Житие святой преподобномученицы Елисаветы (Романовой). Елизавета Федоровна: какой она была

Елизавета Романова, 1887 г.

Елизавета Фёдоровна Романова (1864-1918) – великая княгиня.

В 1864 г. в немецком городе Дармштадте родилась девочка, которую назвали Елизаветой Александрой Луизой Алисой. Судя по количеству имён, святых покровителей должно было ей хватить на долгую, счастливую жизнь. Отцом Эллы, так звали девочку в семье, был великий герцог Гессен-Дармштадтский Людвиг IV, а матерью – принцесса Алиса, дочь английской королевы Виктории. До 14 лет девочку воспитывала мать, много времени уделявшая благотворительности. В 1878 г. в возрасте 35 лет мать умерла, и Элла уехала к бабушке в Англию.

Элла обладала множеством талантов, которые придавали её красоте тонкость и одухотворённость: обладала приятным голосом и хорошо пела, разбиралась в живописи и умела рисовать, любила цветы и составляла из них прекрасные букеты.

В 1884 г. двадцатилетняя Элла вышла замуж за великого князя Сергея Александровича (1857-1905), брата императора Александра III (1845-1894), и стала великой княгиней Елизаветой Фёдоровной. Казалось бы впереди счастливая семейная жизнь. Однако семья получилась странная. Одни говорили, что странность определялась равнодушием князя к женщинам. Другие – религиозностью Елизаветы Фёдоровны и Сергея Александровича.

Трудно понять, в какой степени благотворительность была вызвана внутренним побуждением Елизаветы Фёдоровны, а в какой – семейными обстоятельствами. Да и едва ли нужно это "взвешивание". В то время благотворительность была естественной, а положение жены генерал-губернатора давало для этого дополнительные возможности. Великая княгиня их использовала и, не имея своих детей, помогала тысячам "чужих", которые в её помощи нуждались.

Посвящается княгине Елизавете Фёдоровне

Елизавета Романова, 1887 г.

Я на тебя гляжу, любуясь ежечасно:
Ты так невыразимо хороша!
О, верно, под такой наружностью прекрасной
Такая же прекрасная душа!

Какой-то кротости и грусти сокровенной
В твоих очах таится глубина;
Как ангел ты тиха, чиста и совершенна;
Как женщина, стыдлива и нежна.

Пусть на земле ничто средь зол и скорби многой
Твою не запятнает чистоту.
И всякий, увидав тебя, прославит Бога,
Создавшего такую красоту!

Святая мученица Елизавета Федоровна Романова

Великая герцогиня Гессенская и Прирейнская Алиса с дочерью Эллой

Элла с матерью Алисой,Великой герцогиней Гессенской и Прирейнской

Людвиг IV Гессенский и Алиса с принцессами Викторией и Елизаветой (справа).

Принцесса Елизавета Александра Луиза Алиса Гессен-Дармштадская

Дети воспитывались в традициях старой Англии, их жизнь проходила по строгому порядку, установленному матерью. Детская одежда и еда были самыми простыми. Старшие дочери сами выполняли свою домашнюю работу: убирали комнаты, постели, топили камин. Впоследствии Елизавета Федоровна говорила: «В доме меня научили всему». Мать внимательно следила за талантами и наклонностями каждого из семерых детей и старалась воспитать их на твердой основе христианских заповедей, вложить в сердца любовь к ближним, особенно к страждущим.

Родители Елизаветы Федоровны раздали большую часть своего состояния на благотворительные нужды, а дети постоянно ездили с матерью в госпитали, приюты, дома для инвалидов, принося с собой большие букеты цветов, ставили их в вазы, разносили по палатам больных.

Елизавета с детства любила природу и особенно цветы, которые увлеченно рисовала. У нее был живописный дар, и всю жизнь она много времени уделяла этому занятию. Любила классическую музыку. Все, знавшие Елизавету с детства, отмечали ее религиозность и любовь к ближним. Как говорила впоследствии сама Елизавета Федоровна, на нее еще в самой ранней юности имели огромное влияние жизнь и подвиги святой её дальней родственницы Елизаветы Тюрингенской, в честь которой она носила свое имя.

Портрет семья Великого герцога Людвига IV, написанный для королевы Виктории в 1879 году художником бароном Генрихом фон Ангели.

В тот год закончилась для Елизаветы пора детства. Горе усилило ее молитвы. Она поняла, что жизнь на земле — путь Креста. Ребенок всеми силами старался облегчить горе отца, поддержать его, утешить, а младшим своим сестрам и брату в какой-то мере заменить мать.

Алиса и Луи вместе со своими детьми: Мари в руках великого князя и (слева направо) Ella, Эрни, Alix, Irene, и Виктория

Великая герцогиня Гессенская и Прирейнская Алиса

Художник - Henry Charles Heath

Принцессы Виктория, Елизавета, Ирен, Аликс Гессен скорбят о матери.

На двадцатом году жизни принцесса Елизавета стала невестой великого князя Сергея Александровича, пятого сына императора Александра II, брата императора Александра III. Она познакомилась с будущим супругом в детстве, когда он приезжал в Германию со своей матерью, императрицей Марией Александровной, также происходившей из Гессенского дома. До этого все претенденты на ее руку получали отказ: принцесса Елизавета в юности дала обет хранить девственность всю жизнь. После откровенной беседы ее с Сергеем Александровичем выяснилось, что он тайно дал такой же обет. По взаимному согласию брак их был духовным, они жили как брат с сестрой.

Великий князь Сергей Александрович

Елизавета Александра Луиза Алиса Гессен-Дармштадская

Елизавета Федоровна с мужем Сергеем Александровичем

Елизавета Федоровна с мужем Сергеем Александровичем.

Венчание состоялось в церкви Большого дворца Санкт-Петербурга по православному обряду, а после него и по протестантскому в одной из гостиных дворца. Великая княгиня напряженно занималась русским языком, желая глубже изучить культуру и особенно веру новой своей родины.

Великая княгиня Елизавета была ослепительно красива. В те времена говорили, что в Европе есть только две красавицы, и обе — Елизаветы: Елизавета Австрийская, супруга императора Франца-Иосифа, и Елизавета Федоровна.

Великая княгиня Елизавета Федоровна Романова.

Ф.И. Рерберг.

Великая княгиня Елизавета Федоровна Романова.

Zon, Karl Rudolf -

Великая княгиня Елизавета Федоровна Романова.

А.П.Соколов

Елизавета Федоровна твердо решила перейти в православие. От этого шага ее удерживал страх причинить боль своим родным, и прежде всего, отцу. Наконец, 1 января 1891 года она написала отцу письмо о своем решении, прося о короткой телеграммы благословении.

Отец не послал дочери желаемой телеграммы с благословением, а написал письмо, в котором говорил что решение ее приносит ему боль и страдание, и он не может дать благословения. Тогда Елизавета Федоровна проявила мужество и, несмотря на моральные страдания твердо решила перейти в православие.

13 (25) апреля, в Лазареву субботу, было совершено таинство миропомазания великой княгини Елизаветы Федоровны с оставлением ей прежнего имени, но уже в честь святой праведной Елизаветы — матери святого Иоанна Предтечи, память которой Православная церковь совершает 5 (18) сентября.

Фридрих Август фон Каульбах.

Великая княгиня Елизавета Фёдоровна,В.И.Нестеренко

Великая княгиня Елизавета Федоровна,1887 г.Художник С.Ф.Александровский

Великая княгиня Елизавета Фёдоровна

В 1891 году император Александр III назначил великого князя Сергея Александровича Московским генерал-губернатором. Супруга генерал-губернатора должна была исполнять множество обязанностей — шли постоянные приемы, концерты, балы. Необходимо было улыбаться и кланяться гостям, танцевать и вести беседы независимо от настроения, состояния здоровья и желания.

Жители Москвы скоро оценили ее милосердное сердце. Она ходила по больницам для бедных, в богадельни, в приюты для беспризорных детей. И везде старалась облегчить страдания людей: раздавала еду, одежду, деньги, улучшала условия жизни несчастных.

Великая княгиня Елизавета Федоровна

Комната великой княгини Елизаветы Федоровны

В 1894 году, после многих препятствий состоялось решение о помолвке великой княгини Алисы с наследником Российского престола Николаем Александровичем. Елизавета Федоровна радовалась тому, что молодые влюбленные смогут, наконец, соединиться, и ее сестра будет жить в дорогой ее сердцу России. Принцессе Алисе было 22 года и Елизавета Федоровна надеялась, что сестра, живя в России, поймет и полюбит русский народ, овладеет русским языком в совершенстве и сможет подготовиться к высокому служению императрицы Российской.

Две сестры Элла и Аликс

Элла и Аликс

Императрица Александра Федоровна и великая княгиня Елизавета Федоровна

Но все случилось по-иному. Невеста наследника прибыла в Россию, когда император Александр III лежал в предсмертной болезни. 20 октября 1894 года император скончался. На следующий день принцесса Алиса перешла в православие с именем Александры. Бракосочетание императора Николая II и Александры Федоровны состоялось через неделю после похорон, а весной 1896 года состоялось коронование в Москве. Торжества омрачились страшным бедствием: на Ходынском поле, где раздавались подарки народу, началась давка — тысячи людей были ранены или задавлены.

Великая княгиня Елизавета Федоровна

Император Николай II,императрица Александра Федоровна и великая княгиня Елизавета Федоровна,Д.Белюкин

Император Николай II,императрица Александра Федоровна,великий князь Сергей Александрович,великая княгиня Елизавета Федоровна

В Москве она устроила госпиталь для раненых, создала специальные комитеты по обеспечению вдов и сирот погибших на фронте. Но русские войска терпели одно поражение за другим. Война показала техническую и военную неподготовленность России, недостатки государственного управления. Началось сведение счетов за былые обиды произвола или несправедливости, небывалый размах террористических актов, митинги, забастовки. Государственный и общественный порядок разваливался, надвигалась революция.

Сергей Александрович считал, что необходимо принять более жесткие меры по отношению к революционерам и доложил об этом императору, сказав, что при сложившейся ситуации не может больше занимать должность генерал-губернатора Москвы. Государь принял отставку и супруги покинули губернаторский дом, переехав временно в Нескучное.

Тем временем боевая организация эсеров приговорила великого князя Сергея Александровича к смерти. Ее агенты следили за ним, выжидая удобного случая, чтобы совершить казнь. Елизавета Федоровна знала, что супругу угрожает смертельная опасность. В анонимных письмах ее предупреждали, чтобы она не сопровождала своего мужа, если не хочет разделить его участь. Великая княгиня тем более старалась не оставлять его одного и, по возможности, повсюду сопровождала супруга.

Великий князь Сергей Александрович,В.И.Нестеренко

Великий князь Сергей Александрович и великая кнгиня Елизавета Федоровна

5 (18) февраля 1905 года Сергей Александрович был убит бомбой, брошенной террористом Иваном Каляевым. Когда Елизавета Федоровна прибыла к месту взрыва, там уже собралась толпа. Кто-то попытался помешать ей подойти к останкам супруга, но она своими руками собрала на носилки разбросанные взрывом куски тела мужа.

На третий день после смерти мужа Елизавета Федоровна поехала в тюрьму, где содержался убийца. Каляев сказал: «Я не хотел убивать вас, я видел его несколько раз и то время, когда имел бомбу наготове, но вы были с ним, и я не решился его тронут ь».

- «И вы не сообразили того, что вы убили меня вместе с ним ?» — ответила она. Далее она сказала, что принесла прощение от Сергея Александровича и просила его покаяться. Но он отказался. Все же Елизавета Федоровна оставила в камере Евангелие и маленькую иконку, надеясь на чудо. Выходя из тюрьмы, она сказала: «Моя попытка оказалась безрезультатной, хотя, кто знает, возможно, что в последнюю минуту он осознает свой грех и раскается в нем». Великая княгиня просила императора Николая II о помиловании Каляева, но это прошение было отклонено.

Встреча Елизаветы Федоровны и Каляева.

С момента кончины супруга Елизавета Федоровна не снимала траур, стала держать строгий пост, много молилась. Ее спальня в Николаевском дворце стала напоминать монашескую келью. Вся роскошная мебель была вынесена, стены перекрашены в белый цвет, на них находились только иконы и картины духовного содержания. На светских приемах она не появлялась. Бывала только в храме на бракосочетаниях или крестинах родственников и друзей и сразу уходила домой или по делам. Теперь ее ничто не связывало со светской жизнью.

Елизавета Федоровна в трауре после смерти мужа

10 февраля 1909 года великая княгиня, собрала 17 сестер основанной ею обители, сняла траурное платье, облачилась в монашеское одеяние и сказала: «Я оставлю блестящий мир, где я занимала блестящее положение, но вместе со всеми вами я восхожу в более великий мир — в мир бедных и страдающих ».

Елизавета Федоровна Романова.

Первый храм обители («больничный») был освящен епископом Трифоном 9 (21) сентября 1909 г. (в день празднования Рождества Пресвятой Богородицы) во имя святых жен-мироносиц Марфы и Марии. Второй храм — в честь Покрова Пресвятой Богородицы, освящен в 1911 году (архитектор А.В. Щусев, росписи М.В. Нестерова)

Михаил Нестеров. Елисавета Феодоровна Романова. Между 1910 и 1912 годами.

День в Марфо-Мариинской обители начинался в 6 часов утра. После общего утреннего молитвенного правила. В больничном храме великая княгиня давала послушания сестрам на предстоящий день. Свободные от послушания оставались в храме, где начиналась Божественная Литургия. Дневная трапеза проходила с чтением житий святых. В 5 часов вечера в церкви служили вечерню с утреней, где присутствовали все свободные от послушании сестры. Под праздники и воскресение совершалось всенощное бдение. В 9 часов вечера в больничном храме читалось вечернее правило, после него все сестры, получив благословение настоятельницы, расходились по кельям. Четыре раза в неделю за вечерней читались акафисты: в воскресенье — Спасителю, в понедельник — архангелу Михаилу и всем Бесплотным Небесным Силам, в среду — святым женам-мироносицам Марфе и Марии, и в пятницу — Божией Матери или Страстям Христовым. В часовне, сооруженной в конце сада, читалась Псалтирь по покойникам. Часто ночами молилась там сама настоятельница. Внутренней жизнью сестер руководил замечательный священник и пастырь — духовник обители, протоирей Митрофан Серебрянский. Дважды в неделю он проводил беседы с сестрами. Кроме того, сестры могли ежедневно в определенные часы приходить за советом и наставлением к духовнику или к настоятельнице. Великая княгиня вместе с отцом Митрофаном учила сестер не только медицинским знаниям, но и духовному наставлению опустившихся, заблудших и отчаявшихся людей. Каждое воскресенье после вечерней службы в соборе Покрова Божией Матери устраивались беседы для народа с общим пением молитв.

Марфо-Мариинская обитель

Протоиерей Митрофан Сребрянский

Богослужение в обители всегда стояло на блистательной высоте благодаря исключительным по своим пастырским достоинствам духовнику, избранному настоятельницей. Сюда приходили для совершения богослужений и проповедования лучшие пастыри и проповедники не только Москвы, но и многих отдаленных мест России. Как пчела собирала настоятельница нектар со всех цветов,чтобы люди ощутили особый аромат духовности. Обитель, ее храмы и богослужение вызывали восхищение современников. Этому способствовали не только храмы обители, но и прекрасный парк с оранжереями — в лучших традициях садового искусства XVIII — XIX века. Это был единый ансамбль, соединявший гармонично внешнюю и внутреннюю красоту.

Великая княгиня Елизавета Федоровна

Современница великой княгини — Нонна Грэйтон, фрейлина ее родственницы принцессы Виктории, свидетельствует: «Она обладала замечательным качеством — видеть хорошее и настоящее в людях, и старалась это выявлять. Она также совсем не имела высокого мнения о своих качествах... У нее никогда не было слов «не могу», и никогда ничего не было унылого в жизни Марфо-Мариинской обители. Все было там совершенно как внутри, так и снаружи. И кто бывал там, уносил прекрасное чувство» .

В Марфо-Мариинской обители великая княгиня вела жизнь подвижницы. Спала на деревянной кровати без матраца. Строго соблюдала посты, вкушая только растительную пищу. Утром вставала на молитву, после чего распределяла послушания сестрам, работала в клинике, принимала посетителей, разбирала прошения и письма.

Вечером, — обход больных, заканчивающийся за полночь. Ночью она молилась в молельне или в церкви, ее сон редко продолжался более трех часов. Когда больной метался и нуждался в помощи, она просиживала у его постели до рассвета. В больнице Елизавета Федоровна брала на себя самую ответственную работу: ассистировала при операциях, делала перевязки, находила слова утешения, стремилась облегчить страдания больных. Они говорили, что от великой княгини исходила целебная сила, которая помогала им переносить боль и соглашаться на тяжелые операции.

В качестве главного средства от недугов настоятельница всегда предлагала исповедь и причастие. Она говорили: «Безнравственно утешать умирающих ложной надеждой на выздоровление, лучше помочь им по-христиански перейти в вечност ь».

Исцеленные пациенты плакали, уходя из Марфо-Мариинской больницы, расставаясь с «великой матушкой », как они называли настоятельницу. При обители работала воскресная школа для работниц фабрики. Любой желающий мог пользоваться фондами прекрасной библиотеки. Действовала бесплатная столовая для бедных.

Настоятельница Марфо-Мариинской обители считала, что главное все же не больница, а помощь бедным и нуждающимся. Обитель получала до 12000 прошений в год. О чем только ни просили: устроить на лечение, найти работу, присмотреть за детьми, ухаживать за лежачими больными, отправить на учебу за границу.

Она находила возможности для помощи духовенству — давала средства на нужды бедных сельских приходов, которые не могли отремонтировать храм или построить новый. Она ободряла, укрепляла, помогала материально священникам — миссионерам, трудившимся среди язычников крайнего севера или инородцев окраин России.

Одним из главных мест бедности, которому великая княгиня уделяла особое внимание, был Хитров рынок. Елизавета Федоровна в сопровождении своей келейницы Варвары Яковлевой или сестры обители княжны Марии Оболенской, неутомимо переходя от одного притона к другому, собирала сирот и уговаривала родителей отдать ей на воспитание детей. Все население Хитрова уважало ее, называя «сестрой Елисаветой» или «матушкой ». Полиция постоянно предупреждала ее, что не в состоянии гарантировать ей безопасность.

Варвара Яковлева

Княжна Мария Оболенская

Хитров рынок

В ответ на это великая княгиня всегда благодарила полицию за заботу и говорила, что ее жизнь не в их руках, а в руках Божиих. Она старалась спасать детей Хитровки. Ее не пугали нечистота, брань, потерявший человеческий облик лица. Она говорила: «Подобие Божие может быть иногда затемнено, но оно никогда не может быть уничтожено».

Мальчиков, вырванных из Хитровки, она устраивала в общежития. Из одной группы таких недавних оборванцев образовалась артель исполнительных посыльных Москвы. Девочек устраивала в закрытые учебные заведения или приюты, где также следили за их здоровьем, духовным и физическим.

Елизавета Федоровна организовала дома призрения для сирот, инвалидов, тяжело больных, находила время для посещения их, постоянно поддерживала материально, привозила подарки. Рассказывают такой случай: однажды великая княгиня должна была приехать в приют для маленьких сирот. Все готовились достойно встретить свою благодетельницу. Девочкам сказали, что приедет великая княгиня: нужно будет поздороваться с ней и поцеловать ручки. Когда Елизавета Федоровна приехала — ее встретили малютки в белых платьицах. Они дружно поздоровались и все протянули свои ручки великой княгине со словами: «целуйте ручки». Воспитательницы ужаснулись: что же будет. Но великая княгиня подошла к каждой из девочек и всем поцеловала ручки. Плакали при этом все — такое умиление и благоговение было на лицах и в сердцах.

«Великая матушка » надеялась, что созданная ею Марфо-Мариинская обитель Милосердия расцветет большим плодоносным древом.

Со временем она собиралась устроить отделения обители и в других городах России.

Великой княгине была присуща исконно русская любовь к паломничеству.

Не раз ездила она в Саров и с радостью спешила в храм, чтобы помолиться у раки преподобного Серафима. Ездила она во Псков, в Оптину пустынь, в Зосимову пустынь, была в Соловецком монастыре. Посещала и самые маленькие монастыри в захолустных и отдаленных местах России. Присутствовала на всех духовных торжествах, связанных с открытием или перенесением мощей угодников Божиих. Больным паломникам, ожидавшим исцеления от новопрославляемых святых, великая княгиня тайно помогала, ухаживала за ними. В 1914 году она посетила монастырь в Алапаевске, которому суждено было стать местом ее заточения и мученической смерти.

Она была покровительницей русских паломников, отправлявшихся в Иерусалим. Через общества организованные ею, покрывалась стоимость билетов паломников, плывущих из Одессы в Яффу. Она построила также большую гостиницу в Иерусалиме.

Еще одно славное деяние великой княгини — постройка русского православного храма в Италии, в городе Бари, где покоятся мощи святителя Николая Мир Ликийского. В 1914 году был освящен нижний храм в честь святителя Николая и странноприимный дом.

В годы первой мировой войны трудов у великой княгини прибавилось: необходимо было ухаживать за ранеными в лазаретах. Часть сестер обители была отпущена для работы в полевом госпитале. Первое время Елизавета Федоровна, побуждаемая христианским чувством, навещала и пленных немцев, но клевета о тайной поддержке противника заставила ее отказаться от этого.

В 1916 году к воротам обители подошла разъяренная толпа с требованием выдать германского шпиона — брата Елизаветы Федоровны, якобы скрывавшегося в обители. Настоятельница вышла к толпе одна и предложила осмотреть все помещения общины. Конный отряд полиции разогнал толпу.

Вскоре после Февральской революции к обители снова подошла толпа с винтовками, красными флагами и бантами. Сама настоятельница открыла ворота — ей объявили, что приехали, чтобы арестовать ее и предать суду как немецкую шпионку, к тому же хранящую в монастыре оружие.

Николай Константинович Константинов

На требование пришедших немедленно ехать с ними, великая княгиня сказала, что должна сделать распоряжения и проститься с сестрами. Настоятельница собрала всех сестер в обители и попросила отца Митрофана служить молебен. Потом, обратясь к революционерам, пригласила войти их в церковь, но оставить оружие у входа. Они нехотя сняли винтовки и последовали в храм.

Весь молебен Елизавета Федоровна простояла на коленях. После окончания службы она сказала, что отец Митрофан покажет им все постройки обители, и они могут искать то, что хотят найти. Конечно, ничего там не нашли, кроме келий сестер и госпиталя с больными. После ухода толпы Елизавета Федоровна сказала сестрам: «Очевидно мы недостойны еще мученического венца» .

Весной 1917 года к ней приехал шведский министр по поручению кайзера Вильгельма и предложил ей помощь в выезде за границу. Елизавета Федоровна ответила, что решила разделить судьбу страны, которую считает своей новой родиной и не может оставить сестер обители в это трудное время.

Никогда не было за богослужением в обители столько народа как перед октябрьским переворотом. Шли не только за тарелкой супа или медицинской помощью, сколько за утешением и советом «великой матушки ». Елизавета Федоровна всех принимала, выслушивала, укрепляла. Люди уходили от нее умиротворенными и ободренными.

Михаил Нестеров

Фреска "Христос у Марфы и Марии" для Покровского собора Марфо-Мариинской обители в Москве

Михаил Нестеров

Первое время после октябрьского переворота Марфо-Мариинскую обитель не трогали. Напротив, сестрам оказывали уважение, два раза в неделю к обители подъезжал грузовик с продовольствием: черный хлеб, вяленая рыба, овощи, немного жиров и сахара. Из медикаментов выдавали в ограниченном количестве перевязочный материал и лекарства первой необходимости.

18 июля православная церковь чтит память святой мученицы Елизаветы Федоровны Романовой, великой княгини. Она единственная из семьи Романовых, чья святость совершенно бесспорна.

Святая преподобномученица великая княгиня Елизавета Федоровна (официально в России — Елисавета Феодоровна) родилась 20 октября (1 ноября) 1864 в Германии, в городе Дармштадт. Она была вторым ребенком в семье великого герцога Гессен-Дармштадского Людвига IV и принцессы Алисы, дочери королевы английской Виктории. Еще одна дочь этой четы (Алиса) станет впоследствии императрицей Российской Александрой Федоровной.
Дети воспитывались в традициях старой Англии, их жизнь проходила по строгому порядку, установленному матерью. Детская одежда и еда были самыми простыми. Старшие дочери сами выполняли свою домашнюю работу: убирали комнаты, постели, топили камин. Впоследствии Елизавета Федоровна говорила: «В доме меня научили всему». Мать внимательно следила за талантами и наклонностями каждого из семерых детей и старалась воспитать их на твердой основе христианских заповедей, вложить в сердца любовь к ближним, особенно к страждущим.
Родители Елизаветы Федоровны раздали большую часть своего состояния на благотворительные нужды, а дети постоянно ездили с матерью в госпитали, приюты, дома для инвалидов, принося с собой большие букеты цветов, ставили их в вазы, разносили по палатам больных.
Елизавета с детства любила природу и особенно цветы, которые увлеченно рисовала. У нее был живописный дар, и всю жизнь она много времени уделяла этому занятию. Любила классическую музыку. Все, знавшие Елизавету с детства, отмечали ее религиозность и любовь к ближним. Как говорила впоследствии сама Елизавета Федоровна, на нее еще в самой ранней юности имели огромное влияние жизнь и подвиги святой её дальней родственницы Елизаветы Тюрингенской, в честь которой она носила свое имя.

Елизавета Федоровна в 1887 году

В 1873 году разбился насмерть на глазах у матери трехлетний брат Елизаветы Фридрих. В 1876 г. в Дармштадте началась эпидемия дифтерита, заболели все дети, кроме Елизаветы. Мать просиживала ночами у постелей заболевших детей. Вскоре умерла четырехлетняя Мария, а вслед за ней заболела и умерла сама великая герцогиня Алиса в возрасте 35 лет.
В тот год закончилась для Елизаветы пора детства. Горе усилило ее молитвы. Она поняла, что жизнь на земле — путь Креста. Ребенок всеми силами старался облегчить горе отца, поддержать его, утешить, а младшим своим сестрам и брату в какой-то мере заменить мать.
На двадцатом году жизни принцесса Елизавета стала невестой великого князя Сергея Александровича, пятого сына императора Александра II, брата императора Александра III. Она познакомилась с будущим супругом в детстве, когда он приезжал в Германию со своей матерью, императрицей Марией Александровной, также происходившей из Гессенского дома. До этого все претенденты на ее руку получали отказ: принцесса Елизавета в юности дала обет хранить девственность всю жизнь. После откровенной беседы ее с Сергеем Александровичем выяснилось, что он тайно дал такой же обет. По взаимному согласию брак их был духовным, они жили как брат с сестрой.

Елизавета Федоровна с мужем Сергеем Александровичем

Вся семья сопровождала принцессу Елизавету на свадьбу в Россию. Вместо с ней приехала и двенадцатилетняя сестра Алиса, которая встретила здесь своего будущего супруга, цесаревича Николая Александровича.
Венчание состоялось в церкви Большого дворца Санкт-Петербурга по православному обряду, а после него и по протестантскому в одной из гостиных дворца. Великая княгиня напряженно занималась русским языком, желая глубже изучить культуру и особенно веру новой своей родины.
Великая княгиня Елизавета была ослепительно красива. В те времена говорили, что в Европе есть только две красавицы, и обе — Елизаветы: Елизавета Австрийская, супруга императора Франца-Иосифа, и Елизавета Федоровна.

Большую часть года великая княгиня жила с супругом в их имении Ильинское, в шестидесяти километрах от Москвы, на берегу Москвы-реки. Она любила Москву с ее старинными храмами, монастырями и патриархальным бытом. Сергей Александрович был глубоко религиозным человеком, строго соблюдал все церковные каноны, посты, часто ходил на службы, ездил в монастыри — великая княгиня везде следовала за мужем и простаивала долгие церковные службы. Здесь она испытывала удивительное чувство, так непохожее на то, что встречала в протестантской кирхе.
Елизавета Федоровна твердо решила перейти в православие. От этого шага ее удерживал страх причинить боль своим родным, и прежде всего, отцу. Наконец, 1 января 1891 года она написала отцу письмо о своем решении, прося о короткой телеграммы благословении.
Отец не послал дочери желаемой телеграммы с благословением, а написал письмо, в котором говорил что решение ее приносит ему боль и страдание, и он не может дать благословения. Тогда Елизавета Федоровна проявила мужество и, несмотря на моральные страдания твердо решила перейти в православие.
13 (25) апреля, в Лазареву субботу, было совершено таинство миропомазания великой княгини Елизаветы Федоровны с оставлением ей прежнего имени, но уже в честь святой праведной Елизаветы — матери святого Иоанна Предтечи, память которой Православная церковь совершает 5 (18) сентября.
В 1891 году император Александр III назначил великого князя Сергея Александровича Московским генерал-губернатором. Супруга генерал-губернатора должна была исполнять множество обязанностей — шли постоянные приемы, концерты, балы. Необходимо было улыбаться и кланяться гостям, танцевать и вести беседы независимо от настроения, состояния здоровья и желания.
Жители Москвы скоро оценили ее милосердное сердце. Она ходила по больницам для бедных, в богадельни, в приюты для беспризорных детей. И везде старалась облегчить страдания людей: раздавала еду, одежду, деньги, улучшала условия жизни несчастных.
В 1894 году, после многих препятствий состоялось решение о помолвке великой княгини Алисы с наследником Российского престола Николаем Александровичем. Елизавета Федоровна радовалась тому, что молодые влюбленные смогут, наконец, соединиться, и ее сестра будет жить в дорогой ее сердцу России. Принцессе Алисе было 22 года и Елизавета Федоровна надеялась, что сестра, живя в России, поймет и полюбит русский народ, овладеет русским языком в совершенстве и сможет подготовиться к высокому служению императрицы Российской.
Но все случилось по-иному. Невеста наследника прибыла в Россию, когда император Александр III лежал в предсмертной болезни. 20 октября 1894 года император скончался. На следующий день принцесса Алиса перешла в православие с именем Александры. Бракосочетание императора Николая II и Александры Федоровны состоялось через неделю после похорон, а весной 1896 года состоялось коронование в Москве. Торжества омрачились страшным бедствием: на Ходынском поле, где раздавались подарки народу, началась давка — тысячи людей были ранены или задавлены.

Когда началась русско-японская война, Елизавета Федоровна немедленно занялась организацией помощи фронту. Одним из ее замечательных начинаний было устройство мастерских для помощи солдатам — под них были заняты все залы Кремлевского дворца, кроме Тронного. Тысячи женщин трудились над швейными машинами и рабочими столами. Огромные пожертвования поступали со всей Москвы и из провинции. Отсюда шли на фронт тюки с продовольствием, обмундированием, медикаментами и подарками для солдат. Великая княгиня отправляла на фронт походные церкви с иконами и всем необходимым для совершения богослужения. Лично от себя посылала Евангелия, иконки и молитвенники. На свои средства великая княгиня сформировала несколько санитарных поездов.
В Москве она устроила госпиталь для раненых, создала специальные комитеты по обеспечению вдов и сирот погибших на фронте. Но русские войска терпели одно поражение за другим. Война показала техническую и военную неподготовленность России, недостатки государственного управления. Началось сведение счетов за былые обиды произвола или несправедливости, небывалый размах террористических актов, митинги, забастовки. Государственный и общественный порядок разваливался, надвигалась революция.
Сергей Александрович считал, что необходимо принять более жесткие меры по отношению к революционерам и доложил об этом императору, сказав, что при сложившейся ситуации не может больше занимать должность генерал-губернатора Москвы. Государь принял отставку и супруги покинули губернаторский дом, переехав временно в Нескучное.
Тем временем боевая организация эсеров приговорила великого князя Сергея Александровича к смерти. Ее агенты следили за ним, выжидая удобного случая, чтобы совершить казнь. Елизавета Федоровна знала, что супругу угрожает смертельная опасность. В анонимных письмах ее предупреждали, чтобы она не сопровождала своего мужа, если не хочет разделить его участь. Великая княгиня тем более старалась не оставлять его одного и, по возможности, повсюду сопровождала супруга.
5 (18) февраля 1905 года Сергей Александрович был убит бомбой, брошенной террористом Иваном Каляевым. Когда Елизавета Федоровна прибыла к месту взрыва, там уже собралась толпа. Кто-то попытался помешать ей подойти к останкам супруга, но она своими руками собрала на носилки разбросанные взрывом куски тела мужа.
На третий день после смерти мужа Елизавета Федоровна поехала в тюрьму, где содержался убийца. Каляев сказал: «Я не хотел убивать вас, я видел его несколько раз и то время, когда имел бомбу наготове, но вы были с ним, и я не решился его тронуть».
- «И вы не сообразили того, что вы убили меня вместе с ним?» — ответила она. Далее она сказала, что принесла прощение от Сергея Александровича и просила его покаяться. Но он отказался. Все же Елизавета Федоровна оставила в камере Евангелие и маленькую иконку, надеясь на чудо. Выходя из тюрьмы, она сказала: «Моя попытка оказалась безрезультатной, хотя, кто знает, возможно, что в последнюю минуту он осознает свой грех и раскается в нем». Великая княгиня просила императора Николая II о помиловании Каляева, но это прошение было отклонено.
С момента кончины супруга Елизавета Федоровна не снимала траур, стала держать строгий пост, много молилась. Ее спальня в Николаевском дворце стала напоминать монашескую келью. Вся роскошная мебель была вынесена, стены перекрашены в белый цвет, на них находились только иконы и картины духовного содержания. На светских приемах она не появлялась. Бывала только в храме на бракосочетаниях или крестинах родственников и друзей и сразу уходила домой или по делам. Теперь ее ничто не связывало со светской жизнью.

Елизавета Федоровна в трауре после смерти мужа

Она собрала все свои драгоценности, часть отдала казне, часть — родственникам, а остальное решила употребить на постройку обители милосердия. На Большой Ордынке в Москве Елизавета Федоровна приобрела усадьбу с четырьмя домами и садом. В самом большом двухэтажном доме расположились столовая для сестер, кухня и другие хозяйственные помещения, во втором — церковь и больница, рядом — аптека и амбулатория для приходящих больных. В четвертом доме находилась квартира для священника — духовника обители, классы школы для девочек приюта и библиотека.
10 февраля 1909 года великая княгиня, собрала 17 сестер основанной ею обители, сняла траурное платье, облачилась в монашеское одеяние и сказала: «Я оставлю блестящий мир, где я занимала блестящее положение, но вместе со всеми вами я восхожу в более великий мир — в мир бедных и страдающих».

День в Марфо-Мариинской обители начинался и 6 часов утра. После общего утреннего молитвенного правила. В больничном храме великая княгиня давала послушания сестрам на предстоящий день. Свободные от послушания оставались в храме, где начиналась Божественная Литургия. Дневная трапеза проходила с чтением житий святых. В 5 часов вечера в церкви служили вечерню с утреней, где присутствовали все свободные от послушании сестры. Под праздники и воскресение совершалось всенощное бдение. В 9 часов вечера в больничном храме читалось вечернее правило, после него все сестры, получив благословение настоятельницы, расходились по кельям. Четыре раза в неделю за вечерней читались акафисты: в воскресенье — Спасителю, в понедельник — архангелу Михаилу и всем Бесплотным Небесным Силам, в среду — святым женам-мироносицам Марфе и Марии, и в пятницу — Божией Матери или Страстям Христовым. В часовне, сооруженной в конце сада, читалась Псалтирь по покойникам. Часто ночами молилась там сама настоятельница. Внутренней жизнью сестер руководил замечательный священник и пастырь — духовник обители, протоирей Митрофан Серебрянский. Дважды в неделю он проводил беседы с сестрами. Кроме того, сестры могли ежедневно в определенные часы приходить за советом и наставлением к духовнику или к настоятельнице. Великая княгиня вместе с отцом Митрофаном учила сестер не только медицинским знаниям, но и духовному наставлению опустившихся, заблудших и отчаявшихся людей. Каждое воскресенье после вечерней службы в соборе Покрова Божией Матери устраивались беседы для народа с общим пением молитв.
Богослужение в обители всегда стояло на блистательной высоте благодаря исключительным по своим пастырским достоинствам духовнику, избранному настоятельницей. Сюда приходили для совершения богослужений и проповедования лучшие пастыри и проповедники не только Москвы, но и многих отдаленных мест России. Как пчела собирала настоятельница нектар со всех цветов,чтобы люди ощутили особый аромат духовности. Обитель, ее храмы и богослужение вызывали восхищение современников. Этому способствовали не только храмы обители, но и прекрасный парк с оранжереями — в лучших традициях садового искусства XVIII — XIX века. Это был единый ансамбль, соединявший гармонично внешнюю и внутреннюю красоту.
Современница великой княгини — Нонна Грэйтон, фрейлина ее родственницы принцессы Виктории, свидетельствует: «Она обладала замечательным качеством — видеть хорошее и настоящее в людях, и старалась это выявлять. Она также совсем не имела высокого мнения о своих качествах... У нее никогда не было слов «не могу», и никогда ничего не было унылого в жизни Марфо-Мариинской обители. Все было там совершенно как внутри, так и снаружи. И кто бывал там, уносил прекрасное чувство».
В Марфо-Мариинской обители великая княгиня вела жизнь подвижницы. Спала на деревянной кровати без матраца. Строго соблюдала посты, вкушая только растительную пищу. Утром вставала на молитву, после чего распределяла послушания сестрам, работала в клинике, принимала посетителей, разбирала прошения и письма.
Вечером, — обход больных, заканчивающийся за полночь. Ночью она молилась в молельне или в церкви, ее сон редко продолжался более трех часов. Когда больной метался и нуждался в помощи, она просиживала у его постели до рассвета. В больнице Елизавета Федоровна брала на себя самую ответственную работу: ассистировала при операциях, делала перевязки, находила слова утешения, стремилась облегчить страдания больных. Они говорили, что от великой княгини исходила целебная сила, которая помогала им переносить боль и соглашаться на тяжелые операции.
В качестве главного средства от недугов настоятельница всегда предлагала исповедь и причастие. Она говорили: «Безнравственно утешать умирающих ложной надеждой на выздоровление, лучше помочь им по-христиански перейти в вечность».
Сестры обители проходили курс обучения медицинским знаниям. Главной их задачей было посещение больных, бедных, брошенных детей, оказание им медицинской, материальной и моральной помощи.
В больнице обители работали лучшие специалисты Москвы, все операции проводились бесплатно. Здесь исцелялись те, от кого отказывались врачи.
Исцеленные пациенты плакали, уходя из Марфо-Мариинской больницы, расставаясь с «великой матушкой», как они называли настоятельницу. При обители работала воскресная школа для работниц фабрики. Любой желающий мог пользоваться фондами прекрасной библиотеки. Действовала бесплатная столовая для бедных.
Настоятельница Марфо-Мариинской обители считала, что главное все же не больница, а помощь бедным и нуждающимся. Обитель получала до 12000 прошений в год. О чем только ни просили: устроить на лечение, найти работу, присмотреть за детьми, ухаживать за лежачими больными, отправить на учебу за границу.
Она находила возможности для помощи духовенству — давала средства на нужды бедных сельских приходов, которые не могли отремонтировать храм или построить новый. Она ободряла, укрепляла, помогала материально священникам — миссионерам, трудившимся среди язычников крайнего севера или инородцев окраин России.
Одним из главных мест бедности, которому великая княгиня уделяла особое внимание, был Хитров рынок. Елизавета Федоровна в сопровождении своей келейницы Варвары Яковлевой или сестры обители княжны Марии Оболенской, неутомимо переходя от одного притона к другому, собирала сирот и уговаривала родителей отдать ей на воспитание детей. Все население Хитрова уважало ее, называя «сестрой Елисаветой» или «матушкой». Полиция постоянно предупреждала ее, что не в состоянии гарантировать ей безопасность.
В ответ на это великая княгиня всегда благодарила полицию за заботу и говорила, что ее жизнь не в их руках, а в руках Божиих. Она старалась спасать детей Хитровки. Ее не пугали нечистота, брань, потерявший человеческий облик лица. Она говорила: «Подобие Божие может быть иногда затемнено, но оно никогда не может быть уничтожено».
Мальчиков, вырванных из Хитровки, она устраивала в общежития. Из одной группы таких недавних оборванцев образовалась артель исполнительных посыльных Москвы. Девочек устраивала в закрытые учебные заведения или приюты, где также следили за их здоровьем, духовным и физическим.
Елизавета Федоровна организовала дома призрения для сирот, инвалидов, тяжело больных, находила время для посещения их, постоянно поддерживала материально, привозила подарки. Рассказывают такой случай: однажды великая княгиня должна была приехать в приют для маленьких сирот. Все готовились достойно встретить свою благодетельницу. Девочкам сказали, что приедет великая княгиня: нужно будет поздороваться с ней и поцеловать ручки. Когда Елизавета Федоровна приехала — ее встретили малютки в белых платьицах. Они дружно поздоровались и все протянули свои ручки великой княгине со словами: «целуйте ручки». Воспитательницы ужаснулись: что же будет. Но великая княгиня подошла к каждой из девочек и всем поцеловала ручки. Плакали при этом все — такое умиление и благоговение было на лицах и в сердцах.
«Великая матушка» надеялась, что созданная ею Марфо-Мариинская обитель Милосердия расцветет большим плодоносным древом.
Со временем она собиралась устроить отделения обители и в других городах России.
Великой княгине была присуща исконно русская любовь к паломничеству.
Не раз ездила она в Саров и с радостью спешила в храм, чтобы помолиться у раки преподобного Серафима. Ездила она во Псков, в Оптину пустынь, в Зосимову пустынь, была в Соловецком монастыре. Посещала и самые маленькие монастыри в захолустных и отдаленных местах России. Присутствовала на всех духовных торжествах, связанных с открытием или перенесением мощей угодников Божиих. Больным паломникам, ожидавшим исцеления от новопрославляемых святых, великая княгиня тайно помогала, ухаживала за ними. В 1914 году она посетила монастырь в Алапаевске, которому суждено было стать местом ее заточения и мученической смерти.
Она была покровительницей русских паломников, отправлявшихся в Иерусалим. Через общества организованные ею, покрывалась стоимость билетов паломников, плывущих из Одессы в Яффу. Она построила также большую гостиницу в Иерусалиме.
Еще одно славное деяние великой княгини — постройка русского православного храма в Италии, в городе Бари, где покоятся мощи святителя Николая Мир Ликийского. В 1914 году был освящен нижний храм в честь святителя Николая и странноприимный дом.
В годы первой мировой войны трудов у великой княгини прибавилось: необходимо было ухаживать за ранеными в лазаретах. Часть сестер обители была отпущена для работы в полевом госпитале. Первое время Елизавета Федоровна, побуждаемая христианским чувством, навещала и пленных немцев, но клевета о тайной поддержке противника заставила ее отказаться от этого.
В 1916 году к воротам обители подошла разъяренная толпа с требованием выдать германского шпиона — брата Елизаветы Федоровны, якобы скрывавшегося в обители. Настоятельница вышла к толпе одна и предложила осмотреть все помещения общины. Конный отряд полиции разогнал толпу.
Вскоре после Февральской революции к обители снова подошла толпа с винтовками, красными флагами и бантами. Сама настоятельница открыла ворота — ей объявили, что приехали, чтобы арестовать ее и предать суду как немецкую шпионку, к тому же хранящую в монастыре оружие.
На требование пришедших немедленно ехать с ними, великая княгиня сказала, что должна сделать распоряжения и проститься с сестрами. Настоятельница собрала всех сестер в обители и попросила отца Митрофана служить молебен. Потом, обратясь к революционерам, пригласила войти их в церковь, но оставить оружие у входа. Они нехотя сняли винтовки и последовали в храм.
Весь молебен Елизавета Федоровна простояла на коленях. После окончания службы она сказала, что отец Митрофан покажет им все постройки обители, и они могут искать то, что хотят найти. Конечно, ничего там не нашли, кроме келий сестер и госпиталя с больными. После ухода толпы Елизавета Федоровна сказала сестрам: «Очевидно мы недостойны еще мученического венца».
Весной 1917 года к ней приехал шведский министр по поручению кайзера Вильгельма и предложил ей помощь в выезде за границу. Елизавета Федоровна ответила, что решила разделить судьбу страны, которую считает своей новой родиной и не может оставить сестер обители в это трудное время.
Никогда не было за богослужением в обители столько народа как перед октябрьским переворотом. Шли не только за тарелкой супа или медицинской помощью, сколько за утешением и советом «великой матушки». Елизавета Федоровна всех принимала, выслушивала, укрепляла. Люди уходили от нее умиротворенными и ободренными.
Первое время после октябрьского переворота Марфо-Мариинскую обитель не трогали. Напротив, сестрам оказывали уважение, два раза в неделю к обители подъезжал грузовик с продовольствием: черный хлеб, вяленая рыба, овощи, немного жиров и сахара. Из медикаментов выдавали в ограниченном количестве перевязочный материал и лекарства первой необходимости.
Но все вокруг были напуганы, покровители и состоятельные дарители теперь боялись оказывать помощь обители. Великая княгиня во избежание провокации не выходила за ворота, сестрам также было запрещено выходить на улицу. Однако установленный распорядок дня обители не менялся, только длиннее стали службы, горячее молитва сестер. Отец Митрофан каждый день служил в переполненной церкви Божественную Литургию, было много причастников. Некоторое время в обители находилась чудотворная икона Божией Матери Державная, обретенная в подмосковном селе Коломенском в день отречения императора Николая П от престола. Перед иконой совершались соборные моления.
После заключения Брест-Литовского мира германское правительство добилось согласия советской власти на выезд великой княгини Елизаветы Федоровны за границу. Посол Германии граф Мирбах дважды пытался увидеться с великой княгиней, но она не приняла его и категорически отказалась уехать из России. Она говорила: «Я никому ничего дурного не сделала. Буди воля Господня!»
Спокойствие в обители было затишьем перед бурей. Сначала прислали анкеты — опросные листы для тех, кто проживал и находился на лечении: имя, фамилия, возраст, социальное происхождение и т.д. После этого были арестованы несколько человек из больницы. Затем объявили, что сирот переведут в детский дом. В апреле 1918 года, на третий день Пасхи, когда Церковь празднует память Иверской иконы Божией Матери, Елизавету Федоровну арестовали и немедленно вывезли из Москвы. В этот день святейший патриарх Тихон посетил Марфо-Мариинскую обитель, где служил Божественную Литургию и молебен. После службы патриарх до четырех часов дня находился в обители, беседовал с настоятельницей и сестрами. Это было последней благословение и напутствие главы Российской Православной Церкви перед крестным путем великой княгини на Голгофу.
Почти сразу после отъезда патриарха Тихона к обители подъехала машина с комиссаром и красноармейцами-латышами. Елизавете Федоровне приказали ехать с ними. На сборы дали полчаса. Настоятельница успела лишь собрать сестер в церкви святых Марфы и Марии и дать им последнее благословение. Плакали все присутствующие, зная, что видят свою мать и настоятельницу в последний раз. Елизавета Федоровна благодарила сестер за самоотверженность и верность и просила отца Митрофана не оставлять обители и служить в ней до тех пор, пока это будет возможным.
С великой княгиней поехали две сестры — Варвара Яковлева и Екатерина Янышева. Перед тем, как сесть в машину, настоятельница осенила всех крестным знамением.
Узнав о случившемся, патриарх Тихон пытался через различные организации, с которыми считалась новая власть, добиться освобождения великой княгини. Но старания его оказались тщетными. Все члены императорского дома были обречены.
Елизавету Федоровну и ее спутниц направили по железной дороге в Пермь.
Последние месяцы своей жизни великая княгиня провела в заключении, в школе, на окраине города Алапаевска, вместе с великим князем Сергеем Михайловичем (младшим сыном великого князя Михаила Николаевича, брата императора Александра II), его секретарем — Федором Михайловичем Ремезом, тремя братьями — Иоанном, Константином и Игорем (сыновьями великого князя Константина Константиновича) и князем Владимиром Палеем (сыном великого князя Павла Александровича). Конец был близок. Матушка-настоятельница готовилась к этому исходу, посвящая все время молитве.
Сестер, сопровождающих свою настоятельницу, привезли в Областной совет и предложили отпустить на свободу. Обе умоляли вернуть их к великой княгине, тогда чекисты стали пугать их пытками и мучениями, которые предстоят всем, кто останется с ней. Варвара Яковлева сказала, что готова дать подписку даже своей кровью, что желает разделить судьбу с великой княгиней. Так крестовая сестра Марфо-Мариинской обители Варвара Яковлева сделала свой выбор и присоединилась к узникам, ожидавшим решения своей участи.
Глубокой ночью 5 (18) июля 1918 г., в день обретения мощей преподобного Сергия Радонежского, великую княгиню Елизавету Федоровну вместе с другими членами императорского дома бросили в шахту старого рудника. Когда озверевшие палачи сталкивали великую княгиню в черную яму, она произносила молитву: «Господи, прости им, ибо не ведают, что творят». Затем чекисты начали бросать в шахту ручные гранаты. Один из крестьян, бывший свидетелем убийства, говорил, что из глубины шахты слышалось пение Херувимской. Ее пели новомученики Российские перед переходом в вечность. Скончались они в страшных страданиях, от жажды, голода и ран.

«…А душу твою люблю более лица твоего…» - А. С. Пушкин

«Красота спасёт мир…» - сейчас эти слова часто произносятся. Но, о какой красоте говорил знаменитый писатель-философ Ф.М. Достоевский? Красота тела и лица не может быть названа красотой, без красоты души. Если душа уродлива, то всё остальное принимает те же уродливые черты. И если это сразу незаметно, то через какое-то время приходит понимание, что красоты без души попросту нет.

Многие нравственные качества со временем оказались разрушены и утрачены. А вернуть их может только любовь к ближнему.

Великая Княгиня Елисавета Федоровна и Александра Фёдоровна

Сейчас в Россию возвращается память о тех, кто сотворил добрые дела, оказал милосердие или протянул руку помощи обездоленным. Благотворительная деятельность в России была делом обычным для богатых людей, это даже было правилом, а не исключением. Богатые люди знали, что дело милосердия – это и есть правило жизни христианина, указанное среди всех других в Евангелие.

Значительная часть больниц, странноприимных домов и других попечительных и даже культурно-просветительных учреждений до 1917 года строились на деньги жертвователей и меценатов. Например, к началу ХХ века были построены множество больниц, на которых висели мемориальные доски с именами благотворителей купцов Морозовых, Кащенко, книгоиздателя Солдатенкова, князя Щербатова.

Были построены детские приюты, вдовьи дома, богадельни, дешёвые, а то и вообще, бесплатные квартиры, ремесленные училища на деньги фабрикантов Бахрушиных, Рахмановых, Солодовниковых и других жертвователей. Народный университет в Москве был построен золотопромышленником Шанявским.

Среди всех имён сегодня в дни Светлого Христова Воскресения хотелось бы вспомнить имя основательницы Марфо-Мариинской обители великой княгини Елизаветы Фёдоровны, родной сестры последней русской императрицы. Она была женой московского генерал-губернатора – великого князя Сергея Александровича, убитого Каляевым в Москве в 1905 году.

Будущая великая княгиня вышла замуж за члена императорской фамилии, перешла в православие и стала сразу же заниматься благотворительной деятельностью, к которой с раннего возраста была приучена своими родителями, щедро раздававшими доходы в течение всей своей жизни.

Ещё детьми Елизавета Фёдоровна и её сёстры каждую субботу ходили в больницы, навещая страдающих людей. Поэтому любовь к ближнему для великой княгини была главной чертой её характера, с виду мягкого, а на самом деле сильного и благородного. Многие современники отзывались о ней одинаково: «редкая красота, замечательный ум, … ангельское терпение, благородное сердце».

Во время русско-японской войны Елизавета Фёдоровна возглавила патриотическое движение: организовала швейные мастерские для нужд армии, в которые входили женщины всех сословий, на свои средства оборудовала несколько санитарных поездов, ежедневно посещала госпитали, заботилась о вдовах и сиротах погибших.

Когда погиб великий князь Сергей Александрович, она целиком и полностью отдалась благотворительной деятельности. Елизавета Фёдоровна была глубоко религиозным человеком, и именно это объясняло многие её поступки. Например, после гибели мужа она обратилась к царю о помиловании убийцы. После длительного траура она распустила свой двор и решила полностью удалиться от света, посвятить свою жизнь служению Богу и ближним, нуждающимся и страдающим.

Всё своё состояние она разделила на три части: в казну, и на благотворительные нужды. Для себя она ничего не оставила, даже обручального кольца. На Большой Ордынке великая княгиня приобрела небольшую усадьбу с четырьмя домами и садом. Здесь разместили больницу с домовым храмом, аптеку, амбулаторию, приют для девочек и другие хозяйственные сооружения. Кроме этого здесь была библиотека, столовая и общежитие для сестёр.

В 1910 году 17 девушек разного сословия стали первыми сёстрами новой обители. В 1911 году, когда по проекту А.В. Щусева был построен соборный Покровский храм, эта обитель добра и милосердия приняла завершённый архитектурный облик, назвали её Марфо-Мариинской.

В Евангелии сказано о двух сестрах Марфе и Марии, которые соединили в себе два главных жизненных пути: духовный путь – служение Богу и путь милосердия – служение ближним. Сёстры обители делили поровну любую работу. В её больнице работали лучшие врачи – специалисты своего дела.

Еженедельно больных принимали 34 врача, причём бесплатно, с бедных не брали денег и за лекарства, другие получали лекарства с большой скидкой по сравнению с другими аптеками города. По воскресным дням в обители проводились занятия для безграмотных. Приютские девочки, кроме обучения грамоте, получали и медицинскую подготовку.

Личная жизнь Елизаветы Фёдоровны была, можно сказать, суровой. Она спала на деревянной кровати без матраса, соблюдала строгий пост, а в остальные дни её пища состояла из овощей и небольшого количества молока. Великая княгиня ночами подолгу молилась, а днём постоянно заботилась о своих сёстрах, распределяла поручения – всем по своим силам, следила о состоянии здоровья сестёр, обходила все больничные палаты.

За самыми тяжелобольными Елизавета Фёдоровна ухаживала сама и даже ассистировала при операциях. Помимо работ и забот в обители настоятельница посещала и помогала бедным на местах. Люди узнавали друг от друга, с какой заботой и любовью относятся к больным и страждущим здесь в обители, и обращались с прошениями о лечении, об устройстве на работу, о присмотре над маленькими детишками и даже с прошениями о помощи в устройстве на учёбу.

Обитель получала более десятка тысяч прошений в год. А помимо всего отсюда приходила помощь и деньгами, и одеждой. Но главное, страждущим и больным было нужно сострадание, и они его здесь получали.

И это было ещё не всё. Елизавета Фёдоровна обходила ночлежки «знаменитого» Хитрова рынка, так как почитала душу любого человека бессмертной и чтила в ней образ Божий. А населявшие эту часть города были далеки от божественного. Но княгиня старалась коснуться сердца каждого, погрязшего в грехах и пороках, коснуться глубины души и обратить её на покаяние.

Иногда эти самые люди называли себя: «Мы же не люди, как же вы к нам приходите!» Родителей маленьких детишек, живущих в этом болоте, как М. Горький когда-то сказал – «На дне», она уговаривала отдать своих чад на воспитание в обитель. Девочек воспитывали в приюте, а мальчиков устраивали в общежитие.

Для сестёр обители не нужна была ни слава, ни награда, вся их деятельность была связана евангельскими заповедями – любовью к Богу и ближнему.

К 1914 году в обители было уже 97 сестёр. Началась война, некоторые из сестёр отправились в полевые лазареты, другие работали в госпитале в Москве.

1917 год. Начался в стране хаос. Не раз германский посол пытался увидеться с Елизаветой Фёдоровной, предлагая ей выезд в Германию. Она не приняла его, но ответила, что отказывается уехать из России: «Я никому ничего дурного не сделала. Буди воля Господня».

1918 год. Чекисты арестовали нескольких больных из обители, затем забрали всех сирот. На третий день Пасхи в апреле арестовали и Елизавету Фёдоровну, ведь все носившие имя Романовых были обречены на смерть, а её добрые дела не входили расчёт.

Глубокой ночью 18 июля 1918 года вместе с другими членами императорской фамилии Елизавета Фёдоровна была сброшена в шахту старого рудника. Перед казнью, она по свидетельству «очевидца» всё время крестилась и молилась: «Господи, прости им, не ведают, что творят». А когда через три месяца тела казнённых были извлечены, рядом с княгиней обнаружили тело жертвы с перевязанной раной. Так ушла из земной жизни Великая Княгиня Елизавета Фёдоровна, до последней минуты выполняя евангельские заповеди.

После ареста настоятельницы обитель, видимо благодаря Крупской, ещё просуществовала около семи лет. Затем сёстры обители были высланы в Среднюю Азию, а помещения обители были отданы под различные учреждения, в самом же Покровском храме устроили клуб.

Память о Великой Княгине поможет нам найти путь для нравственного и духовного возрождения.

В 1884 году брат русского царя, великий князь Сергей Александрович женился на внучке королевы Виктории, принцессе Елизавете Александре Луизе Алисе Гессен-Дармштадтской, или просто Элле Гессенской. Принцесса Элла, как называли ее в семье, была второй дочерью немецкого герцога Людвига Гессен-Дармштадского и герцогини Алисы, дочери королевы Виктории.
К моменту свадьбы Эллы и Сергея матери невесты, герцогини Алисы Гессен-Дармштадтской уже давно не было в живых.
Жизнь заставила принцессу Елизавету рано повзрослеть. Элла была подростком, когда в 1878 году в Дармштадте разразилась эпидемия дифтерита, в полной мере затронувшая и семью герцога.

Элла в детстве

Старшая сестра Эллы Виктория первой почувствовала симптомы недомогания. Ее знобило, побаливало горло и голова... Девочки получили строгое воспитание и не имели привычки жаловаться по пустякам. Решив, что ее болезнь как раз те самые пустяки - легкая простуда, Виктория продолжала выполнять свои обязанности старшей сестры - по вечерам она должна была читать малышам сказки вслух. Усадив брата и сестренок в кружок рядом с собой, принцесса открыла книгу.
Когда герцогиня Алиса поняла, что дочь больна, и вызвала доктора, подтвердился самый страшный диагноз - у Виктории был дифтерит, в те годы плохо поддававшаяся излечению болезнь, унесшая множество детских жизней... Врач настаивал на немедленной изоляции больной принцессы, но его рекомендации несколько запоздали - другие дети успели заразиться от старшей сестры. Все, кроме Эллы, которую мать в панике отправила к родственникам. Потом заболел и сам герцог.
Обезумев от ужаса, герцогиня металась между детскими комнатами и спальней мужа, стараясь сделать все, чтобы вытянуть близких из объятий смерти.
Первой умерла четырехлетняя Мэй - принцесса Мария. Маленький Эрни, узнав о том, что его любимой сестренки больше нет, с плачем кинулся на шею матери и стал ее целовать. Может быть, мать и понимала, что больной ребенок передает ей в этот миг свою болезнь, но не нашла сил оттолкнуть его... Герцогиня, долго державшаяся на ногах, после непосредственного контакта с сыном тоже слегла. Болезнь протекала тяжело. В свой последний день Алиса бредила, ей казалось, что все умершие близкие во главе с крошечной Мэй зовут ее к себе...
Известный политик Дизраэли, узнав о трагедии в семействе герцога Людвига, назвал роковой поцелуй Эрни "поцелуем смерти". А сам юный принц вскоре поправился, словно бы отдал свою болезнь матери. Безутешный герцог установил на могиле жены памятник, изображающий Алису, прижимающую к себе мертвую Мэй...

Герцогиня Алиса с маленькой Эллой

А для Эллы в день смерти матери кончилось детство. Врачи боялись, что у девочки от потрясения разовьется нервная болезнь. Она могла замолчать в середине разговора, на полуслове, и, уставившись на собеседника полными слез глазами, надолго погрузиться в собственные думы. У нее стало развиваться заикание.
Но четырнадцатилетняя Элла сумела взять себя в руки. Нужно было поддержать отца и малышей, сделать все, чтобы хоть отчасти заменить им мать. Старшая сестра Виктория, претендовавшая на главенство в доме, была язвительной и резкой.
Эрни, будущий герцог Эрнст Людвиг Гессенский, вспоминал: "Девушкой она (принцесса Виктория) считала недостойным показывать добросердечность и поэтому часто оставалась непонятой, на что легко реагировала резкостью, так как сметливость помогала ей давать хлесткие ответы... "
В Элле было гораздо больше доброты, ласки и удивительного для подростка самоотречения.
Даже, если ей предлагали что-то очень ценное в детских глазах - игрушку, сладости, новые краски для рисования, она обычно отвечала: "Мне ничего не надо, лучше отдайте это малышам"...
Эрни говорил о ней совсем иначе, чем о других сестрах: «Из всех сестер Элла была мне всех ближе. Мы почти всегда и во всем понимали друг друга, она настолько тонко чувствовала меня, как это редко бывает с сестрами. Она была одной из редкостных красавиц, просто само совершенство. Однажды в Венеции я видел на рынке, как многие люди побросали свои товары и шли за ней в восхищении. Она была музыкальна, у нее был приятный голос. Но особенно она любила рисовать. И очень любила красиво одеваться. Вовсе не из тщеславия, нет, из любви к красоте во всем. У нее было сильное чувство юмора, она могла с неподражаемым комизмом рассказывать о разных происшествиях. Как часто мы с ней смеялись, забыв обо всем на свете . Ее рассказы были истинным наслаждением » .

Элла в юности

Королева Виктория была потрясена смертью дочери, герцогини Алисы. Наверное, поэтому осиротевшие дети Алисы были королеве ближе других внуков...
«Я попытаюсь вместе с другой вашей бабушкой стать вашей матерью по воле Божией, - написала королева Виктория им после трагедии в герцогском семействе. - Любящая и несчастная бабушка ваша» ...
Элла, равно как и ее сестры и брат, росла в Виндзорском замке и считала Британию родной страной, а английский язык - своим прирожденным, и вплоть до самой смерти королевы Британской империи сохраняла с бабушкой нежные и доверительные отношения.

Королева Виктория с осиротевшими внучками; Элла стоит справа, рядом с ней маленькая Аликс, будущая российская императрица

Даже в своей семье, среди хорошеньких юных принцессок, Элла выделялась красотой и изяществом. Но она была не просто необыкновенно хороша собой, но и умна, тактична; держалась с достоинством, но без излишних претензий. У нее было множество поклонников и весьма завидные женихи. Немецкий принц Вилли, наследник прусской короны, будущий кайзер Вильгельм II, был пылко влюблен в Эллу.
Он частенько гостил в Дармштадте, пытался неуклюже ухаживать за красавицей принцессой и, наконец, отважился сделать предложение руки, сердца и ожидающей его имперской короны. Но Элла осталась холодна и написала бабушке в Виндзор: "Вилли несносен ". Виктория, видевшая в мечтах любимую внучку императрицей берлинского двора, попыталась ее образумить: принцесса должна помнить о своем государстве и его интересах, а страстная любовь не всегда бывает основанием удачного супружества. Элла ответила, что кроме людских расчетов есть еще Бог и лучше полагаться на его волю.
- У него может быть много других важных дел, кроме устройства твоей судьбы, - улыбнулась бабушка.
- Ничего, я подожду, пока он освободится, - ответила разборчивая принцесса, понимая, что грозная королева-бабушка не сердится.
Сватался к Элле и Фридрих Баденский, и другие европейские принцы. Но ей нужен был только один человек - великий князь Сергей, брат русского царя…
Сергей часто посещал Дармштадт еще при жизни матери - императрица Мария Александровна была из Гессен-Дармштадтского рода (великий герцог Людвиг, отец Эллы, доводился племянником покойной императрице) и, конечно, не мог не влюбиться в красавицу Эллу, ответившую ему полной взаимностью.

Сергей и Элла

Людвиг Гессен-Дармштадтский никаких возражений против великого князя Сергея не находил. Семейство Романовых тоже приветствовало этот союз. Герцогиня Мария Эдинбургская на правах сестры писала Александру III про Эллу: «Сергей будет просто дурак, если не женится на ней. Красивее и милее принцессы он никогда не найдет ».
Но бабушка невесты, королева Виктория, мнение которой имело особый вес при заключении династических союзов, далеко не сразу решилась дать согласие на брак Эллы с братом русского императора. (Бабушка самолично занималась устройством судьбы осиротевших принцесс, ибо брак - это дело серьезное, а герцог Гессенский, как все мужчины, проявлял тут полное легкомыслие).
Королева не слишком жаловала русское императорское семейство, хотя дети и внуки заставили ее с правящим домом Романовых породниться. Брак Эллы с великим князем обрекал юную красавицу, воспитанную в европейских традициях, на жизнь в далекой, холодной и, по убеждению королевы, совершенно дикой России.
Но влюбленная в Сергея Элла сумела настоять на своем. Виктория подумала-подумала, собрала сведения о женихе... и согласилась. Ведь она питала слабость к бракам по любви - ее собственный долгий и счастливый брак был именно таким!

Элла и Сергей

Не все современники оставили доброжелательные воспоминания о великом князе Сергее Александровиче. Человек со сдержанными манерами, суховатый (что в глазах получившей английское «викторианское» воспитание Эллы являлось скорее достоинством), глубоко религиозный. Многих раздражала манера Сергея держать спину «форсированно прямой», смотреть несколько свысока и поворачиваться к собеседнику всем корпусом. В подобных манерах усматривали высокомерие и вызов.
Мало кто догадывался, что Сергей с детства из-за болезни позвоночника страдал от боли в спине и вынужден был носить жесткий корсет, лишавший его гибкости. При этом он старался вести жизнь отнюдь не инвалида, а обычного человека - предпочел воинскую карьеру, занимался верховой ездой, спортом, танцевал (все это - преодолевая постоянную боль и не желая никому в этом признаться). А сдержанные манеры объяснялись всего лишь застенчивостью, вызванной физическим недостатком...
Сейчас редко вспоминают, что Сергей Александрович, как и его старший брат Александр III, был героем Турецкой войны. Равно как и о научной деятельности великого князя. А ведь он защитил докторскую диссертацию по экономике, был известным ученым, организатором научных экспедиций и членом Президиума Российской академии наук. Великий князь Сергей покровительствовал двум археологическим институтам - в Петербурге и Константинополе, и предоставлял собственные средства на организацию археологических раскопок.
Кроме того, Сергей Александрович считался знатоком, ценителем и покровителем искусства. Он собрал прекрасные коллекции итальянской и русской живописи ХVIII века, антиквариата, богатейшую библиотеку, архив исторических документов. Ему, к примеру, удалось разыскать множество разрозненных писем супруги Александра I императрицы Елизаветы - великий князь собирался писать книгу о ее жизни. Профессор И. Цветаев, положивший жизнь на строительство Московского музея изобразительных искусств им. А.С. Пушкина (изначально - Музея изящных искусств им. Александра III), вспоминал, что великие князья Сергей Александрович и Павел Александрович были первыми крупными жертвователями на организацию музея. Зал Парфенона, один из самых величественных и дорогостоящих музейных залов, был сооружен полностью на средства великих князей.
Православная церковь до сих пор высоко чтит религиозные заслуги великого князя перед отечеством. Организатор и руководитель Императорского Палестинского общества он много сделал для укрепления позиций русского православия на Востоке, для деятельности русских храмов и монастырей в Палестине, для развития российской благотворительности в восточных странах и для организации паломничества из России в Святую Землю. Несмотря на все политические перемены, на страшные войны, на изменение мирового порядка в ХХ веке, созданные при помощи Сергея Александровича на Святой Земле православные организации действуют до сих пор.
Даже беглый взгляд на то, что было сделано великим князем Сергеем за его недолгую жизнь, показывает, что все попытки представить его тупым солдафоном, ретроградом, человеком с невысоким уровнем интеллекта, мягко говоря, далеки от объективности.

Говоря о великом князе Сергее и его браке с Эллой, нельзя обойти еще одну тему, сложную и неоднозначную. Это предполагаемая нетрадиционная сексуальная ориентация великого князя.
Упоминания о его гомосексуализме стали "общим местом" в работах современных авторов, и даже вполне уважаемые исследователи не избежали подобных утверждений. Но невольно замечаешь, что практически никто из них не приводит никаких фактов, подтверждающих эту версию. Письма, дневниковые записи, доносы на высочайшее имя, полицейские рапорты или тому подобные документы нигде не цитируются, в крайнем случае, имеются ссылки на некие сплетни, полученные из третьих рук и в основе своей передающие ничего не значащие события. Авторство сплетен принадлежит чаще всего великому князю Александру Михайловичу, Сандро, младшему кузену Александра III и Сергея Александровича.
Сандро по некоторым причинам особенно недолюбливал своего двоюродного брата Сергея. Он даже рискнул утверждать, что и на Элле Гессенской Сергей женился лишь "для того, чтобы еще более подчеркнуть свою неприятную личность ". А на самом-то деле, якобы, из-за своих порочных наклонностей он в женщине-супруге вовсе и не нуждался.
Конечно, для ХХI века это уже не настолько серьезное обвинение, как для конца ХIХ, когда по Уложению о наказаниях мужеложество приравнивалось к скотоложеству и строго каралось законом, да и честь заподозренного человека безмерно страдала. И все же, если принять на веру утверждения о тайной слабости великого князя, трудно найти ответы на ряд важных вопросов.
Первое. Известно, что королева Виктория, прежде чем дать согласие на брак влюбленной в князя внучки Эллы через осведомителей английской короны собрала настоящее досье на предполагаемого жениха. Английские дипломаты и шпионы - люди ответственные, и при подготовке информации для ее величества вряд ли упустили бы из виду нечто общеизвестное, что характеризует личность будущего мужа. Могла ли английская королева, известная своими строгими моральными принципами, согласиться на брак любимой внучки с человеком "голубой" ориентации?

Элла (вторая справа) с сестрами

Второе. Элла, перебравшись с мужем в далекую Россию, писала бабушке частые и подробные письма о своей жизни. Описано в них было все - от важных семейных событий и религиозных впечатлений, потрясающих ее душу, до пустяков вроде укуса осы, вечеринки с танцами или понравившегося платья, увиденного на картинке в модном французском журнале. И при этом ни слова, ни намека на неудачи в семейной жизни, на пренебрежение со стороны мужа, на то, что надежды на счастье потерпели крах.
Допустим, Элла, получившая строгое воспитание, просто не считала возможным жаловаться, почитала это недостойным. Но столь же недостойным было бы и откровенное вранье. О своих бедах она могла бы "красноречиво" умолчать, часто такое умолчание говорит много больше, чем слова. Но письма Эллы - письма счастливой молодой женщины, наслаждающейся гармоничным супружеством, и в этом нет никаких сомнений. Благополучная жизнь, полная радости, и бесконечные упоминания о "моем милом Сергее", с которым она не желает расставаться ни на минуту... Вместе в имение, вместе в столицу, вместе на полковые учения, в поездку по святым местам, в гости к заграничным родственникам. "Все, что я могу всегда повторить, это то, что я вполне счастлива ..."
И это пишет молодая красавица, вышедшая замуж за человека, которому женщины не нужны и не интересны?
Третье. Сергей Александрович был, по всеобщему убеждению, истинно верующим человеком. Еще в ранней молодости он совершал паломничества к святым местам, возглавлял крупные христианские организации, жертвовал на православные храмы и участвовал в их освящении. Его вера была не показной, а внутренней, захватывающей душу. Он открыл для молодой жены всю красоту православия, так что Елизавета, воспитанная в традициях протестантизма, прониклась любовью к русской церкви и вопреки наказам отца и бабушки приняла православие. Этого от нее никто не требовал, она сама под влиянием мужа решила разделить его религиозные убеждения.
Но, будучи православным, Сергей должен был регулярно исповедоваться священнику в своих грехах, рассказывая обо всем без утайки. А отношение церкви к "содомскому греху" известно. Мог ли великий князь совместить христианские представления о нравственности и подобные увлечения, оставаясь душевно чистым перед Богом?
Четвертое. Александр III, старший брат Сергея, не мог не знать всей подноготной о столь близком родственнике. Сам он был человеком не только абсолютно гетеросексуальным, но и примерным семьянином, не допускавшим даже невинных романтических увлечений вне брака, и вряд ли стал бы снисходительно относиться к "нетрадиционным увлечениям" родственников. И тем не менее, с Сергеем у него были дружеские отношения, не омрачаемые никакими разногласиями, Александр даже назначил брата на пост московского генерал-губернатора. Это во всех смыслах показательное назначение. Второй город в России после столицы (а по мнению москвичей - как раз первый!), Москва отличалась патриархальными нравами, и люди в ней, как в большой деревне, были на виду, особенно - представители высшего общества. Вся матушка Первопрестольная обсуждала, кто к кому посватался, кто погуливает от жены, кто прикупил именьице не по средствам, а кто запутался в карточных долгах. Утаить не удавалось практически ничего! А уж генерал-губернатор, первое лицо в московской иерархии, и подавно был для горожан словно под увеличительным стеклом. Уровень толерантности в Москве и в те времена, и позже не поднимался до заоблачных высот, жить полагалось "как все". Подкрепленный фактами слух о том, что губернатор из "голубых", моментально лишил бы Сергея Александровича всякого авторитета и превратил бы в общее посмешище.
Так неужели Александр III бездумно решился бы на подобную компрометацию августейшего семейства?

Пятое. Элла, и в юности поражавшая красотой, в замужестве буквально расцвела. Она была полна очарования, женской чувственной прелести, необыкновенно молодо выглядела, чуть ли не моложе, чем в годы своей скорбной сиротской юности... Мужчины любовались ей, как солнышком, но издали - Сергей Александрович страшно ревновал! И его ревность была всем заметна. Французский посол Морис Палеолог оставил такое воспоминание:
«Добродушный великан, Александр Третий… расточал ей (великой княгине Елизавете. - Е.Х.) сначала самое любезное внимание; но скоро должен был воздержаться, заметив, что возбуждает ревность своего брата ».
Неужели это всего лишь декорация несостоявшегося брака? Как ни притворяйся, как ни играй, но неблагополучие накладывает на женщину неизгладимую печать.
Зато день, когда судьба рукой революционера-экстремиста Каляева, бросившего бомбу в коляску великого князя Сергея, отняла у нее мужа и супружеское счастье, стал роковым днем в жизни Елизаветы. Никакой замены погибшему мужу для нее не было и быть не могло. Она до самой смерти осталась верна его памяти. Навестив убийцу-террориста в тюрьме и выслушав его пространные объяснения, что он не хотел де лишней крови, и, хотя давно уже мог расправиться с ее мужем, щадил обычно находившуюся рядом с великим князем Елизавету Федоровну, не желая убивать и ее, она тихо произнесла:
- Вы не догадались, что вместе с ним убили и меня!
Можно долго приводить различные факты и задавать вопросы, на которые трудно найти ответ... Но, спрашивая, была ли Елизавета Федоровна счастлива и любима в браке, невольно приходится ответить лишь одним словом - да! "Сергей рассказывал мне про свою жену, восхищался ею, хвалил ее , - вспоминал великий князь Константин Романов. - Он ежечасно благодарит Бога за свое счастье "...
Так что же дало почву для столь длительно циркулирующих слухов о принадлежности Сергея Романова к сексуальным меньшинствам?
Будучи строгим и не слишком гибким (в переносном смысле этого слова еще более чем в прямом) человеком, Сергей Александрович нажил кое-каких врагов в стремительно разраставшемся романовском семействе. Доли в "семейном пироге" хватало не всем, и за место поближе к трону началась борьба.

Великий князь Александр Михайлович и его жена Ксения Александровна, сестра Николая II

Сергей, ничего не предпринимавший, чтобы укрепить свои позиции, тем не менее, вызывал у многих Романовых зависть. Внук, сын, брат и дядя царствующих императоров, он входил в самый ближний круг царского окружения, и многие представители "боковых ветвей" романовского древа желали его всеми силами потеснить.
Великий князь Александр Михайлович всегда и без особых на то оснований претендовал на особую роль в империи, и горе тому, кто смел не признавать подобного положения дел. Его мать, великая княгиня Ольга Федоровна (в девичестве принцесса Цецилия Баденская) , не без оснований считавшаяся "первой сплетницей империи", с большим удовольствием распускала недоброжелательные слухи обо всех, в ком видела конкурентов для своих сыновей. Именно ее подозревали в авторстве сплетни о "содомитских увлечениях" великого князя Сергея. Зачем ей это было нужно? А так просто: князь Сергей ей не нравился, и любимому сыну он очень мешал укрепить свои позиции при дворе.
«Я знаю, о нас с Эллой злословят , - писал Сергей Александрович великому князю Константину. - Но что смыслят все эти неразвитые люди ?»

Елизавета Федоровна

Если смотреть на человека недоброжелательным взглядом, недостатки в нем отыскать обычно удается рано или поздно. Вот и Александр Михайлович, настроенный на поиск недостатков в нелюбимом родственнике, только их старался и замечать. "Он бравировал своими недостатками, точно бросая в лицо всем вызов , - писал он, вспоминая великого князя Сергея, - и давая таким образом врагам богатую пищу для клеветы и злословия ".
Клеветы и злословия ! Александр Михайлович словно бы проговаривается, употребляя именно эти слова, сам будучи одним из главных недоброжелателей Сергея.
(Кстати, этот строгий моралист и ханжа, видевший скрытую непристойность в самых обыкновенных поступках князя Сергея, со временем выдаст собственную дочь за князя Феликса Юсупова, человека более, чем неоднозначной репутации. О необычных эротических забавах Феликса знал весь Петербург, молодой князь особо и не скрывался, появляясь в театрах и ресторанах в женском платье и в окружении "кавалеров", но... Юсуповы были так богаты, гораздо богаче романовского семейства, особенно его боковых, обделенных ветвей! А Феликс после смерти старшего брата оказался единственным возможным наследником несчитанных миллионов...)

Как бы то ни было, а брак Сергея Александровича и Эллы Гессенской был освящен очень большой любовью. И ей хотелось видеть окружение мужа приукрашенным, состоявшим из добрых и милых людей. «Все кто его знает, любят его и говорят, что у него правдивый и благородный характер… », - писала она бабушке-королеве о своем муже.

Элла и цесаревич Николай

Этот брак, как оказалось впоследствии, пусть и косвенно, но определил судьбу наследника российского престола. Будущая жена Николая, Александра Федоровна, Аликс, была родной сестрой Эллы Гессенской, и взаимное увлечение маленькой принцессы и русского цесаревича нашло сильных покровителей в лице Сергея и Эллы, сумевших, несмотря на все препоны, довести дело до воссоединения влюбленных.

Продолжение следует.