. д. У украинцев и западных славян «гукать» означает «выкликать русалок».

Для обозначения ряженых в вывернутых шубах, с волосами из пакли, такими же усами и бородой в тверских карельских деревнях существовал термин čuudot - чуды.7 Известен он и в Карелии (2936/2, д. Кимовары), глагол čuudittaa, т. e. "чудиться" («на святках все что-нибудь чудится») общеупотребителен. Чуды известны веп¬сам и коми и, возможно, имеют в своей основе этноним "чудь, чуды", обозначающий некогда живший здесь полулегендарный народ, упоминание о котором можно встретить только в преданиях. В частности, термин чудилко - "маскированный" - был широко распространен на Вытегорщине. Стоит упомянуть еще об одном термине из Сямозера - kruhl"atta, так здесь называли ряженых. В своем прямом значении слово употребляется для обозначения большой по объему ноши, копны. «Была как хорошая копна, эдакая большая крухлятта» (Суоярви, д. Корписелькя).

Ряженые в Карелии начинали обходы дворов сразу после Рождества. Обходы длились до Крещения, когда кто-то из ряженых мог выкупаться в иордани, снимая грехи. "

Заонежский полуостров, находящийся в северной части Онежского озера, приобрел мировую известность благодаря уникальным памятникам деревянного зодчества. Кижский ансамбль - воплощение поистине высокой культуры его создателей. Умелыми руками заонежских мастеров-художников соЗДавались просторные добротные жилища, украшенные деревянным кружевом, изготовлялась прочная и изящная резная мебель, строились быстроходные красавицы лодки-кижанки. Высокого расцвета достигли в Заонежье декоративно-прикладное искусство и ремесла.

В настоящей статье мы рассмотрим некоторые вепсские заветные праздники конца XIX - начала XX в., посвященные охране скота. Они вызывают интерес, поскольку представляют собой своего рода спрессованное выражение напластований прошлых эпох, связаны с судьбой прежних систем ценностей, историей идей, структурными и функциональными преобразованиями исследуемого этноса. В конце XIX - начале XX в. вепсские заветные праздники - zavetan praznikad - включали в себя не только церковные ритуалы (крестные ходы, «поднятия» икон, молебны), но и многие элементы древнего народного происхождения, которые сохранились в праздничной терминологии, в предметной, половозрастной, акциональной символике обрядов, в местах и во времени проведения празднеств; они по-разному сочетались в вепсских этнолокальных группах.

В относительно недавнее время, на рубеже XIX-XX вв., характерным и значительным явлением карельского народного календаря были общественные (в основе своей, по-видимому, родовые или фратриальные) праздники с жертвоприношениями животных, проводимые в пери-од летнего календарного цикла, в основном в июле-августе.
Кратких упоминаний о жертвоприношениях из разных районов Карелии в литературе и полевых материалах достаточно много. Данная статья представляет неизвестный для русского читателя материал о жертвоприношениях, составленный из нескольких наиболее полных и характерных описаний обряда.

Сначала соломенные шляпы продавались местным крестьянам по баснословно дешевой цене , 3 - 5 коп. за штуку, и частью вывозились по воскресеньям на базар в г. Олонец, находящийся в 12 верстах от места производства, но сбыт там встречали самый ничтожный. Выгоднее соломенные шляпы продавали в Свирском монастыре, на Троицкой ярмарке, а затем, началась отправка их и в Петербург.

В Карелии и Архангельской области до сих пор говорят: «шить лодку», вместо «строить лодку» или «делать лодку», хотя теперь имеется в виду именно постройка лодки на гвоздях. При этом только пожилые люди помнят, что глагол «шить» когда-то имел прямой смысл. По их словам, последние шитые лодки существовали «до войны», затем мастера перешли на гвозди, и со сменой поколений технология была полностью утеряна. Конструкция же, форма и основные приемы постройки оставались прежними, благодаря этому для реконструкции требовалось сделать только один шаг, обратный переход с гвоздей на шитье корнями. Опыт постройки традиционных лодок на гвоздях имелся основательный: на Водлозере я много лет строил такие лодки на заказ, они до сих пор используются для рыбной ловли и хозяйственных целей. Методику шитья помогла восстановить находка фрагментов лодочных досок с сохранившимися отверстиями, желобками и остатками стежков. Эти доски уцелели благодаря тому, что были вторично использованы в старом деревенском доме как настил на чердаке; их возраст, вероятно, не столь велик - 70–100 лет, материал - сосна, изготовлены при помощи ручной продольной пилы. Кроме того, удалось собрать много устных свидетельств пожилых людей, большинство из которых помнили шитые лодки по 1930–1940 гг.

Поселенцы застали на берегах Ладоги кочевавших Саамов (Лопарей). Они поселились среди них и установили с ними торговые связи. Поселенцы выменивали меха у саамов на изделия из железа и украшения, которые те не умели делать. Затем торговцы отправлялись с мехами в страны Балтии.
Эта волна поселенцев была немногочисленна. Их поселения редки. Практически нет их поселений в Северном Приладожье.

В 9 в. ситуация меняется. Северного Приладожья достигла большая волна новых поселенцев. Археологические находки позволяют говорить о том, что эти поселенцы были выходцами из финского племени, которое обитало южнее Ладожского и Онежского озер. Другие потомки этого племени дали начало таким народам как весь и ижора. Поселенцы застали на северных берегах Ладоги кочевые племена саамов и редкие поселения западно-финских поселенцев. В период 10-12 вв. они смешались с ними и заселили территорию по северному берегу Ладожского озера от района современного г. Сортавала до южного берега оз. Суванто, и по р. Вуоксе от берегов Ладожского озера до Финского залива в районе г. Выборга. В этот период на этой территории происходит формирование новой народности со своими этническими чертами и своим языком. В нее органически вошли, кроме новых поселенцев, жившие здесь саамы и потомки переселенцев с запада.

В русских летописях впервые употреблен этноним «корела». Первое упоминание о ней помещено в Новгородской первой летописи под 1143 г.: «В то же лето ходиша Корела на Емь, и отбежаша 2 лоиву бита». Речь идет о неудачном походе на финское племя емь и о потере двух судов (парусное судно лойва). С этого времени записи о тех или иных карельских делах общерусского масштаба встречаются с различными интервалами на протяжении XII-XV вв. О древних карелах рассказывают берестяные грамоты и «Слово о погибели Русской земли», западноевропейские источники. Такое частое упоминание объясняется тем, что корела, проживавшая на западных рубежах Новгородского государства, оказалась в зоне враждующих государств: Новгорода и немецких орденов, с одной стороны, Новгорода и Швеции, с другой.

Происхождение племени корела. Этот вопрос долгое время оставался дискуссионным. Существовало несколько точек зрения на происхождение племен, объединенных этнонимом «корела». Представителями гуманитарных наук проделана обстоятельная и кропотливая работа. Отклонены и представляют лишь библиографический интерес теории лингвистов и историков XIX в., согласно которым карелы первоначально обитали в районе Белого моря, в сказочной Биармии, где якобы составляли большую часть Биармийского государства, которое в X в. пережило кризис, ослабело и распалось. Значительная часть населения Биармии продвинулось к западу от Северной Двины и Белого моря, к Онежскому и Ладожскому озерам, к Финскому заливу (подробнее см.: Кочкуркина СИ., 1982, с. 7).
В начале XX в. в финляндской литературе получают распространение теории западнофинского происхождения карел, согласно которым карелы - прямые потомки западнофинского племени хяме (емь по русским источникам), обитавшего на Карельском перешейке в I тысячелетии н.э. Под сомнение брались этническая самостоятельность, язык народа, карельское происхождение эпоса «Калевала». Формированию таких точек зрения способствовали и объективные обстоятельства, прежде всего отсутствие археологических материалов I тысячелетии н.э.

В предвоенные и послевоенные годы крупнейшим финно-угроведом Д.В. Бубрихом разработана концепция происхождения и этнического развития народа в XII-XVII вв., базирующаяся на огромном лингвистическом материале, собранном на территории расселения карел. По мнению исследователя, до возникновения Древнерусского государства Карельский перешеек был слабо заселен, здесь кочевали редкие саамские родоплеменные группы. Но с образованием Древнерусского государства на этой территории в тесном взаимодействии с Русью начала формироваться корела. Откуда она пришла, Д.В. Бубрих не смог дать убедительного ответа. Он считал, что частично население пришло из земель еми, часть из мест, близких к Чудскому озеру и Новгороду . Допускается участие и древней веси (Бубрих Д.В., 1947, 1971).

Итак, по мнению Д.В. Бубриха, корела сформировалась на Карельском перешейке, но различные, пришедшие извне компоненты изменили ее - в IX в. она называлась «кирьяла» и, видимо, ее первоначальный состав был иным (см.: Кочкуркина СИ., 1982, с. 10, сноска 4).

В последние годы в отечественной и зарубежной литературе древних карел рассматривают как качественно новое формирование, возникшее на базе местного, западнофинского и пришедшего из юго-восточного Приладожья населения. Расхождения наблюдаются в том, какая из составляющих преобладала. Одни полагают, что на формирование корелы оказали воздействие в первую очередь западная Финляндия, Готланд и Новгород; другие признают тесную связь населения Карельского перешейка и юго-восточного Приладожья. Так, по мнению финляндского историка X. Киркинена, археологические, лингвистические и исторические данные, взятые в совокупности, не позволяют считать корелу емского происхождения. Политическая ориентация корелы и еми была настолько различной, что они не могли быть одного происхождения. В письменных источниках корела выступает против еми и шведов на стороне Новгорода. Если бы древние карелы, продолжает X. Киркинен, появились в результате экспансии еми, то при наличии родственных связей жители Хяме были бы естественными союзниками (этот довод не кажется убедительным: родственные чувства в те времена не были главными), а Новгород - противником. В действительности все происходило иначе. Он считает, что племя корела формировалось одновременно с новгородским государством в результате смешения чудских, западнофинских, вепсских, а может быть, и варяжских компонентов (KirkinenH., 1963, s. 31, 35).

Нетрудно заметить, что все гипотезы едины в том, что корела сформировалась из различных этнических компонентов только в XI-XII вв. Однако это не так.

Серьезные аргументы в пользу более раннего формирования общности корела выявляются при анализе исторических, археологических, фольклорных и лингвистических данных. Формирование общности - сложный процесс. Уже в XII в. корела выступает как самостоятельная этническая общность в истории Древней Руси. У нее оригинальная, ярко выраженная материальная культура, богатейшая фольклорно-эпическая традиция. Значительная часть рун, как это доказано исследователями, создана в период первобытнообщинного строя, поэтому можно предположить, что формирование племенного объединения корела проходило в первой половине I тысячелетии н.э. (Евсеев В.Я., 1957; Жербин А.С., Шаскольский И.П., 1976, с. 37; Шаскольский И.П., 1979, с. 44). Другим доказательством служит тот факт, что на рубеже I-II тысячелетий н.э. племя ижора отделилась от корелы (Лаанест А., 1966, с. 8-10; Laanest А., 1986, Ik. 158). Это могло произойти только в том случае, если корела уже была сформировавшимся объединением. Все эти обстоятельства свидетельствуют о большой древности этнической общности корела и позволяют утверждать: племя корела сформировалось на Карельском перешейке в I тысячелетии н.э. и основу его составило прибалтийско-финское население.

К настоящему времени накоплен значительный материал, который дает возможность ответить на вопросы: где и как жила корела, оценить материальный и духовный уровень развития, определить ее роль в общемировой культуре, экономике и политике.

Из гуманитарных наук в первую очередь следует назвать лингвистику, изучающую важнейшие языковые процессы. В прибалтийско-финском языкознании получила распространение гипотеза о членении прибалтийско-финской языковой общности натри праязыковые группы, сформировавшиеся к I тысячелетию н.э. на территории, прилегающей к Финскому заливу. Древнекарельский язык возник в результате контактов носителей северного и восточного прибалтийско-финских прадиалектов в северо-западном Приладожье в конце I тысячелетия н.э. (Itkonen Т., 1983). Установлено, что карелы, как и другие прибалтийские финны (эстонцы, ливы, водь, ижора, финны и вепсы), составляют западную ветвь финно-угорских народов. Лингвисты считают, что некогда существовал общий язык-основа, так называемый древнекарельский язык, от него произошли и ижорский язык, и восточнофинские диалекты финского языка. По их мнению, карельские наречия - собственно карельское, ливвиковское, людиковское - возникли в результате сложных этнических процессов у населения Карельского и Олонецкого перешейков в течение II тысячелетия н.э. Происхождение, формирование и развитие собственно карельского наречия тесно связано с летописным племенем корела, проживавшим в I—II тысячелетиях н.э. на северо-западных берегах Ладожского озера.

В результате ономастических (собственные имена) исследований удалось выявить на территории Финляндии устойчивый пласт карельских топонимов, свидетельствующих о пребывании здесь древних карел. Названия мест, образованных от этнонимов, чаще всего возникают в пограничной полосе, где проживают совместно представители различных племен и народностей. Так, в северо-западном Приладожье выделяются топонимы, в основе которых лежат этнические названия: vepsa (вепсы); karjala (корела) (кстати, наличие этнонима karjala на древнекарельской этнической территории - явление удивительное. Он мог возникнуть в том случае, если карелы проживали среди иноэтничного окружения, которое и назвало их соответствующим именем. Так, например, в районе Куолемаярви карелы оказались в соседстве с лаппи и виру, в Вуоксенранта - с лаппи, вепся, хяме и т.д.). Помимо vepsa и karjala, встречаются этнонимы lappi (лопь, саамы); tsuud, tsuhna (чудь, чухна); hame (емь, хяме); savo (саво); inkeri (ижора); viro, eesti (эстонцы). Наиболее древние из них возникли в те далекие времена, когда добыча пушнины влекла людей различной этнической принадлежности в отдаленные лесные районы. Топонимы с суомен и виро встречаются в основном в южной части северо-западного Приладожья, а топонимы с лапин редки на Карельском перешейке, но севернее они попадаются часто (Мамонтова Н.Н., Кочкуркина СИ., 1982). Концентрация топонимов с основой вепс- обнаружена в северной части Карельского перешейка в приграничье с Финляндией (Муллонен И.И., 1994, с. 134).

О пестроте этнического состава населения на Карельском перешейке (этот факт в свое время способствовал формированию различных точек зрения на этническую принадлежность археологических памятников Карельского перешейка и на происхождение древнекарельской общности) можно судить по сведениям из земельной книги Яаски (1543 г.), в которой упоминаются фамилии, связанные с именем племени, народа и местности: Яаскеляйнен, Хямеляйнен, Каръялайнен, Кюмяляйнен, Лапветеляйнен, Лаппалайнен, Саволайнен, Суомалайнен, Вепсяляйнен, Виронен, Виролайнен (Мамонтова Н.Н., Кочкуркина СИ., 1982).
Новое исследование И.И. Муллонен и Д.В. Кузьмина «Топонимический атлас Карелии» значительно расширило и уточнило наши представления о топонимической карте северо-западного Приладожья.

По антропологической характеристике карелы относятся к европеоидным народам с незначительной примесью монголоидности. Антропологи высказали предположение, что восточная Финляндия - Саво и Карьяла -заселена пришедшим с юго-востока через Карельский перешеек населением, а затем уже население из восточного Саво освоило северное побережье Ботнического залива (Кайянойя П., 1974). Одонтологическое исследование погребенных из нескольких десятков кладбищ XVIII-XIX вв. на территории Республики Карелия выявило, что по особенностям зубов карелы близки многим народам, населявшим Север европейской части России (Гравере Р.У, 1982). Исследование же черепов из этих кладбищ показало, что карельские занимают особое место в восточноевропейском ареале и отличаются от эстонских, финских, саамских, русских. Прямые аналогии имеются в могильнике каменного века Звейниёки (Латвия). Видимо, протокарелы, оттесненные на территорию Карелии и находясь в изоляции, сохранили в своем антропологическом типе наиболее древние черты (Хартанович В.И., 2001, с. 133). Краниологическая серия из пос. Куркиёки, представляющая население северо-западного Приладожья конца XVIII - начала XIX в., продемонстрировала антропологическую однородность и промежуточное положение по многим признакам между финскими и карельскими черепами, но ближе к последним. Такая однородность, считает В.И. Хартанович, говорит о законченности процессов метисации финского и карельского населения и о большей доли карельского субстрата в антропологическом типе населения (Хартанович В.И., 1986, с. 117-118; 1990, с. 224; 2005, с. 19).

Территория расселения. В «Слове о погибели Русской земли» - это произведение создавалось в период между 1238 и 1246 гг. - после описания красот земли Русской указываются ее границы: «Отсюда до угров и до ляхов, до чехов, от чехов до ятвягов, от ятвягов до литовцев, до немцев, от немцев до карелов, от карелов до Устюга...». Из этой фразы можно сделать вывод, что территория карел в это время не входила в границы Русской земли (Памятники литературы, 1981, с. 130-131; Кочкуркина СИ., Спиридонов A.M., ДжаксонТ.Н., 1990).
У исследователей нет принципиальных разногласий относительно территории, на которой проживала корела. Историки, археологи, лингвисты и фольклористы считают, что в XII-XIV вв. Карельский перешеек с северозападными берегами Ладожского озера до северо-восточных берегов Финского залива с городом Корела являлся племенным центром. Этот вывод хорошо согласуется с топонимическими данными. Древнерусские летописи, берестяные грамоты довольно четко определяют территориальные границы корелы. Спорным о стается вопро с о включении Миккельских озер (территория восточной Финлядии) в древнекарельский ареал. Взгляды исследователей колеблются от признания культуры Миккельских озер карельской до полного отрицания этого мнения. Остановились на взвешенной, по моему мнению, компромиссной точке зрения, признающей не только древнекарельское влияние на культуру Саво, но и присутствие на этой территории самих древних карел (Nordman C.A., 1924; Tallgren A.M., 1931; Ayrapaa A., 1939; KivikoskiE., 1961, s. 270-271; Lehtosalo-Hilander P.-L., 1966, 1988, s. 215-223; 1994, s. 26-34; Taavitsainen J.-P, 1990, s. 105-107; Lehtinen L., 1994, s. 62-64; UinoP, 1997, s. 172-174; SaksaA.L, 1998, s. 167-172).

Исторические, лингвистические, антропологические и археологические материалы, без сомнения, свидетельствуют не только о схожести культур Саво и Приладожской Карелии, объясняемой культурными заимствованиями, но и о едином этническом регионе. Однако территориальная удаленность, другое окружение, политические акции (Ореховецкий договор) привели к изоляции населения Саво, попавшего под власть Швеции. Населению Саво и Приладожской Карелии свойственны общие черты материальной культуры.

Сказанное вовсе не означает, что район Миккельских озер был заселен только карелами. Безусловно, здесь проживали и хяме и в результате этнических взаимовлияний выработалась своя оригинальная и самобытная культура (Кочкуркина СИ., 1982, с. 57-75; 1986, с. 44-49; Kotskurkina S.I., 1992, s. 207-214).

Новые топонимические исследования ареалов топонимов Karjala-, Hameh- привели к следующим выводам. Распространение названий с основой Karjala- охватывает большую территорию, включая Финляндию (за исключением южной части), а также северо-западное Приладожье от Сортавала до Хийтолы и в меньшей степени Карельский перешеек.
Финляндский исследователь Ё. Вахтола полагает, что большинство названий этого типа возникли в емской среде, которое освоило эти территории до прихода карел (Vahtola J., 1980, s. 318). Встречаемость типонимов Karjala на родовой территории свидетельствует, по его мнению, об освоении восточных территорий емью после того, как на этих территориях сформировался карельский этнос. Указанные топонимы могли появиться и в результате промысловой деятельности еми (Муллонен И.И., Кузьмин Д.В. Топонимический атлас...). О приходе в Карелию населения с территории Финляндии, возможно, свидетельствуют географические объекты с основой Hameh(en)-, т.е." емь, емский". В топонимии Карелии зафиксировано несколько десятков названий этого типа, что свидетельствует об активных контактах корелы и еми в ходе освоения территорий.

Древние карелы выступают в сагах под их древним названием «кирьялы». Наиболее раннее упоминание о кирьялах и Кирьялаланде (земле кирьялов) содержатся в двух древнеисландских географических сочинениях и в «Саге об Одде-Стреле». Они могут приблизительно датироваться X-XI вв. Составители использовали западноевропейские географические сочинения о Прибалтике и Восточной Европе, а также собственные знания об этих странах, которые они получили в результате многих путешествий и сказания о которых сохранились в устном народном творчестве. В списке соседствующих с Русью народов и земель сразу же за ней названы кирьялы, за ними - ревалы, жители северной Эстонии, и таким образом территориальные границы кирьялов определены довольно точно.

Периодом до XII в. датируется латиноязычная хроника «История Норвегии». В географическом введении к ней среди других северных соседей Норвегии названы кирьялы.

«Сага о Хальвдане, сыне Эйстейна» относится к числу приключенческих и рассказывает о далеких от Исландии и Норвегии странах. Наряду с мифическими деталями она излагает вполне достоверные исторические события и некоторые историко-географические сведения, не встречающиеся в других памятниках древнескандинавской письменности: о водных путях между Ладогой и Беломорьем, о городе Алаборге (точно не установлено, о каком городе идет речь, некоторые полагают, что об Олонце) и о его связях с Кирьялаботнаром - «заливы кирьялов».

Ценна информация о существовании административно-политических связей между Ладогой и Кирьялаботнаром, поскольку в русских летописях до XII в. известий о нахождении древнекарельской территории в сфере влияния Ладоги нет, хотя наличие экономических и культурных контактов с Ладогой несомненно. Об этом свидетельствуют и археологические материалы.

В «Легендарной саге об Олаве Святом», норвежском конунге, рассказывается о грабительском походе ярла Свейна в 1015 г. в Кирьялаланд. Дословно изложены эти сведения и в своде саг «Красивая кожа».

В исландскую королевскую сагу Снорри Стурлусона «Круг земной» входит «Сага об Олаве Святом», которая описывает, как конунг Уппсалы Эрик в IX в. покорял восточные земли, в том числе и Кирьялаланд. В конце X - начале XI в. конунг «.. .теряет земли, обязанные данью, из-за отсутствия энергии и мужества» (Кочкуркина СИ., Спиридонов A.M., Джаксон Т.Н., 1990, с. 105).
Археологические материалы и русские источники подтверждают справедливость сообщений о походах норманнов в Прибалтику и в северозападное Приладожье. Прослеживается не только влияние североевропейской культуры в материальной культуре местного населения, существуют погребения скандинавов в этих местах.

Сведения о походах Торольва Квельдульвссона в Финнмарк, Квенланд и Кирьялаланд и о столкновении его с кирьялами есть в «Саге об Эгиле Скаллагримссоне». Согласно хронологии саги, походы происходили в 880-е гг. Однако по археологическим материалам излагаемые события могли происходить в X-XI вв.

Древнескандинавские источники XIII в. рассказывают о военных столкновениях норвежцев с корелой и о договорах с ними.
В исландских анналах, которые стали записываться в Исландии с конца XIII в. и основным источником для которых послужили сообщения королевских саг и саг об исландцах, имеются четыре сообщения:
1271 г. - карелы и квены нападают на северную Норвегию.
1279 г. - конфликт между карелами и норвежцами на севере Фенноскандии.
1296 г. -захват двух западнокарельских погостов и крещение населения.
1302 г. - нападение карелов на Норвегию.

Эти столкновения привели к новгородско-шведским переговорам, что отразилось в «Саге о Хаконе, сыне Хакона». К конунгу Хакону, находившемуся в Тронхейме, прибыли послы Александра Ярославича. Позднее норвежские представители вместе с новгородскими послами отправились в Новгород, где заключили в 1251/52 г. договор о ненападении, но, как говорит сага, продержался он недолго. Частью этого договора является так называемая «Разграничительная грамота». Новгород и Норвегия определили условия сбора дани в оговоренном размере со всей территории саамов. Конечно, отсутствие четко установленных границ не способствовало мирным отношениям, поэтому соглашение не продержалось долго. В 1326 г. был заключен русско-норвежский договор между двумя государствами. Договор разделил новгородские и норвежские земли, но обе стороны сохранили за собой право сбора дани с саамов (Кочкуркина СИ., Спиридонов A.M., ДжаксонТ.Н., 1990).

В ряде западноевропейских документов отразились территориальные претензии Ливонского ордена и Швеции на северо-западные земли Руси, как важные в стратегическом и экономическом отношениях, под видом крещения язычников с благословения папы римского. Так, в договоре 1241 г. между эзельским епископом и рыцарями Ливонского ордена говорится о том, что есть надежда на обращение в католичество населения Вотландии, Ингрии и Карелии, будто бы завоеванных немецкими рыцарями. В булле от 19 марта 1255 г. папа Александр IV рекомендовал рижскому архиепископу принять меры для обращения этих язычников в христианство, т.е. в католичество. В ответном письме архиепископ просил разрешения назначить епископа для жителей Вотландии, Ингрии и Карелии. «Епископом Карельским» был назначен гамбургский каноник, который несмотря на то, что так и не увидел своей епархии, до 1269 г. пользовался этим титулом. В папской булле от 11 марта 1256 г. содержался призыв к большому крестовому походу против язычников Восточной Европы. На призыв откликнулась только Швеция, но после неудач в 1240 и 1242 гг. (битва на Неве, Ледовое побоище) не рискнула на прямые удары. Как известно из сообщения летописи под 1256 г., шведы поначалу закрепились на р. Нарове, но эта затея кончилась провалом. Пришлось уйти, уклонившись от встречи с неприятелем. Александр принял решение собранное войско не отпускать и отправился с ним в землю еми, захваченную шведами семь лет назад. После похода Александра Невского появилась булла 1257 г., которая сообщает о нападениях карел и «язычников» и призывает к «крестовому походу» против нечестивцев (Шаскольский И.П., 1978, с. 219-220).

Ряд событий, связанных с Новгородом, Карелией, освещается в Хронике Эрика (1229-1319 гг.). О походе короля Магнуса в 1348 г. на новгородскую землю рассказывается в рифмованной хронике XV в., которая является продолжением Хроники Эрика. В них отражена точка зрения Швеции на происходящие события и, конечно, даны далеко не лестные оценки противной стороне. Так, сооружение Выборга в 1293 г. было, естественно, воспринято по-разному. Лаконичное сообщение русской летописи очень непохоже на сообщение шведской хроники, которая безмерно восторгается этим событием. Наконец-то шведы пришли в языческую землю и положили конец злу. Теперь, уверяет хроника, наступит мир, тишина и покой, а у русских будет меньше земли (Рыдзевская Е.А., 1978, с. 105-127).

Упомянуты «карилы», проживающие по соседству «с королевством нортманнов», и в средневековом латинском анонимном географическом трактате второй половины XIII в., введенном в научный оборот под названием «Описание земель». Он был открыт и опубликован в 1979 г. американским исследователем Марвином Л. Колкером. В России переведен на русский язык и опубликован в 1993 г. (Чекин Л.С, 1993, с. 206-225). Произведение, видимо, ирландского происхождения. Помимо сведений об островах на северо-западе и севере Норвегии, которые собственно и вызвали интерес Марвина Колкера, увидевшего в одном из них побережье Северной Америки, оригинальными являются сведения о Прибалтике, занимающие значительную часть трактата. Что же касается карел, то представления о них у анонимного автора весьма своеобразны: «Упомянутые карилы -лесные люди, очень грубые. Завидя приближающихся гостей-чужеземцев -например, купцов - тотчас же уходят со всей семьей в лес. Гости же могут свободно пользоваться всем, что найдут в домах, ничего, однако, с собой не унося. А вот если унесут с собой разные шкуры, которых там изобилие, а те, вернувшись домой, это приметят - тогда сразу же созывают толпу и нападают на тех гостей, как на врагов» (с. 220).

Городище Хямеенлахти-Линнавуори располагается в 3 км южнее пос. Куркиёки на южном берегу залива Хямеенлахти на границе с заливом Лайккаланлахти (на совр. картах зал. Куркийокский) Ладожского озера на возвышенности высотой 50 м над уровнем моря. Топографическая особенность линнавуори заключается в том, что она не является доминантой на местности, а представляет собой северную оконечность длинного покрытого лесом скалистого отрога, тянущегося по полуострову (местность Риеккала) от залива Хямеенлахти до залива Риеккаланлахти. Оконечность отрога завершается возвышенностью Риухту Суурмяки, на которой прослежены остатки мощных каменных стен. С запада Хямеенлахти-Линнавуори ограничена ложбиной (в конце XIX в. здесь располагались поля), по которой течет ручей, заканчивающейся мысом Хепониеми (hepo - лошадка, разг., niemi - мыс) . Небольшой заливчик с северной части линнавуори ранее назывался Хепониеменлахти. С востока возвышенность частично ограничена скалистым берегом и низиной.
Полевые работы проводились финляндским археологом Я. Аппельгреном в конце XIX в. и российскими исследователями А.И. Саксой - в 1986, 1987, 1996 гг., СИ. Кочкуркиной - в 2007-2008 гг.

Археологические вещи датируются ХII-ХIII вв.: предметы женского убранства из цветного металла (фибулы, подвески, копоушка, игольник, ножны, спиральки и стеклянные бусы), бытовой инвентарь (ножи, ключи, ледоходные шипы), боевое вооружение (наконечники стрел и копье), орудия рыболовства и т.д. (Вклейка, 22а). Упомянем индивидуальную находку, аналогии которой пока неизвестны, - плоская подвеска с петлей для подвешивания, изображающая четвероногое животное в движении (лось? лошадка?) (Вклейка, 22а:2). Собраны шесть серебряных монет (одна не определена): восточная монета второй половины X в., из четырех немецких монет одна первой половины XI в. и три -второй половины XI в. Но эти монеты не могут удревнить памятник, поскольку они использовались, вероятно, не в качестве платежного средства, а в качестве ценного сырья для переплавки.

Предпринятые раскопки позволили сделать вывод, что городище Хямеенлахти-Линнавуори по своим топографическим и конструктивным особенностям, а также вещевому инвентарю является типичным укрепленным поселением древних карел , занимающим стратегическое положение на берегу Ладожского залива. Появление неприятеля в первую очередь можно было ожидать в заливе Хямеенлахти, так как этот водный путь вел к густо заселенной местности в районе совр. по с. Куркиёки и где можно было рассчитывать на хорошую добычу. По долине длиной примерно около 2-2,5 км, вероятно, пролегал путь к другому заливу Риеккаланлахти, где можно было укрыться от неприятеля в случае опасности, а также использовать его в промысловых целях.

Связь между названием мыса Хепониеми и большим количеством найденных на городище лошадиных зубов, а также подков, вероятно, допустимо объяснить развитым коневодством в хозяйстве жителей городища. Население северо-западного Приладожья использовало лошадей в качестве тягловой силы и средства передвижения, экспортировало и разводило их (Кочкуркина СИ., 1982, с. 154). Может быть, конину употребляли в пищу.

Памятник назван по заливу Хямеенлахти (Хяме - этноним, лахти -залив). Хяме (hаmе, в русских источниках емь) - народ, издревле проживающий в центральной части Финляндии. Связи древних карел и хяме отчетливо прослеживаются как по письменным, так и археологическим источникам. Топонимы hame зарегистрированы на Карельском перешейке, на территории северного Приладожья от Куркиеки до Суйстамо .